– В таком случае я переселюсь в кого-нибудь еще… В вас, например.
– Храни создатель! – всполошился Хаим. – Для чего это?!
– Чтобы постоянно быть рядом с возлюбленной.
– Послушай, Моисей, а тот, в чье тело ты залез, Николай Иванович Соловей, почему он не может выгнать тебя?
– Как это – выгнать? У него и сил таких нет. Я же говорил, будь он истинно верующий христианин, тогда бы еще мог попробовать, хотя вряд ли бы получилось. А так его голова полна всякой чепухи… Что от нее толку. Ни веры, ни убеждений…
– А вот скажи, могу ли я поговорить с ним самим?
– Зачем?
– Хочу убедиться, что его разум не разрушен, а только подавлен тобой.
После некоторого молчания диббук неохотно согласился:
– Ладно, попробуй, и то разрешаю только потому, что ты, к сожалению, отец моей возлюбленной.
С телом, в котором угнездилось нечто, начало происходить странное. Глаза его стали бешено вращаться, физиономию перекашивали ужасные гримасы, руки и ноги дергались невпопад, как у тряпичной куклы. Казалось, внутри происходит невероятная борьба.
Хаим с огромным любопытством следил за происходящим. И вот перед ним прежний Соловей. Лицо приняло обычное жесткое выражение, хотя и выглядело несколько растерянным. Он с удивлением огляделся вокруг, потом обнаружил, что одет лишь в бязевые кальсоны, и сконфузился. Поспешно вскочил, стал натягивать гимнастерку и брюки.
– Ничего не понимаю, – обратился он скорее к самому себе, чем к тестю.
«Голос вовсе другой, – тут же обратил внимание Хаим. – Не визгливый дискант диббука, а приятный, слегка начальственный баритон командира Красной армии. И Хаим возликовал. – Значит, не все потеряно. Этого шлимазла таки можно угомонить и даже выгнать прочь. Вот только как?»
– Что, собственно, происходит? – с некоторым недовольством спросил Соловей. – Где Ента? Наверное, вчера на свадьбе несколько перебрал? Голова тяжелая… Вовсе не соображаю… Но как такое могло случиться? Я же совсем не пью? Ощущение, словно меня сильно ударили… Затылок ломит…
– Тут такое дело… – замялся Хаим.
– Ну же, говорите!
– В вас… как бы сказать попонятнее… вселилось некое существо.
– Какое еще существо, что вы городите.
– Я тут, – пропищал диббук. – Сижу в тебе, друг Николаша, и пребуду тут еще долго-долго…
– Кто это? – изумился Соловей. – Я что, с ума сошел?!
– Колдовство, – пояснил Хаим.
– Никакого колдовства не бывает! Я, наверное, заболел? Сожрал какой-нибудь вашей жидовской дряни и траванулся. Мне через три дня нужно быть на службе… Не сидите, как истукан, и не таращите на меня свои косые зенки, вызовите врача, делайте что-нибудь. – После этих слов по физиономии Соловья пробежала мгновенная судорога, и он заговорил прежним писклявым голоском:
– Вот видите, Хаим, какого вы прекрасного отыскали зятька. Того и гляди обзовет жидом пархатым. А уж Енте каково придется… Как говорят «товарищи»: «поматросит» и бросит.
– Это уж не твое дело, Мошка! – в сердцах бросил задетый за живое Хаим.
– Именно, что мое, – отозвался диббук. – Вот уж я свою голубку никогда не обижу. Что тело… Лишь жалкая временная оболочка. Моим прежним, нужно прямо сказать, не самым лучшим обиталищем сейчас лакомятся могильные черви. И пускай. Не жалко. Тел, слава создателю, в вашем мире достаточно. Лишь душа вечна. Ладно, надоело мне с тобой, глупцом, болтать. Где Ентеле? О, моя возлюбленная!
– А если я не допущу мою дочь до тебя?
– Горько пожалеешь. Я не буду бушевать, не буду размахивать руками, топать ногами, как какой-нибудь мужлан. К чему? Есть и другие способы заставить осла повиноваться. Вот смотри…
В комнате, наполненной майским солнцем, потемнело. Слабый, едва ощутимый сквознячок загулял по ней. Запахло сырой землей, тленом… Внезапно Хаим почувствовал, что все вокруг едва заметно дрожит. Вибрировала мебель: кровать, комод, стулья… Едва слышно позванивал стоявший на столе графин с клюквенным морсом. Задребезжало оконное стекло. Наконец сначала чуть-чуть, а потом все явственнее затряслись потолок и стены комнаты. Раздался треск, и по стоявшему на комоде старинному овальному зеркалу разбежалась сетка трещин.
– Хватит, хватит! – закричал Хаим, у которого от ужаса подкосились колени. – Довольно! Сейчас я пришлю Енту.
Как только он произнес эти слова, все тотчас пришло в свое обычное состояние, лишь зеркало так и осталось испорченным.
– Ента, отправляйся к… – Хаим не мог четко сформулировать, к кому же должна отправиться его дочь. К мужу ли? К диббуку? – Наконец он нашел нужное определение: —…отправляйся к черту!
И вот что интересно. Ента стояла за дверью свадебной опочивальни, словно только того и дожидалась – когда же ее призовут. Это показалось Хаиму странным.
– Ты разве не боишься его, дочка? – недоуменно поинтересовался он.
– А чего бояться? Он ведь не дерется… И любит меня! – неожиданно добавила она.
Хаим только плечами пожал от изумления. Вот и пойми этих женщин!
– Ну как там? – нетерпеливо спросил Наумчик.
– И не говори. Жуть просто берет. Говорил сейчас с обеими…
– То есть как?
– А так! И с Мошкой, и с этим твоим Соловьем. Тот еще типус.
– Как тебя понимать?
– А то не знаешь. У русских кто во всем виноват? Евреи!
– Ты толком говори.
– Мошка, диббук то есть, полностью взял над ним власть. Если захочет, может разрешить стать самим собой… И уходить из тела Соловья он не собирается. А может, это и не Мошка вовсе, а демон? Я слышал, что и такое бывает. Он мне сейчас свои возможности продемонстрировал. Это, знаешь ли… – Хаим не договорил. – В общем, скверная история, – заключил он. – Теперь дело даже не в Соловье. Всем нам грозит большая беда. Нужно изгнать диббука любыми способами. Возможно, стоит позвать мать этого Мошки? Скверная, между нами, баба. Скандальная… А что делать?
Но Сарру не пришлось звать. Прослышав о событиях в доме Берковичей, она незамедлительно явилась.
– Здравствуй, Хаим Беркович! – Голос женщины звучал по-прежнему, агрессивно.
– Здравствуй, Сарра Горовиц. – Хаим старался не выражать своих чувств, однако это плохо ему удавалось. – С чем пожаловала? Опять проклинать будешь?
– Дважды не проклинают. Достаточно и одного раза. Но я пришла не извиняться…
– А зачем? Тебя ведь никто не звал.
– Убедиться, что люди не врут. Говорят, в твоего зятька вселилась душа Моисея… Правда ли это?
– Желаешь посмотреть, как действует твое проклятие? Что ж, полюбуйся.
Сарра, озираясь, словно боясь попасть в ловушку, вошла в дом. Толпа, стоявшая поблизости, загомонила, зашушукалась.
– Ну и где он?
– Сейчас увидишь. За этой вот дверью… – Хаим постучал и, не дождавшись приглашения, вошел в комнату.
Ента и Соловей, обнявшись, сидели на постели. Оба были одеты, хотя их туалеты находились в некотором беспорядке.
– Ну, прямо голубки, – саркастически заметила Сарра. – Мазл-тов вам, новобрачные!
– И тебе того же, мама, – отозвался диббук.
Сарра была крепкой женщиной, в обморок не упала, только покачнулась и смертельно побледнела.
– Ты ли это, сын мой? – после некоторого молчания спросила она.
– А то кто же, – без особого почтения сказал диббук.
