верит, что он — Норман Генри: вероятно, у него похожее имя, может быть, даже Норман Генри.
Немного помолчав, Джек продолжил:
— Каждый человек в определенные моменты страдает потерей памяти. Ты, например, приехал домой и не можешь вспомнить, как туда попал. Бывает, мы не можем восстановить в памяти дни, месяцы своей жизни, а в старости — целые годы. Однако Норман Генри в ответ на частичную или полную потерю памяти попытался возместить ее готовой альтернативой.
Виктория что-то недовольно проворчала.
— Правда, до сих пор подобного случая я не встречал. Можно бы попробовать применить гипноз, но, вероятно, он будет против. Все указывает на то, что его трудно вернуть к действительности. К тому же он обладает сильной волей.
— Я бы все-таки попытался рассказать ему правду. Может быть, ему это интересно, — предложил Пит.
Джек медленно покачал головой.
— Нет. Мне не нравится прямое воздействие.
— Что же нам делать? — спросила Виктория прежде, чем Пит успел высказать свое мнение по поводу методов доктора.
Джек ответил:
— При других обстоятельствах я, возможно, настаивал бы на том, чтобы вызвать скорую помощь или поместить его ко мне в больницу. Однако силой заставить его пойти к врачу я не могу. Ясно, что ему на самом деле грозит большая опасность и его подсознание цепляется за идею, будто он писатель Норман Генри. Это, по-видимому, дает ему какую-то защиту.
— И таким образом, наш Норман, предположительно агент Департамента Казначейства, удачно играет на своей фантазии? — спросил Пит.
— Точно, — согласился Джек.
— Что же делать? — повторила Виктория.
— Между вами что-то происходит, да, Вики? — спросил Джек. — Ты можешь не отвечать. Я вижу, что это так. — Он улыбнулся, но его глаза были грустными или немного усталыми. — Ну что ж, может быть, хоть теперь ты перестанешь растрачивать свою жизнь, помогая заблудшим и отгораживаясь от людей романами?
— А разве он не заблудший, тот незнакомый человек с пулевым ранением головы, который называет себя ее мужем? — вмешался Пит.
Джек ухмыльнулся. Ни один из мужчин не заметил неодобрительного взгляда Виктории.
— Ты думаешь, к нему вернется память, когда он проснется? — спросила она.
Джек пожал плечами.
— Вполне возможно. Его память уже пыталась заявить о себе.
— Что случится, когда это произойдет? Вспомнит он что-нибудь из нынешних событий? — спросила Виктория. Этот вопрос был для нее так важен! Норман думал, что любит ее. Засветятся ли вновь его глаза, если он поймет, что это не так?
Джек поджал губы.
— Не представляю. Мы многого не знаем о том, как работает мозг. Могу сказать, этот парень не какой-нибудь Джон Смит со средним коэффициентом интеллекта. Если он и вспомнит что-то, я бы все равно не рассчитывал на большую удачу. Он умный человек и способен сообразить, что с ним произошло. Но хотя он — сильная личность, осмелюсь предположить, что к тому же очень и очень стеснительный.
— И что это значит? — спросил Пит.
— Это значит, что он захочет убраться отсюда, как можно дальше.
— И никогда не вернется, — тихо сказала Виктория, сознавая, что Джек прав. Почему ее это так беспокоит?
Джек убрал со стола ноги и наклонился вперед.
— И никогда не вернется… да, вполне вероятно, — мягко сказал он.
Доктор долго рассматривал свои руки и когда поднял глаза, Виктория отвернулась.
Она не хотела встречаться взглядом с Джеком: слишком явно читалась в ее глазах мука. Она пыталась уговорить себя, что просто переживает за человека в комнате для гостей. Хотя знала, что лжет: каким-то образом его страдание стало и ее болью.
Джек прокашлялся.
— Если память не вернется к нему ночью, утром вызовите меня. Я посмотрю, смогу ли уговорить его поехать в больницу. Если же он откажется… Конечно, я не могу без его согласия вызывать полицию. Кроме того, это подлинная память пытается его уберечь.
— Так что же мне делать? — спросила Виктория.
— Нам, — поправил Пит. — Что нам делать? — улыбнулся он сестре.
Джек ответил:
— По-моему, хорошо бы убедить его сопоставить свои фантазии с действительностью. Иначе он искренне поверит в реальность своего нынешнего положения, тем более что прошлое он, кажется, хочет забыть.
Джек обошел кофейный столик и взял безвольные руки Виктории в свои.
— Я хочу задать тебе вопрос, Виктория. Чем занимается Департамент Казначейства?
Вопрос успокоил Викторию — это был тот самый мир, который она знала и понимала, мир фактов и дат, мир расследований, мир ее романов.
— Департамент Казначейства контролирует, соответствует ли закону торговля оружием, табаком, алкоголем и лекарствами. Если незнакомец работает там, то, похоже, он их агент по борьбе с контрабандой, переодетый в штатское.
— Завтра свяжемся с Департаментом Казначейства, — предложил Пит. — Посмотрим, знают ли они что-нибудь о нем.
Виктория почему-то испугалась.
Собрав желтую сумку и отставив в сторону уже пустой стакан, Джек обнял Викторию и покинул дом, не оглядываясь.
Выпроводить же Пита было непросто.
— Пожалуй, я лягу здесь на диване, дорогая, — сказал он, когда Виктория, зевнув, намекнула, что уже поздно.
— Дорогой милорд Пит. Пуля задела висок мужчины, он получил сотрясение мозга, как ты думаешь, способен ли он на какие-нибудь серьезные действия?
— Дорогая, у меня нет сомнений на этот счет, но ты должна признать, что парню, в которого стреляли и который даже не помнит об этом, сегодня ночью необходим покой.
— Ты слышал, что сказал Джек? Парню больше ничего не надо.
— За исключением тебя, дорогая.
Виктория так устала, что у нее не было сил даже покраснеть.
— Будь поближе к телефону. Обещай: лишь только услышишь, как он попытается выйти, сразу позвонишь мне.
Если бы Пит не был так серьезен, то разговор мог бы показаться Виктории смешным.
— Обещаю, — сказала она, отметив вдруг, что уже второй раз за эту ночь дает обещание.
— Я буду здесь по первому же зову, — сказал, Пит, с беспокойством глядя на сестру.
— Конечно, — ответила Виктория, закрывая за ним дверь.
Она разрывалась между облегчением оттого, что он уходит, и страхом, что осталась одна. Она боялась не мужчины, лежащего в комнате для гостей, а себя, своего отношения к нему.
Не в силах преодолеть искушение, Виктория приоткрыла дверь и, стоя в потоке света, идущего из коридора, наблюдала, как поднимается и опускается его грудь. И во сне он выглядел уязвимым и вместе с тем упрямым. Неясные тени на его лице делали его даже таинственным. Что он видел во сне? События реального прошлого? Или боролся со своими фантазиями?
— Кто ты? — прошептала Виктория.
И когда он, вздохнув, полуобернулся, она засомневалась, хочет ли и впрямь это знать.
