– Пришел час и нашим матерям узнать, кого они на свет родили – мужчин или мокрых куриц, – добавил Сало.
Они въехали в селение, и Венансио, отделившись от остальных, постучал в дверь крайней хижины.
– Где казарма? – спросил он у вышедшего на стук босого мужчины в грязном рваном пончо, едва прикрывавшем голую грудь.
– Казарма вон там, чуть пониже площади, хозяин, – ответил он.
Где это «чуть пониже площади» – никто не знал, и Венансио велел крестьянину идти во главе колонны и показывать дорогу.
Дрожа от страха, бедняга взмолился – с ним, дескать, нельзя поступать так жестоко.
– Я нищий поденщик, сеньор, у меня жена и куча малышей.
– A y меня, по-твоему, щенки? – отрезал Деметрио и приказал: – Соблюдать полную тишину. Разомкнись! Друг за другом посередине улицы марш!
Над селением высился приземистый четырехугольный купол церкви.
– Видите, сеньоры? Вон там, напротив церкви, площадь. Проедете еще столько же вниз и упретесь в казарму.
С этими словами проводник рухнул на колени, умоляя отпустить его домой, но Панкрасио молча толкнул его прикладом в грудь и погнал дальше.
– Сколько в деревне солдат? – спросил Луис Сервантес.
– Не стану врать вашей милости, но сказать по правде, хозяин, их тут тьма-тьмущая.
Луис Сервантес повернулся к Деметрио, но тот притворился, будто ничего не слышал.
Неожиданно они выехали на небольшую площадь.
Оглушительный залп ошеломил их. Гнедой конь Деметрио дрогнул, закачался, подогнул колени и рухнул на землю, дергая ногами. Пронзительно вскрикнув, Филин скатился с седла, а лошадь его, закусив удила, выскочила на середину площади.
Новый залп, и проводник, раскинув руки, без единого стона опрокинулся на спину.
Анастасио Монтаньес подхватил Деметрио и втащил его на круп своей лошади. Остальные уже отходили, прячась за домами.
– Сеньоры, сеньоры, – окликнул их какой-то местный житель, высунувшись из просторных сеней своего дома, – вы им с тыла зайдите, из-за часовни. Они все там. Назад по той же улице, потом налево и попадете в узенький проулок; идите по нему вперед и как раз окажетесь позади часовни.
В эту минуту с соседних крыш по повстанцам открыли частый огонь из пистолетов.
– Ишь, пауки, – выругался незнакомец. – Да вы но бойтесь – такие не кусаются. Это все барчуки… Укройтесь под стеной. Они скоро убегут. Они ведь собственной тени боятся.
– Много тут федералистов? – спросил Деметрио.
– Было не больше дюжины, но вчера вечером они здорово перетрусили и вызвали по телеграфу подкрепление. Сколько их теперь – один бог знает. Но вы не смотрите, что их много: большинство-то мобилизованы насильно, норовят бросить офицеров и удрать восвояси. Моего брата тоже силком забрали. Он здесь. Я пойду с вами, подам ему знак, и вот увидите – все подадутся к вам. Останется разделаться с одними офицерами. Может, сеньор даст мне какое оружие…
– Свободных винтовок у нас нет, а вот эти штучки, брат, тебе, пожалуй, пригодятся, – отозвался Анастасио Монтаньес, протягивая крестьянину две ручные гранаты.
Командовал федералистами самонадеянный белокурый офицерик с закрученными кверху усиками. Пока он достоверно не знал, много ли нападающих, он помалкивал и вел себя благоразумно, но, успешно отразив атаку и но дав противнику даже выстрелить, он сразу потерял голову от сознания своего бесстрашия. Его солдаты не осмеливались носу высунуть из-за церковной ограды, а он стоял, презирая опасность, и в бледном предутреннем свете виднелась стройная фигура в драгунском плаще, развевавшемся на ветру.
– Я-то помню, как мы защищали Цитадель[37]!
Вся его ратная биография сводилась к одному бою, в котором он участвовал во время заговора против президента Мадеро, да и то лишь благодаря тому, что был тогда кадетом. Поэтому при первом же удобном случае он пускался в рассказы о героических деяниях защитников Цитадели.
– Лейтенант Кампос, – с пафосом приказал он, – спуститесь вниз с десятью солдатами и задайте жару этим бандитам, попрятавшимся по углам. Негодяи! У них смелости только на то, чтобы мясо лопать да кур воровать.
У маленькой двери на винтовую лестницу появился кто-то из жителей. Он пришел известить, что нападающие укрылись в коррале, где их можно захватить быстро и без труда.
Эти сведения поступили от местных богатеев, засевших на крышах домов и готовых помешать отступлению врага.
– Я сам покончу с ними, – запальчиво воскликнул офицер, но, тут же изменив решение, отошел от двери на лестницу. – Возможно, они ожидают подкрепления, и я совершил бы безрассудство, покинув свой пост. Лейтенант Камгтос, ступайте и захватите их живьем. Мы расстреляем бандитов сегодня же в полдень, когда народ пойдет с обедни. Пусть эти разбойники знают как я с ними разделаюсь в назидание другим! Если не удастся взять, перебейте всех! Никого не щадить. Вы меня поняли, лейтенант Кампос?
И довольный собою, офицер зашагал взад-вперед по комнате, обдумывая текст донесения, которое он отправит: «Мехико, господину военному министру генералу дону Аурелиано Бланкету. Ваше превосходительство! Имею честь доложить, что сего числа, ранним утром, банда до пятисот человек под предводительством главаря Н. отважилась атаковать занятый мною населенный пункт. С диктуемой обстоятельствами оперативностью я укрепился на высотах, господствующих над обороняемым селением. Атака началась на рассвете, длилась более двух часов и сопровождалась частым ружейным огнем. Несмотря на численное превосходство противника, нам удалось нанести ему значительные потери, а затем полностью разгромить его. Убито двадцать бандитов, раненых, судя по следам крови, оставленным при поспешном бегстве, во много раз больше. С нашей стороны потерь, к счастью, не оказалось. Имею честь поздравить Вас, господин министр, с победой правительственных войск. Да здравствует генерал дон Викториано Уэрта! Да здравствует Мексика!'
«Теперь-то, – заключил про себя офицер, – меня наверняка произведут в майоры».
Он ликующе потер руки, но в эту минуту в ушах у него зазвенело от сильного взрыва.
XVII
– Значит, через этот корраль можно выбраться в проулок? – спросил Деметрио.
– Да, только за корралем – дом, потом еще один загон, а чуть дальше – лавка, – ответил крестьянин.
Деметрио задумчиво почесал затылок, но решение нашел быстро.
– Можешь достать лом, кирку или что-нибудь в этом роде, чтобы пробить стену?
– Конечно, тут все есть. Только вот…
– Что еще? Где инструмент?
– Вон там, но ведь все эти дома принадлежат хозяину, а…
Деметрио, не дослушав, направился в кладовку, где хранился инструмент. Пролом сделали быстро.
Как только повстанцы выбрались в проулок, они, прижимаясь к стенам домов, один за другим добежали до церкви. Теперь оставалось перелезть через глинобитную ограду, а затем через заднюю стену часовне.
«Богоугодное дело!» – сказал про себя Деметрио и первым махнул через ограду.
За ним, словно обезьяны, полезли остальные, раздирая в кровь руки, измазанные глиной. Дальше было уже гораздо проще: поднявшись по выбоинам в каменной кладке, они легко преодолели стену часовни, и теперь лишь купол скрывал их от глаз солдат.
– Погодите малость, – сказал крестьянин. – Я пойду взгляну, где мой брат. Потом дам знак, и тогда кончайте сержантов, ладно?
Но на него уже никто не обращал внимания.
С минуту Деметрио наблюдал за солдатами, шинели которых чернели под портиком, вдоль фасада, по бокам здания, на переполненных людьми башенках и за железной решеткой. Затем удовлетворенно улыбнулся, повернул голову к своим и скомандовал:
– Давай!
