Виктория тихо закрыла дверь и, стараясь сдержать хоть одно из данных сегодня ночью обещаний, повернула ключ до упора, пока не услышала щелчок. Замок сработал. Этот звук эхом отозвался в ее сердце. Оставив ключ в замке, она отдернула руку так, будто он был живым и мог схватить ее. И снова странное чувство измены человеку в комнате охватило ее.
Он — незнакомец, решительно сказала себе Виктория, и, в общем-то, она ему ничем не обязана. Но ее собственная ложь призраком нашептывала: «Я обещаю».
Как обычно перед сном, Виктория обошла холл и все осмотрела. Ей казалось, что этот раз и навсегда заведенный порядок восстановит душевное равновесие и хоть немного приведет мысли в порядок. Однако перед дверью в комнату для гостей ее сердце учащенно забилось. Поколебавшись, она все же легко поднялась на второй этаж.
Наконец, раздевшись, она скользнула под простыни и выключила ночной светильник. Наслаждаясь прохладой постели и слушая прекрасные звуки шубертовской «Неоконченной симфонии», доносившиеся из открытого окна в домике Пита, Виктория не могла заснуть.
Воспоминания о рваных краях раны, о молящем взгляде незнакомца в который раз вызвали у нее желание узнать, во что он дал себя вовлечь. Как он дошел с пулевым ранением? Он не был похож на агентов из ее романов.
Пожалуй, кроме одного: как и им, Генри грозила какая-то опасность. Он не мог рассказать, что это была за угроза и от кого она исходила. Кто-то в тот вечер следил за ним до самого книжного магазина. А вдруг они найдут его здесь?
Виктория затрепетала. У нее был револьвер. Рядом находились Пит и Макс и, наконец, внизу спал незнакомец, который доказал, что будет надежным защитником.
Виктория вздохнула. Сон совсем покинул ее. Она вновь стала сравнивать самозванца с героями своих романов, и это рассмешило ее.
Он целовался так же уверенно, как мужчины в ее книгах, да и выглядел, как они. Пит был прав. Спящий внизу даже характером походил на вымышленного ею мужа.
Но улыбка постепенно исчезла, когда она вспомнила о той искренности, с какой он говорил о своей любви и просил Викторию любить его. Всегда.
Впервые Виктория услышала, как пустота комнаты эхом отдалась в ее сердце. Впусти его, казалось, молило оно, заполни это печальное пространство.
Она повернулась на бок и забылась тяжелым сном, погрузившись в мечты о темноволосом синеглазом незнакомце, чьи теплые руки нежно ласкали ее тело, а слова проникали в самое сердце. В этих грезах он был ее мужем.
— Доброе утро, моя дорогая, — сказал незнакомец, легко целуя ее в губы.
Виктория изогнулась ему навстречу, желая страстных прикосновений и клятв в любви.
Однако запах кофе и чье-то щекотание по щеке ее потревожили. Она рассердилась на вторжение в чудесные видения и, как ни противилась этому, проснулась. Виктория приоткрыла глаза, щурясь, посмотрела на яркий утренний свет и мгновенно очнулась, поняв, что это не сон.
С чашкой кофе в одной руке и с поздней осенней розой в другой над ней склонился совершенно реальный и очень бодрый Норман Генри, который, по-видимому, все еще находился в прежнем состоянии.
Он был одет в свой помятый костюм. На лице отросла однодневная щетина. Пытаясь сообразить, как он очутился в ее комнате, Виктория почувствовала на себе его жадный взгляд. Казалось, он проникал сквозь простыни. Разлив кофе, Норман с глухим стуком поставил чашку на ночной столик. Забытая им роза упала на пол.
— Виктория, — резко начал он и, покачнувшись, уселся рядом с ней на кровать. — Я чувствую себя так, будто целую вечность тебя не целовал.
Деваться было некуда. Норман обнял Викторию мускулистыми руками, прижимая к себе все плотнее и нежно целуя ее лоб, щеки и губы.
Его руки были прохладнее ее обнаженной спины, согретой теплом постели, а губы жгли горячее огня и оставляли у виска след, порождавший желание.
— Нет, — прошептала Виктория.
Но кому это она говорила, ему или себе?
— Да, — сказал незнакомец в ответ, быстро сбрасывая простыни с обнаженного тела женщины. Хрипло дыша, со стоном он прильнул головой к ее груди.
Виктории хотелось пронзительно крикнуть, но вместо этого она обхватила рукой его голову, устремившись навстречу его ищущим губам.
— Пожалуйста, — выдохнула она и слабо оттолкнула его, но он лишь приник губами к ее набухшему соску, лаская его влажным языком.
— Пожалуйста, — вновь взмолилась Виктория.
Одной рукой она обвила его темную голову, а другой отстраняла плечо, стараясь проявить остатки благоразумия.
— Меня не было так долго, — пробормотал незнакомец, припадая к другой груди. Его язык у напрягшегося соска заставил ее тело расслабиться, но слова точно окатили холодной водой.
Виктория собрала всю свою волю и напомнила себе, что это совершенно чужой человек, утративший память незнакомец, и обеими руками оттолкнула его от себя.
— Виктория?.. — с обидой в голосе и с недоумением в глазах спросил он.
Замерший над ней мужчина долго и изучающе смотрел на Викторию. Она не могла понять выражения его лица. Затем он вздохнул и печально улыбнулся. Его руки выскользнули из-под ее спины и набросили простынь.
— Я забыл, — нетвердо сказал Норман. Виктория с недоумением взглянула на него. Он с сожалением улыбался. — Ты не ранняя птичка.
Виктория хотела, было возразить, но передумала. Пусть это останется его фантазией. Если он предпочитал верить, что по утрам она бывает не в форме, ее власть над действительностью продлится. Тело Виктории все еще горело желанием, которое он возбудил в ней своими мечтами и коварной ложью.
— Почему ты заперла меня? — тихо, с некоторым холодком в голосе спросил Норман.
— Как ты вышел? — выпалила Виктория, отодвигаясь к подушкам и натягивая простыню до подбородка.
Резким вопросом она пыталась скрыть свое состояние и улизнуть от необходимости объяснять свой поступок. К ее удивлению, он склонил голову набок и широко улыбнулся.
— Ты что, не знала за кого вышла замуж? — усмехнулся он, самодовольно приподняв бровь. — Нет замка, который мог бы меня удержать.
Он дотянулся до чашки с еще дымившимся кофе и подал ее Виктории.
— Вот, выпей. Кажется, тебе это необходимо.
Незнакомец встал и отошел от кровати. Он не заметил, как Виктория рассеянно взяла чашку, не обратил внимания на то, как нечаянно раздавил ногой розу. Виктории это показалось символичным. Забыв про цветок, он уронил его, а затем наступил на колючий стебель. Разве не то же самое совершил он с сознанием Виктории, не говоря уже, о ее сердце?
— Я не обвиняю тебя за недоверие ко мне прошлой ночью — я был странный. Кто знает, что твори лось в моей голове? — Он отвернулся и посмотрел на нее. — Я имею в виду свое падение.
Виктория нахмурилась. Все происходило совсем не так, как предполагал Джек. Этот «Норман», кажется, прекрасно чувствовал себя в новой псевдожизни.
— Ну, как ты? — кашлянув, спросила, наконец, Виктория.
— Замечательно, — ответил Норман и, направляясь к платяному шкафу, добавил: — Достаточно хорошо, чтобы поработать над текстом.
Его улыбка была настолько заразительной, что Виктория неожиданно для себя ответила на нее.
Но улыбка исчезла, стоило лишь ему взглянуть на содержимое шкафа. С минуту он осматривал одежду, затем, крайне недовольный, медленно повернулся к Виктории.
