Валентина растрогалась.
— Милые вы мои! Ах, какие молодцы! Премию каждому по десять процентов от всех заключенных вами договоров! Таланты надо поощрять! И вообще, господа, внимание! С пятнадцатого марта все будут получать не двенадцать, а четырнадцать процентов от суммы договора, как было обещано еще в октябре. Вы так замечательно работаете, что мы, наконец-то, можем себе это позволить. Если опять не помешают.
— Ура-а!
Запели «По Дону гуляет…», не допели, потому что плохой конец, запели «Живет моя отрада…», «Лучину», «Пряху», «Рябину», поглядывая на плакатики. И расчувствовались, расплакались, будто и веселье не в радость, если не выбьешь слезу из сердца.
И тут в дверях возник Митяй. В руках его был огромный букет темно-красных роз.
— С праздником, драгоценные! — закричал он. — Каждой женщине по розе за один поцелуй! Подходите. Все честно, ага.
Все были «хороши» и «поддаты» как раз настолько, чтобы принять его условия. Выстроилась очередь. Смеху прибавилось. Митяя целовали в губы и щеки, брали розу, вдыхали аромат.
— Лада! Скромница! Твоя очередь!
Шум затих. Лада, прелестная, в голубом платье, осторожно коснулась губами лица молодого человека. Он пылко прижал ее к себе.
— Бери весь букет! Солнышко ты мое ненаглядное! Еще один поцелуй, настоящий!
Но она высвободилась и отбежала с цветком в руке, а к Митяю приблизилась Агнесса. Ласково причесала пальцами его русые волосы, коснулась губами щеки и взяла свой приз.
Погасили главный свет, в полумраке начались танцы. Виктор пригласил Валентину, Шурочку пригласил Юра. Он теперь нечасто бывал в агентстве, готовясь в МГУ, но забегал, не бросал ни «Каскада», ни старых клиентов, потому что деньги нужны были всегда. А Виктор хотел подузнать у своей дамы о ее спутнике тогда в театре, впечатление от которого так врезалось в память, что мечталось ему, тревожило его и поныне. Была даже ревность к нему, блистательному, и тяга к его личности, широте и размаху. Кто он? Но Виктор не посмел даже слова произнести о той встрече.
— Агнесса, можно с тобой поговорить? — подсела к ней Лада.
Сейчас, когда все казалось легко, ее тянуло признаться в самом нежном и скрытом, и попросить совета. А состояло ее тайное в том, что непривычная к вниманию молодых людей, она, словно дикарка, проигрывала все знакомства с самого начала, с первых же слов. К ней подходили на улице, в метро, на фирмах, но быстрый страх сковывал ее, словно цепями.
— Агнесса…
— Что, Солнышко? — Агнесса угадала ее волнение.
— Я… знаешь…
— Смелее.
— В общем, научи меня общаться с мужчинами.
Конечно, Лада зарделась, как маков цвет, но в полумраке, слава богу, можно было пренебречь этим. Агнесса обняла ее.
— Спроси что-нибудь попроще, подруга. У тебя трудности?
— Ужасные. Я не знаю, что со мной творится, когда на меня смотрят. Никакой смелости. А уж если кто понравится, то я теряю последние крохи. Вот… как быть?
— Рада бы тебе помочь, но… я сама, как та рябина. Чего-то жду, жду… В Москве, я знаю, есть группы общения, там, говорят, многому обучают. Попробуй. А что, в самом деле! Ради красивой тряпки мы готовы ехать на край света, а для главного в твоей жизни, встречи с человеком, пальцем шевельнуть не желаем! Странно, правда?
— Да, — уныло согласилась Лада.
Группа общения… нет, это не для нее, это слишком явно. Все сразу догадаются, почему она пришла.
В это время танцы стали общими, каждый двигался независимо, как ему желалось, под общий настороженно-ритмический бой барабанов.
— Пойдем танцевать, — поднялась Агнесса.
Увидев, что они вошли в круг танцующих, Максим Петрович откачнулся от стенки, которую подпирал, зачерпнул на столе горсть конфет, приблизился и угостил обеих.
— Вам и вам, самым очаровательным из всех. С праздником!
— Спасибо, Максим Петрович! И за стихи тоже! Что за изысканный слог, что за возвышенное чувство!
— Вы стоите большего, Агнесса, вы… — покачиваясь и наклоняясь, он стал нести изящно-пьяный вздор. Потом вернулся в свой простенок, а возле них очутилась Екатерина Дмитриевна.
— Агнесса! — укорила она низким голосом. — Давно хочу тебе сказать. Чего ты теряешься? Этот мужчина тебя на руках носить будет, особенно, если родится девочка!
Агнесса посмотрела на нее.
— Ой.
— Вот тебе и ой! Прислушайся к моему опыту. Я дурного не посоветую, сама знаешь. Жизнь-то проходит, что у тебя, что у него. «Ой»!
Вдохнув глубоко-глубоко, Агнесса разом выдохнула и помотала головой, отчего длинные прямые волосы ее упали на лицо и на грудь.
— Я обдумаю ваши пожелания, милейшая Екатерина Дмитриевна. Благодарю за участие.
В полумраке она подошла к столу, налила себе горьковатого мандаринового сока, запила им сладость шоколадных конфет. Все. Веселье окончено, пора домой.
«Святая простота, — усмехнулась она. — Куда там вымощена дорога для таких блаженных, нищих
