показывает опыт последнего тысячелетия, развитие общества ускоряется с повышением его уровня (закон экспоненты), а в древности при низком уровне экономики и культуры развитие было настолько медленным, что тысячи лет промелькнули как один миг.
Однако это соображение превосходно объясняющее, скажем, чудовищную длительность палеолита по сравнению с неолитом, не может быть применено к Египту, который как раз отличался высоким уровнем экономики (иначе не были бы возможны пирамиды и многочисленные, сохранившиеся до наших времен храмы), науки и культуры (искусство Египта общеизвестно). Напротив, при таком уровне экономики и культуры египетское общество должно было сравнительно быстро развиваться и ни о каких тысячелетиях экономического и культурного застоя речи быть не может.
Историки, по–видимому, отчетливо понимая трудности, связанные со стагнационным характером египетской культуры, пытаются найти какие–то объяснения, но по существу они вращаются в порочном круге вульгарно–социологических представлений: «… застойность и архаичность культуры (Египта. —
Наука и культура имеют свойство распространяться из более развитых стран в менее развитые. Обладание более высоким научным и культурным потенциалом связано с такими преимуществами (скажем, в военной области), что менее развитая страна не может долго отгораживаться от знаний, которые несут более просвещенные чужеземцы. История учит, что все попытки возвести барьеры на пути иностранных влияний рано или поздно кончались крахом (ярким примером является Япония). Каким же образом высокая культура Египта несколько тысяч лет могла развиваться в долине Нила и не распространиться за это время на окружающие страны и дальше на север в Европу?
Обычное объяснение состоит в том, что Египет, якобы, придерживаясь политики самоизоляции, наглухо закрыл свои границы, через которые не мог ни в каком направлении пройти ни один человек: «… египетское общество, остававшееся изолированным в течение стольких веков, не нуждаясь в обмене и торговле (? —
Эти представления широко распространились и проникли даже в художественную литературу (см. напр., роман Ефремова «На краю ойкумены»). Однако достаточно чуть–чуть подумать, и сразу же возникают вопросы, разрушающие всю схему.
Во–первых, как бы наглухо не закрывалась граница, какое–то, пусть ничтожное проникновение через нее всегда оставалось (на этом и построен сюжет упомянутого выше романа Ефремова). Конечно, за несколько десятков и даже сотен лет утечка научной и культурной информации через плотно запертую границу пренебрежимо мала, но за несколько тысяч лет ее должно было накопиться достаточно много.
Во–вторых, сами же историки сообщают, что обмен научной информации с Египтом был весьма интенсивен (!) Во всяком случае, все ранние греческие ученые (Фалес, Пифагор и др.) обучались, якобы, у египетских жрецов.
Более того, обмен шел не только по линии науки. Оказывается, что Египет поддерживал широкие торговые связи со всеми окружающими странами, причем торговое влияние Египта распространялось (как показывают многочисленные археологические находки) вплоть до севера Европы. Почему же вместе с египетскими товарами не распространилась египетская технология и наука? Конечно, распространению технологии препятствовали барьеры секретности, но за тысячи лет любые такие барьеры были бы преодолены.
В–третьих, оказывается, что представление о длительной самоизоляции Египта вообще ложно. На самом же деле, Египет вел активную внешнюю политику, его войска неоднократно вторгались в соседние страны, а его соседи вторгались в Египет (и даже его завоевывали). Как в таких условиях Египет сумел сохранить научную и культурную монополию, остается тайной.
Ссылка на то, что культура соседней Месопотамии была не ниже, а подчас даже выше культуры Египта, не снимает, а только углубляет недоумение. Почему эти две страны (Египет и Месопотамия) в течение тысячелетий оставались островками культуры в окружающем море дикости? Почему их культура не распространилась (вместе с торговлей), скажем, на Аппенинский полуостров, который, тем не менее, две тысячи лет прозябал в дикости?
Достаточно поставить эти вопросы, чтобы стала ясна вся невозможность и противоречивость представления о тысячелетиях истории Египта. Такое представление простительно только гуманитариям Средневековья, не имевшим ясного понятия о том, что такое тысяча лет (и воспринимавшим «тысячу» просто как нечто огромное и трудно представимое). Тот факт, что его разделяют и современные ученые, можно отнести только за счет влияния традиции и нежелания (или неумения) эту традицию критически осмыслить.
Источники египетской хронологии
Но, какие же документальные источники питают представление о тысячелетней истории Египта? Оказывается, что «… египетская хронология основывается на списке фараонов, составленном жрецом Манефоном» ([12], стр. 77). Этот список был якобы составлен Манефоном (в другой транскрипции — Манефо) на греческом языке в третьем веке до н. э., но вскоре был утерян (!). До нас дошли только низложения этого списка в трудах христианских писателей Евсевия, Африкана, Зонараса, а также Эратосфена. Хотя эти авторы единодушно утверждают, что все они заимствовали свою информацию у одного и того же Манефона, их данные поразительно расходятся не только в определении времени царствований и именах царей (примеры мы приведем ниже), но даже в числе членов одной и той же династии.
Особо полным и авторитетным считается список Африкана, автора якобы III века н. э. (через шестьсот лет после Манефона!), который рассматривается как основатель христианской хронографии. На основе всего, что было сказано в предыдущих томах, мы должны считать этого автора апокрифом, и, действительно, его труды до нас дошли только в изложении греческого средневекового писателя Георгия Синкеллоса. Таким образом, «… все основание древней хронологии Египта основано, в сущности, на книге, написанной не ранее VIII века нашей эры, когда (да и то «по преданию») жил Синкеллос.
Еще Шлоссер, умерший в 1861 году, считал рассказы о Манефоне и его списках не заслуживающими никакого внимания» ([6], стр. 775), но в продолжение XIX века было найдено несколько документов и много надписей на общественных зданиях, которые побудили египтологов отнестись к информации Манефона с большим доверием.
Например, списки Манефона были найдены в знаменитом папирусном кладе в Оксиринхе (см. [12], стр. 77).
Далее, считается, что информация Манефона в общем и целом подтверждается данными так называемой Абидосской таблицы, один экземпляр которой найден в начале XIX века на левом берегу Нила в местечке Абидос французским генеральным консулом Мильо, а второй там же в 1866 г. Мариэттом (см. [1], стр. 382 и [6], стр. 781и 887). Однако данные Манефона и Абидосской таблицы подчас сильно расходятся. Например, в таблице отсутствуют XIII—XVII династии Манефона (не потому ли у Бикермана об этих династиях говорится подчеркнуто мало (см. [12], стр. 177)).
Копия Абидосской таблицы приведена в [6] на вклейке между стр. 770 и 771.
В Туринском музее хранится так называемый «Туринский царский папирус», найденный в Египте французским генеральным консулом Дроветти (заметим, при обстоятельствах, которые не были никогда подробно описаны). В нем список фараонов начинается с двух династий богов, затем идет «династия» божественных животных, якобы сменивших богов у кормила правления Египтом, и лишь затем начинаются списки фараонов–людей. Всего в этом папирусе перечислено пятнадцать «человеческих» династий (у Манефона их тридцать одна), причем приведены не только годы правления каждого фараона, но и итоги лет каждой династии. Правда, руководствоваться этими данными «сложно», так как итоги династий не сходятся с длительностью индивидуальных правлений. Несмотря на это, некоторые египтологи придают Туринскому
