– Батько Перебийнос. Он где-то впереди на черном рысаке.
– Что сейчас делаешь?
– Ляшку сношаю. Сопит, стерва. Возится. Не дается.
Видимо, эта сцена удручающе подействовала на Лидию Михайловну, потому что она решила прервать сеанс.
Павел с любопытством прослушал запись. Голос был его, но обладал несвойственной ему хрипотцой, да и косноязычие явно не искусственное.
– Что скажете? – спросил он у Лидии Михайловны.
Она в сомнении качнула головой:
– И не знаю…
– Но ведь откуда-то я это взял?! Кстати, когда и где, по-вашему, происходят эти события?
– Наверное, век семнадцатый. Скорее всего Украина.
– Да, наверное. Значит, тот, кем я был раньше, участвовал в каком-то восстании. Звали его Мосол. Думаете, реальное лицо?
– Затрудняюсь с ответом. Возможно, отголоски прочитанных в детстве книг. Какого-нибудь Сенкевича… «Огнем и мечом» читали? Или «Тараса Бульбу»?
– Тогда давайте попробуем еще раз? – предложил Павел.
– Вы думаете? Но опять возникнет Мосол.
– А если кто другой? Ну, пожалуйста?! Разве вам самой не интересно?
– Хорошо. Почему бы и нет? Занимайте исходную позу. Расслабьтесь… Представьте: зима, горная местность, вы сидите на большой открытой площадке перед парапетом, за которым открывается величественный вид на окруженную горами долину. Зимний день подходит к концу, небо розовеет, горы приобретают густой фиолетовый цвет. Вечный покой царит над миром. И вы – часть этого покоя. Вы – часть мироздания, молекула незыблемого равновесия. Ваше сознание растворяется в окружающем вас мире, вы засыпаете, засыпаете… Вы уже спите. Теперь ответьте: кто вы на этот раз?
– Мне холодно, – произнес Павел высоким писклявым дискантом, едва напоминающим его собственный голос.
– Почему холодно?
– Зима, кругом снег, мы идем по укатанной дороге…
– Кто это вы?
– Нас трое: я и еще два человека. Они – мои товарищи. Вернее, однополчане. Мы идем третий день к границе с Китаем.
– Как вас зовут?
– Петр… Петр Стулов. Я – казак. Оренбургский казак. Хорунжий. Третий день мы бредем по степи… Отстали от своих. Вчерась ночевали в киргизском ауле. Жрать проклятые бабаи не дали, молоком кислым напоили да лепешку сухую сунули. И то ладно. Ничего, скоро дойдем до Аксая, там свои. Вот только дальше что? В Китай? А там чего? Медом, что ли, намазано? Вот и не знаешь, куда дальше подаваться. Домой нельзя. Крови на мне много. Тотчас к стенке поставят. Да уж. Кровушки много пустил. Жрать хочется, сил нет. Поэтому и мерзну. Сейчас бы борщевки или, на худой конец, хлеба с сальцом и луком. А кровь? Кровь что! Не я бы порубал, так другие. Дело привычное. Дальше-то куда? В Китай? Там тоже узкоглазые. А может, вертаться? Может, простят? Нет, не простят! Разменяют к чертовой матери. Мести начинает. Солнышка не видать. Мгла. Тогда, в деревушке этой… Пьяные были. Есаул говорит: красные они. Бабенки эти, значить. Мужики у них у красных служать, и они, значить, того… А бабенки злые. Глазами зыркают исподлобья. А мы, значить, выпили с устатку. Есаул тоже нетрезвый… Одну потащил, она – вырываться. Орет благим матом. А чего орать-то? Он и рубанул с досады. А потом кричит: и этих кончайте! Ну, мы, конечно, за шашки. С другой стороны: они сами виноваты. Не трепыхались бы… Ребятишков, конечно, не надо было… Они тут ни при чем. А может, и при чем, кто знает. Поземка-то все крепчает. Пурга настоящая. Метет и метет… Не поймешь, день ли, ночь… В Китай? А что в том Китае? Домой бы… Но назад возврата нет. Холодина какая! Полушубок чертов совсем не греет. А может, это с голодухи. Ноги совсем закоченели. Ноги-ноженьки…
Павел открыл глаза и замотал головой, ничего не понимая. Еще секунду назад перед ним лежала заснеженная степь, по которой змеились волны поземки. Ага. Все понятно. Он вовсе не в степи, а в теплом, чистом кабинете доброй психиаторши.
Павел поднялся из кресла, потянулся, задвигал затекшими частями тела. Лидия Михайловна недоверчиво и вопросительно смотрела на него, но молчала.
– Что? – спросил наш герой.
– Я у вас хотела узнать.
– Но вы же все слышали?
– Помните, что с вами происходило?
Павел потер лоб. Картинка, только что яркая и красочная, меркла, расплывалась, превращаясь в разрозненные, не связанные между собой обрывки, которые тут же тускнели и растворялись.
– Я даже общую суть уже забыл, не то что детали, – пожаловался Павел. – Вроде солдат какой-то…
– Казак.
– Пусть казак. Помню только тяжесть на душе. Очень большую тяжесть. И пустоту.
– Включите запись.
Павел так и сделал. Какое-то время он вслушивался в свое (и не в свое) бормотание, потом поднял глаза на Лидию Михайловну:
– Почему я все время с кем-то сражаюсь?
Она развела руками.
– Давайте сделаем еще одну попытку.
– Что ж, если вам так хочется. Садитесь в кресло.
Павел замешкался, посмотрел на Лидию Михайловну:
– Мне кажется, вы не особенно верите в происходящее? Точнее сказать, не допускаете возможность…
– Переселения душ? Вы правы. Я уже говорила. Прочитанные вами книги, слышанные в детстве рассказы, кинофильмы… Да мало ли. Все это осаждается в подсознании и выплескивается оттуда в благоприятный момент. Такой момент наступил сейчас. Вот вы и транслируете то, что засело где-то в глубинах мозга. Гипноз – весьма интересная штука. Общеизвестен случай душевнобольного Сирхана, убившего в шестьдесят восьмом Роберта Кеннеди, а потом начисто забывшего этот факт. Только под гипнозом Сирхан вспоминает обстоятельства своего преступления, причем до незначительных мелочей. Несложно разобраться в механизме подобного явления. Тут налицо явное вытеснение в подсознание. Но очень часто гипнотизируемый выдает за реальные события некие обстоятельства, случившиеся вовсе не с ним. Причем он нисколько не сомневается в их достоверности.
– И все же попробуйте еще раз, – попросил Павел.
– Хорошо. Займите свое место. Представьте осенний сад, палая листва шуршит под ногами, воздух прохладен и чист, накрапывает слабый дождичек… Вы медленно идете между деревьями…
– Не могу сосредоточиться, – перебил Лидию Михайловну Павел. – Ничего не получается.
– Возможно, вы устали. Давайте попробуем другой способ. – Хозяйка кабинета сняла с шеи золотую цепочку с овальным кулоном, в котором мерцал радужный камешек, и стала медленно раскачивать его перед лицом Павла. – Смотрите на камень, старайтесь максимально сосредоточиться на искорке внутри. Она увеличивается, становится все больше и ярче; вас словно всасывает в ее глубины; вы проваливаетесь в самую середину, в ее суть, на дно. Вы в трансе. Или нет? Если да, возьмите себя за мочки ушей.
Павел медленно исполнил требуемое.
– Отлично. Кто вы?
– Чеплаков Василий.
– Сколько вам лет?
– Тридцать.
– Чем занимаетесь?
