– Тогда чаек, – нисколько не обидевшись, заявил старец и убежал на кухню.
Жора огляделся. Обстановка комнаты, куда он попал, представляла собой помесь обычной жилой квартиры и морского музея. Из атрибутов квартиры здесь присутствовали: недорогая стенка, диван, ковер и телевизор. Морская же атрибутика придавала комнате довольно экзотический вид. Имелся, например, огромный, очень красивый, подсвеченный изнутри аквариум, в котором плавали не виданные Жорой рыбки. Кроме того, на одной из стен висел самый настоящий рулевой штурвал из какого-то благородного дерева, украшенный медными накладками. На телевизоре стояла модель старинного парусного судна, а в стенке вместо хрустальной рухляди имелась весьма приличная коллекция причудливых тропических раковин. На другой стене, напротив штурвала, экспонировался нос меч-рыбы. Тут же висел малайский кинжал-крис с тускло поблескивающим волнистым лезвием.
– Он что, отставной моряк? – с интересом спросил Жора. Но директор не успел ответить. В комнату вернулся хозяин.
– Отставной, отставной… – усмехаясь, подтвердил он. – Совсем отставной.
Каковенко извлек здоровенную сигару, не торопясь, обрезал специальной машинкой кончик и, словно выполняя священный обряд, торжественно раскурил ее. Только сейчас Жора внимательно рассмотрел этого человека.
Каковенко оказался весьма немолод, коренаст, совершенно лыс. Физиономия его, продубленная, похоже, всеми ветрами семи морей, видом и цветом напоминала увеличенный во много раз грецкий орех.
Он подвинул к гостям журнальный столик, положил перед ними две салфетки из плетеной соломки, на которые поставил кофейные чашечки, и, наконец, принес из кухни медную джезву с шапкой коричневой пены над горлышком. Все это он проделал, не выпуская изо рта сигары.
– Наливайте, ребята, сами. Вот сахарница… Прошу вас, не стесняйтесь.
Жора наполнил свою чашку, положил четыре ложки сахара (он любил очень сладкий кофе), сделал глоток. Напиток был сварен превосходно.
– Ну как, москвич? – с любопытством спросил Каковенко.
– Супер!
Довольная улыбка расплылась по морщинистой физиономии старого морского волка.
– В Коста-Рике научился варить, – гордо сообщил он. – Интересная страна, между прочим…
– Послушай, Николай Яковлевич, – перебил воспоминания Каковенко Сергей. – Мы к тебе по делу пришли.
– Я так и понял.
– Не организуешь ли… э-э… экскурсию?
– Какую экскурсию?
– Прогулку, так сказать, по подземным лабиринтам.
Каковенко заметно вздрогнул и открыл рот. Сигара выпала, но старый мореход неуловимым движением подхватил ее и водрузил на место.
Напряженное молчание повисло в комнате. Лишь клубы дыма вырывались изо рта Каковенко.
– Давненько там бывать не приходилось, – наконец изрек Николай Яковлевич.
– Вот и хорошо. Освежишь воспоминания.
– Не дай бог! Не дай бог! Хороши воспоминания! Приятнее вспомнить, как тонул у атолла Муруроа.
– Неужто струхнул?
– Не нужно подъелдыкивать, Сергей Александрович. Не нужно! Коля Каковенко не из таковских. А чего это вас в подземелья потянуло?
– Я же говорил: он клад ищет… А я помогаю.
– Вон даже как! Но насчет клада я как-то сомневаюсь.
– Я ему то же самое говорю.
– Однако чего не бывает.
– И знаешь: не только он клад-то ищет.
– А кто еще?
– Приехала целая экспедиция. И раскопки уже начали.
– Это где же?
– Возле тринадцатого дома.
Каковенко вытащил изо рта сигару и задумчиво оглядел гостей.
– Ничего себе! Как же им разрешили?
– Нынче это быстро устраивается. Сунул, кому нужно, барашка в бумажке и делай что хочешь.
– А на когда ты, Саныч, прогулку-то планируешь?
– Да сегодня и двинем.
– Тю, какой скорый!
– А чего тянуть. Вечерком и отправимся.
Каковенко пожевал губами, что-то обдумывая.
– Значит, ты тоже идешь? – наконец спросил он.
– Ну конечно.
– Другое дело! Ладно, как стемнеет, подгребайте. Буду ждать. Только и сами подготовьтесь. Одежку соответственную подыщите. Свечи, веревки не забудьте… Словом, все должно быть путем.
– Да ясно…
В это мгновение в кармане у Сергея зазвонил телефон. Он достал трубку и сразу же вышел из комнаты.
– Вы, Георгий… – Каковенко глянул на визитную карточку, – …Михайлович, обратили внимание на мой аквариум?
Жора кивнул.
– Уникальная вещь. В городе ни у кого больше такого нет. Морская вода в нем… И рыбки морские.
Жора приблизился к чуду аквариумистики и присмотрелся. Воды в стеклянном ящике, наверное, никак не меньше тонны. Причудливая растительность высилась террасами, причем вперемешку с кораллами. Пестрейшие рыбки сновали туда-сюда.
– Где же вы морскую воду берете? – полюбопытствовал Жора.
– Сам делаю. Из ингредиентов. Дело хлопотное, но увлекательное. Весьма!
– Георгий, пошли, – раздался из прихожей голос директора. – Некогда тут рассусоливать. Все, Николай Яковлевич! До встречи вечером. Значит, в одиннадцать мы – возле твоего подъезда.
– Люба звонила, – сообщил Сергей Жоре, когда они вышли на улицу. – На площадке что-то происходит.
Действительно, на месте раскопок царила некая непонятная суета. Рабочие прекратили долбить отбойными молотками асфальт и столпились возле одной из ям. Тут же стояли Сэм, длинноволосый малый и мужчина в спецовке. Они рассматривали нечто округлое…
– Первая находка, – ехидно произнес Сергей, внимательно наблюдавший в бинокль за происходящим. – Чайник отыскали.
– Какой чайник? – не понял Жора.
– Да обыкновенный. Старый и ржавый. Пролежал в земле лет тридцать, не больше. Исторической ценности не представляет.
– А до чайника еще были находки, – сообщила Люба, – вон, возле будки уложены.
– Точно, лежат, – подтвердил Сергей. – Отчетливо их вижу. Разбитый фаянсовый бокал. Почти целый примус и энное количество пустых бутылок. Неплох урожай.
– И что это значит? – спросил Жора.
– До цели им еще копать да копать. А на полуметровой глубине ничего другого и не сыщешь. Да они и сами это понимают. Вон как хохочут. Должно, меня поминают. Мол, пришел бы сейчас этот олух из музея, мы бы ему предъявили находки. Для меня, надо думать, и приготовили. Но я пока обожду с визитом. Посмотрим, что дальше отыщут.
– Правильно, Сергей Александрович, не спешите, – подала голос Люба. – Пускай роются. А вы пока курничка отведайте. Да и другу вашему не мешало бы перекусить.
