церковь, окрестил врача, назвав его Иоанном, причастил его божественных тайн, сам отслужил литургию и, поучая, пробыл в церкви до девятого часа. Только тогда, воздав благодарение, он предал свою душу в руки Бога. Это было 1 января, в последний год царствования Валента и в четвертый год царствования Грациана (в 378 г. —
Сравнение с биографией Иисуса
Читатель, знакомый с евангельской биографией Иисуса (ввиду ее общеизвестности мы здесь эту биографию напоминать не будем), немедленно обратит внимание на удивительный параллелизм биографий Иисуса и Великого Царя.
Оба они с детства удивляли окружающих умом и ученостью. Крещение Великого Царя полностью аналогично крещению Иисуса Иоанном Крестителем; при крещении Великого Царя нисходит Святой дух в виде голубя, а вместо гласа с неба «Сей есть Сын Мой, Возлюбленный» (Матфей, III, 3) блестит молния, сопровождающаяся, надо думать, громовым голосом с неба.
Явление небесного света, осенившего алтарь Великого Царя, рассказывается практически в тех же словах в евангелиях в эпизоде о преображении Иисуса, а чудеса, совершаемые Великим Царем, идентичны чудесам, совершаемым Иисусом и т.д.
Конфликт Великого Царя с Валентом поначалу развивается подобно евангельскому конфликту Иисуса с Понтием Пилатом (чье имя, кстати, значит «Понтийский копьеносец»). Евангельское «умывание рук» аналогично отказу Валента подписать декрет. Понтийский епарх приговаривает к казни Великого Царя подобно тому, как «Понтийский копьеносец» приговаривает Иисуса.
Особенно примечательно, что все это происходит с Великим Царем в 368 г., т.е. в вычисленном нами году столбования евангельского Иисуса. Заметим также, что время рождения Великого Царя (333 г.) очень близко к вычисленному нами году рождения Иисуса (335 г.).
Однако далее обе биографии расходятся. Иисуса казнят, он воскресает и удаляется на небо. Великий же Царь чудом освобождается от казни, укрепляет свой авторитет и живет еще десять лет.
Впрочем, деяния Великого Царя после 368 г. также находят свои аналоги в евангелиях. Например, борьба за соборный храм вполне аналогична описанной в евангелиях борьбе Иисуса за храм с фарисеями.
Знаменательно, что если Иисус Христос является основателем христианского вероучения, то его аналог, Великий Царь, единодушно признается основателем христианской обрядности (богослужения), хотя можно очень сомневаться, что современная «литургия Василия Великого» дошла до нас именно в том виде, как ее впервые он предложил.
Стоит также отметить, что не только Великий Царь причислен к лику христианских святых, но и все его братья и сестры.
Этой чести удостоен был, кроме него, только евангельский Иисус.
Сходство между Великим Царем и Иисусом не исчерпывается изложенным. Много других общих черт обеих биографий читатель может найти у Морозова (см. [1], стр. 125—164), который впервые обратил внимание на этот параллелизм.
Выводы
Биографии Великого Царя и Иисуса настолько похожи, что невольно возникает мысль, что это описание истории одного и того же человека. Если же мы вспомним, что время жизни Великого Царя налегает на вычисленное нами время жизни Иисуса, то эта мысль превращается в уверенность.
Сохранившиеся «биографии» Великого Царя, евангелия и «Жития Святых», это бесспорно лишь ничтожные остатки от многочисленных рассказов, которые о нем ходили после его недолгой, но бурной жизни, остатки, в которых реальность тесно переплетена с фантастическими измышлениями. По–видимому, в рассказе «Житий» элементов реального сохранилось больше, чем в евангелиях, хотя окончательный текст «Житий» носит явные следы очень позднего, послеевангельского редактирования. В зеркале же евангелий реальная фигура Великого Царя превратилась в гигантскую, необыкновенно преувеличенную тень, спроецированную на отдаленный фон начала нашей эры.
Несмотря на то, что эпизод со столбованием Великого Царя выпущен в «Житиях Святых», нужно думать, что он действительно был. Из биографии Великого Царя он был удален, поскольку для ранних исследователей Иисуса это позорное для него событие не представляло выгодного пропагандистского материала, унижая всесильного святого. Однако евангелия как идеологическое произведение позднейшего течения, наоборот, подняли на щит страдания Царя, заодно преувеличив их и до смертельного исхода.
Но если мы признаем реальность этого эпизода, нам следует объяснить, почему во время столбования произошло лунное затмение, поскольку случайным такое совпадение быть не может.
Объяснение совпадения
Судя по всему, в VI веке астрономы уже знали сарос и потому худо–бедно могли предсказывать лунные затмения. Возможно, что в борьбе за новую идеологию Великий Царь решил использовать это для укрепления своего авторитета и того нового учения, проводником которого он был. Однако, когда он выступил с предсказанием затмения, его противники (фарисеи по евангелиям, ариане по «житиям»), по– видимому, обвинили его в лжепророчестве. Пользуясь благосклонностью Валента, они устроили суд, который вынес Великому Царю обвинительный приговор. Великий Царь был выставлен у позорного столба на поношение и осмеяние (другой вариант: был привязан у кратера Везувия в ожидании божьего решения — жить ему или быть убитым вулканическими бомбами и удушливыми газами). Когда же затмение все же произошло, испуганные власти поспешили освободить Великого Царя, успевшего к этому времени впасть в обморочное состояние.
На этом евангелия практически прекращают свой рассказ, сообщая, что после «воскрешения из мертвых» Иисус скрылся («вознесся на небо»). В «Житиях святых» дальнейшие события более реалистичны: Великий Царь скрывается в пустыню, куда к нему постепенно вновь стекаются ученики (в евангелиях уход в пустыню также имеется, только он, по понятным причинам, отнесен к более раннему времени).
Убедившись в том, что прямая расправа ему больше не угрожает, Великий Царь возвращается с развевающимися знаменами и укрепившимся авторитетом (затмение–то ведь все–таки состоялось!). В течение оставшихся десяти лет жизни он верховный епископ, непререкаемый глава нового, установленного его трудами, направления религиозной жизни.
Конечно, эта морозовская реконструкция причин столбования Иисуса, Великого Царя является лишь простейшей возможной. Не исключено, что события развивались совсем по–другому. Однако, поскольку окончательная реконструкция древних событий совсем не является нашей целью, здесь (и в аналогичных случаях в дальнейшем) мы будем вполне удовлетворены, когда нам удастся предложить, хотя бы предположительно, возможное рациональное объяснение того или иного удивительного совпадения.
