что было на плите и в холодильнике. Так бежали месяцы, годы. Один, другой, третий. Родители работали, жили в любви и дружбе, и дети, глядя на них, задумывались о своей встрече.
Ирине нравился Шук. Конечно, она подкармливала «сыночка
— Кем ты станешь, Шук? — спрашивала его Киска.
Отвечал Шук не сразу. Он поменял уже десять мнений о своих будущих занятиях и теперь увлекался космической медициной.
— Я хочу быть специалистом по космическому освоению Вселенной. А для этого необходимо такое питание, чтобы энергия людей превращалась из одного вида в другой с наименьшими затратами.
— Оо, — покачалась на стуле Киска. — Ты будешь сам летать или давать советы?
— Возможно, и полечу.
— Ты станешь известным и богатым человеком. Как моя мама.
Они уже привыкли друг к другу, но не настолько, чтобы она не ощущала в нем, рослом и плечистом, мужчину. Друг-то друг, но… Ему же стоило немалого труда сдерживать свои порывы, так хорошела Киска с каждым днем.
На третьем году пришла телеграмма от Зойки. Сестра Шука выходила замуж. Конечно, она приглашала их обоих, отца и брата, но помчался только Шук. Клим послал подарки. Шук уехал. Во внутреннем кармане его пиджака лежало письмо от отца другу-капитану рыболовного сейнера с дружеской просьбой взять сына-студента в практиканты в любом качестве. Там это было несложно, зато какая судьба ожидала молодого человека! Климу это было яснее ясного. Море, работа, звезды, рассветы-закаты.
— Ты уезжаешь на свадьбу или на практику? — недоверчиво спросила Киска, в мечтах которой Шук уже занимал первое место. — Когда я тебя увижу?
— Через три месяца. Зато по возвращении…
— Что?
— То… жди меня.
— Я-то буду ждать, — проговорила семнадцатилетняя красавица, — но помни песенку.
— Какую? — насторожился Шук.
— Ту самую, — лукаво улыбнулась она. — «Эй, моряк, ты слишком долго плавал…»
Она тоже была не прочь помучить своего воздыхателя, чтобы не зазнавался. А то едет невесть куда!
Эх, молодость! Страсти твои жгут огнем, и при всем счастье юности нет более жестоких ран, какие могут нанести друг другу влюбленные!
Шук начал простым матросом, учился вязать узлы, драить палубу, шкерить рыбу — многое, что делает из юнги настоящего мужчину. Как студент-пищевик, Шук усердно всматривался в жизнь моря, в богатую иодом донную растительность, в планктон, которым питаются киты, самые крупные млекопитающие на земле. Он был благодарен отцу.
Но мама… он соскучился по ней и боялся встречи. Но, обняв мать, увидев, как она устроила свою жизнь, успокоился. Она прекрасно выглядела, и даже помолодела, занятая своим делом, копчением и упаковкой вкуснейшей в мире морской рыбной мелочи. Вот откуда тяга к загадкам питания, вот они, материнские гены! Они даже посмеялись над семейной склонностью.
— Я первый подумал об этом, — уверял Шук, глядя на мать голубыми, как у нее глазами. — Кто пророчит об оскудении запасов пищи на планете? Пищи столько, что можно прекрасно жить еще нескольким миллиардам.
— Умница, — мать гладила по головке сыночка, уплетающего ее копчености прямо с веревочек, с дыма. — Учись, учись, Шуренок.
Нет, мать не казалась брошенной и покинутой. Отец был прав в своих решениях. Отец. А ведь и Киску для сына тоже нашел отец! Киска снилась ему почти каждую ночь, словно в многосерийном фильме.
А как ждала его Киска! Она сама не ожидала, что станет так скучать по Шуку!
— Мама, когда же он приедет?
— Не знаю, Катюша, спроси у Клима.
И она шла к Климу.
— Клим! — говорила требовательно, — если последняя открытка была из Мельбурна, а перед нею из Сиднея, то когда появится Шук?
— Появится, когда срок придет. С моряками всегда так: нет его, нет, и вдруг здравствуйте, встречайте с подарками.
Ах, эти открыточки из заокеанских портов! А письма! В них Шук делался таким нежным, что у Киски голова шла кругом, а сердечко будто падало в пропасть! Лето, лето, скорее проходи! И эти сложные вступительные экзамены тоже! Она хочет думать только о Шуке. Он такой же отважный, как его отец, но он ее Шук, веселый, сильный! Впрочем, экзамены тоже не шутка!
Он вернулся в октябре. Всего хлебнул в соленом море, и тропической жары и морозных штормовых северных непогод, когда обледеневала палуба, снасти, сети, а надо было работать по колено в живом рыбном серебре. Киска уже училась трем иностранным языкам в знаменитом Институте иностранных языков. Влюбленная и уже привыкшая к любви, она ждала только Шука, свою судьбу.
И он явился.
— Шук!
— Катюша, любимая!
Помолвка прошла в полной цветов квартире матери. Шук был в черном костюме, она в скромном светлом платье. Зато венчание и свадьба через полтора месяца превзошли все девичьи грезы. Мало того, что платье невесты было все в кружевах и с кружевным шлейфом, и съемки вел настоящий кинооператор, нет, среди гостей присутствовал сам Костя Земсков, которого, несмотря на титулы, все называли просто по имени.
— Желаю тебе счастья, Киска, не меньшего, чем у твоей мамы, — поцеловал он невесту.
— А Шуку счастья, как у его отца? — задорно ответила она.
— Умница, — всмотрелся в нее режиссер, и так внимательно, что Анастасия увидела в его глазах знакомое, глубоко спрятанное примеривание актрисы к очередной роли в его фильме.
Киска тоже легонько вздрогнула от предъощущения чего-то дальнего, ослепительного.
— Замечательно! — захлопала в ладони Анастасия. — Прекрасная пара, правда, Павлуша? — и тихо добавила. — Если Костя решит, то возникнет новая династия в кинематографе. Я так рада за них за всех.
Павел подошел к Ирине, расцеловался с ней от души, и тихонько шепнул на ушко.
— А ты боялась, помнишь? Жизнь полна даров для тех, кто не теряет присутствия духа, работает и доверяет ей.
— Да, Пашенька. Спасибо тебе. Живем дальше.
Павел напомнил ей давний разговор, и, не ведая того, все ужасное и чудесное, что случилось потом.
— Вы правы, друзья мои. Работа, присутствие духа — все верно. Но давайте оставим место и для любви, и для удачи. Клим, ты присоединяешься?
— С полной охотой.
Зажили молодые своей жизнью в квартире Клима в полной уверенности, что никто и нигде не был еще так счастлив, как они.
— Ах, Шук!…
— О, Киска, любовь моя…
Они забывали обо всем на свете. Они, но не природа-мать.
Антошка родился в начале следующего сентября. Это был здоровый мальчуган в четыре килограмма весом. Наступили нелегкие денечки. Киске пришлось взять академический отпуск. Шук уже писал диплом, тянувший, по преподавательскому мнению, на целую диссертацию, и уже работал на фирме, которая производила продукты питания для космических рейсов. Он был очень увлечен! Впереди ждали научные исследования для подводников, для альпинистов. Ему хотелось бы поехать в Тибет, на Гималаи, проплыть в
