Критическое исследование хронологии древнего мира. Библия. Том 2

Мало кто, кроме специалистов, знает о так называемой проблеме Аполлония Тианского, биография которого была якобы написана неким Флавием Филостратом в III в. н.э. по поручению императрицы Домны, жены Септимия Севера. Аполлоний «многими чертами напоминает Иисуса: он сын Божий, он одарен предвидением будущего и силою совершать чудеса изгоняет демонов из бесноватых, воскрешает мертвых (он воскресил в Риме дочь бывшего консула, которую несли хоронить); он ходил по городам, окруженный учениками; ученики его веруют, что он имеет власть над бурею и огнем; он совершает чудеса только для блага других, но не для своей пользы; его чудеса служат опорою веры его учеников; они совершаются не силою натуралистической магии и не чародейством, а исключительно божественной силой чудотворца. Подобно Христу Аполлоний был предан одним из своих учеников (Эвфратом) и был подвергнут суду; в рассказе о взятии его под стражу и о допросе его на суде многие подробности напоминают рассказы евангелистов (его допрашивал император; одним из обвинений против него было то, что некоторые считают его за Бога).

Как Иисус говорил о себе, что он пришел не разрушить, а исполнить закон, так и Алоллоний не разрушал прежнюю веру, а только преобразовал ее на основании древней философии, в частности, на основании систем Пифагора и Платона (это, кстати, указывает на то, что окончательный текст «Филострата» написан на самом деле весьма поздно. — Авт.), требовал от своих последователей чистой нравственности, добродетели, человеколюбия, самопознания, повиновения голосу совести… Словом, он был идеалом мудреца… страх смерти бессилен перед ним; он так много возвышается над людьми, что должно считать его существом сверхъестественным, Богом, как и признали его индийские мудрецы еще в его молодости. Это подтверждается и таинственным исчезновением его (и воскресением после смерти. — Авт.)… Параллель между Аполлонием Филострата и Христом вообще так ясна, что издавна был подымаем вопрос, следует ли считать книгу Филострата результатом добросовестного убеждения его в фактической истине рассказываемого им, или он писал лишь для того, чтобы ослабить христианство изображением боговдохновенного языческого чудотворца…» ([105], стр. 389—390).

По «проблеме Аполлония» существует обширнейшая литература (см. [105], стр. 390). Общее мнение специалистов склоняется к тому, что книга Филострата отнюдь не памфлет, а спокойное изложение языческой истории языческого бога (не Аполлона ли?).

Обращает на себя внимание тот факт, что Септимий Север по династическим параллелизмам налегает на Одоакра, который действовал в III веке по эре Диоклетиана, лет через сто после столбования Великого Царя. Не означает ли это, что рукопись сочинения «Филострата» действительно восходит к какому–то писателю V века, представителю «эллинизированной» секты поклонников Христа — Аполлона?

Во всех религиях боги всегда имеют много имен. Так в Талмуде сообщается 94 имени библейского Бога–Отца: Элохиль, Элеах, Хай и т.п. вплоть до Эхада. В Коране отмечено не менее 99 имен Бога и в греческих евангелиях — 50. В позднем «Сборнике имен божьих» (Джамигу Асмай Аляг) утверждается, что Бог имеет 4000 имен (см. [6], стр. 978—979). Аналогичная вакханалия имен наблюдается в буддизме, индуизме, синтоизме и других религиях.

На этом фоне резко выделяются «классические» боги, имеющие практически только по одному имени. Вместо того, чтобы признать в этих разных именах одни и те же божества, историки, чтобы объяснить многочисленные аналогии и совпадения, громоздят глубокомысленные теории о «дальнейшем влиянии в пространстве и во времени», влиянии, заметим, простирающемся на несколько (!) тысячелетий.

Например, Древс пишет: «Эта идея спасения людей через «сына» высшего бога стара и была широко распространена в древнем мире. Еще в вавилонской религии спаситель Мардук посылается своим отцом Эа на землю, дабы спасти людей от их душевных недугов и нравственной гибели (а не значит ли это, что «вавилонские тексты» имеют послехристианское происхождение? — Авт.). Греки подобных обожествленных «сынов» и благодетелей человечества чтили в Геракле, Дионисе (вот он! — Авт.), Язоне или Язие (греческая форма имени Иисуса (! — Авт.)), которые тоже, согласно небесному повелению, способствовали спасению людей, а после своей преждевременной и насильственной смерти удалялись в круг блаженных.

Особенно эта вера процветала в религиях Передней Азии и Северной Африки. Там, в таинственных культах, т.н. мистериях, чтили страждущего за человечество, умирающего и воскресающего Бога: фригийцы — Аттиса, сирийцы — Адониса, египтяне — Озириса» ([36], стр. 65—66). Мы прервали здесь цитату, поскольку рассмотрение восточных культов не является сейчас нашей задачей.

В другом месте Древс пишет: «Евангельский спаситель имеет себе параллели — образы в других божествах–искупителях, на которых он во многих отношениях похож настолько, что его можно не отличить от них. Его судьба совершенно сродни с судьбой какого–нибудь Аттиса, Адониса, Диониса, Озириса, Мардука и т.п. Больше того: даже его человеческая личность во многих и решающих пунктах соприкасается с образом спасителя внеиудейских религий…, также и отдельные черты этого образа имеют свой прототип частью в античной мифологии, частью же… в ветхом завете…» ([36], стр. 131— 132).

Интересно, что этот вывод современной науки был предвосхищен (если верить апокрифистам) еще во II веке н.э. В книге ([97], стр. 153—154), приведена следующая цитата из сочинений «святого мученика» II века Юстина: «И если мы говорим, что Слово, которое есть первородный сын божий, Иисус Христос, учитель наш, родился без смешения и что он распят, умер и воскресши вознесся на небо, то мы не вводим ничего отличного от того, что вы говорите о так называемых сыновьях Зевса. Известно вам сколько было сынов Зевсовых, по сказанию уважаемых у вас писателей: Гермес, истолковательное слово и учитель всех; Эскулапий, бывший также врачом, который поражен молнией и взошел на небо; также Дионис, растерзанный; Геркулес, во избежание трудов бросившийся в огонь; Диоскуры, родившиеся от Леды; и Персей от Данаи… Если мы говорим, что он (Иисус) родился от девы, то почитайте это общим с Персеем».

Быть может, здесь отражен спор двух христианских сект внутри одного культа. Однако, скорее всего, это очень позднее вольнодумное сочинение, скрывавшийся под псевдонимом автор которого, тонко издевается над христианским вероучением.

 

«Святые» и «герои»

Подавляющее большинство языческих богов и героев дошло до нас в виде «святых» и «мучеников» христианской церкви. Например св. Дионисий соответствует Дионису, св. Косьма и св. Дамион братьям Диоскурам и т.д. Любопытно, что этот факт отражен даже в церковных сочинениях; например, у Августина (см. [90], стр. 74).

Румянцев писал: «Древнегреческий культ «героев», восходящий к культу предков, вылился (? — Авт.) в христианский культ «святых» ([90], стр. 23) А не лучше ли, вместо «вылился», написать «совпадал»?

Специалистами выявлены многочисленные, подчас совершенно поразительные, аналогии между христианскими святыми и языческими героями. Приведем только один пример.

В мифологии известен Кефей (Цефей) — муж Кассиопеи, отец Андромеды, правитель солнечной страны Эфиопии. На небе ему посвящено созвездие Цефея, интерпретируемое в виде пастуха с овечками. На карте Дюрера Цефей изображен бородатым мужем в длинном, перехваченном поясом одеянии, с тиарой (фригийской шапкой) на голове и с распростертыми руками (в позе распятого), висящим вниз головой в северной части неба. Таким же он изображен и на известном глобусе Фарнезе.

Древс обнаруживает аналогию Кефея с апостолом Петром Кифой. Если Кефей изображается пастухом с овечками, то Петру было трижды сказано Иисусом: «Паси овец Моих» (Иоанн, XXI, 15, 16, 17). Кроме того, Иисус сказал: «… а когда состаришься, то прострешь руки твои, и другой препояшет тебя…» (Иоанн, XXI, 18). Самое же замечательное то, что, согласно легенде, Петр был распят на кресте вниз головой, т.е. точно в той же позе, в которой Цефей висит на небе (см. [90], стр. 39—40).

Добавим к этому, что поскольку неестественное положение Цефея на небе было придумано Дюрером только в XVI веке, то, следовательно, легенда о способе казни Петра также имеет очень позднее