– Как-нибудь да лечат эту хворь…
– Еще глоточек…
– Ты что го-во-ришь?…
– Пей, говорю, полезно тебе… и денежки плати.
– Вот тебе шесть монет.
Гойо Йик взял деньги и налил полную тыкву. Не водка, а прямо какао!
– Скоро придем, – сообщил Револорио. – Вот с этой вершины видно будет. Тут уже рядом семья Суаснавар, черт их дери, клад закопала. В старину они жили, еще при короле. Золота бочонки, камни всякие… Пока что никто не нашел. Не так давно были тут какие-то люди, белые-белые, прямо великаны, и черные, тоже не маленькие, копали, рыли, динамитом рвали. Весь верх от горы отлетел, во-он там… А клада нет как нет.
– Что поделаешь…
– А перемерли они от того, от чего и мы помрем. Нашли они клад у самогонщиков, там и застряли. Сперва, как пришли, белые отдельно ели, а негры им прислуживали. А потом, когда стали пить, белые служили неграм, и все со всеми обнимались. Водка, кум, штука вредная, но и польза от нее: нет ни дурных, ни хороших, ни бедных, ни богатых. Перед водкой все равны, все люди.
– С тебя, кум, еще шесть монет…
– Верно, да деньги у меня вышли. В долг попрошу – скоро разорюсь, а без денег не нальешь, кум?
– Чего там, кум! Ты мне под честное слово одолжил, и я тебе одолжу. Вот тебе шесть монет, из выручки вычту.
Тыква наполнилась снова, и Паскуаль выпил. Потом он заплатил шесть монет, которые ему одолжил Двуутробец.
– Деньги у меня есть, могу и выпить, – сказал Гойо Йик, расхохотавшись, – так смачно пил его кум.
– Ясное дело, – отвечал Паскуаль, пытаясь засучить рукава. – Дай бутыль, я налью, ты заплатишь.
Так они и сделали.
Паскуаль налил, Двуутробец выпил глоточками. Не дрянь какая-нибудь – тонкий напиток.
– Ах ты, господи, что за красота! – говорил он, смакуя Дивную жидкость, прошедшую глиняные сосуды и почему-то запахшую шоколадом, не дрянь какую-нибудь, тонкий напиток, но и крепкий. – Хочешь выпить, кум, давай бутыль, я тебе в тыковку налью, а ты заплатишь. Все по-честному. Я наливаю, ты плати.
– Хорошо придумал, кум! Люблю, когда честно!
Гойо Йик осторожно взял бутыль, жалея, что у него только Две руки, и налил Паскуалю. Двумя руками трудно держать бутыль на весу. Пустела она очень быстро.
Паскуаль Револорио припал к тыкве, выпятив губу и выкатив глаза, словно конь. Трудно не пролить ни капли, но он не пролил.
– Хочешь выпить, плати! – говорил ему Гойо Йик. – Кумовство кумовством, а дело делом.
Паскуаль чихнул, закашлялся, заморгал и захлопал в ладоши. Г ~~ Из-за тебя, кум, чуть я не захлебнулся! Водка в легкие попала. Вот тебе шесть монет, если ты такой вредный. А вообще, люблю деловых людей, никого они не пожалеют!
– Не вредность это, надо так, а то разоримся. Одни бездельники даром пьют. Водка пропадет – ее из брюха не выудишь, – и друга потеряешь или врага наживешь. Выпьют, а потом говорят: веди меня в тюрьму! А что с нее, с тюрьмы? Хорошо пьешь, смачно. Что-то и меня подмывает…
– Дай бутылочку, продам.
Они обменялись – Двуутробец взял тыкву, Револорио бутыль, которую приходилось наклонять все сильнее.
– Налей, кум! Сейчас тебе заплачу.
– Сам видишь, кум, я тебе доверяю: налью, а потом уж плату беру… А может, просто я очень живой. Бабушка моя говорила: «Живи, как живется, и жив будешь». Не заплатишь – и ладно, вычту из нашей выручки, тысяча двести будет, не меньше, оно и сойдется.
Двуутробец выпил. Лицо у него горело, глаза сверкали, волосы встали дыбом, но внутри, когда он пил, захолодело, даже ноги пробрало, все такие же распухшие, как в те дни, когда он, слепой, милостыню просил под деревом у себя в Писигуилито. Выпил Двуутробец, почувствовал, что свалился на груду шерсти, отсчитал шесть монет и стал осторожно вырывать у кума бутыль.
– Дай-ка мне, кум, нашу бутылочку… нашу красоточку… я тебе налью!
– Ты уж побольше, по-солдатски!
– По-генеральски, да хоть бы и по-мертвецки, все водка! А деньги возьму, да.
– Я тебе плачу, кум, а ты мне налей.
– На шесть монет водки моему куму! Водка запенилась в тыкве.
– Пенится, потому что хорошая.
– Так и вижу, кум, торгуем мы в ихнем селении, чашку – одному, чашку – другому. Оно выгодней, чем бутылками. И главное – за наличные, как мы тут с тобой!..
– Монета к монете! Ну, кум, сейчас ты богатый, выпей последнюю и пойдем…
– Нет, пред-предпоследнюю, я еще жив…
