пересеклись с потусторонним миром… Но существует ли этот мир на самом деле, вот в чем вопрос. По здравому разумению, конечно же, нет. Значит? Очевидно, он – сумасшедший.
Но ведь сумасшедшие, насколько он знает, считают себя вполне нормальными. Они и мыслей не допускают о возможности заболевания. А он?..
Тут Павел вспомнил психиаторшу Лидию Михайловну. Она как будто нашла его вполне нормальным. Только эти прежние жизни… Но опять же, можно ли ей верить? А может, все они заодно? Но кто эти они? И зачем им Павел?
Мелодично звякнул хрусталь бокалов. Павел встрепенулся и поднял глаза на присутствовавших. Ничего не изменилось. Те же декорации, те же абстрактные рожи. Пьют, жуют… Хозяйка подсела вплотную к Лильке, стала нашептывать той что-то на ушко. Лилька довольно ухмылялась. На Павла ни та, ни другая не обращали ни малейшего внимания.
«Мираж, – с тоской подумал Павел. – Игра воображения».
Лилька поднялась из-за стола, сладострастно потянулась. Грудки задорно дернулись вверх.
Хозяйка тоже вскочила и, упав перед девушкой на колени, обняла ее ноги. Та не противилась. Светлана Петровна стала ласкать Лилькино тело, целовать ступни, ощупывать пальцами попу, живот, груди…
Девушка от удовольствия еле слышно повизгивала.
– Царица моя, – в исступлении бормотала хозяйка. – Повелительница…
«Иллюзия или нет? – меланхолично размышлял Павел. – Допустим – иллюзия. Тогда?.. Тогда можно делать все, что угодно. Допустим, треснуть эту старуху-хозяйку чем-нибудь по голове. Это даже интересно: что, собственно, из сего поступка выйдет?»
Глаза Павла забегали по столу.
Чем же ее ударить? Блюдом, кувшином? Лучше всего, конечно, бутылкой. Вон той, пузатой, например, или этой, с длинным горлом.
Выбирать между двумя сосудами оказалось весьма мучительно. Павел даже вспотел от напряжения.
Между тем две голенькие гражданки забавлялись на всю катушку. Они валялись в траве, обнимались, целовались, игриво взвизгивали, словом, предавались непристойной неге.
«Какую же бутылку выбрать? – чуть не плача размышлял Павел. – Если, например, круглую, пузатую, то как же тогда быть с длинногорлой? А вдруг она расколется от обиды? И ее содержимое превратится в пар. Этот пар окутает все вокруг… И день превратится в ночь. Тогда… тогда… Нет, все же использую пузатую».
Он взял бутылку в руку, встряхнул ее… Жидкость внутри явственно булькнула. Павел вынул длинную пробку, наполнил свой фужер и залпом выпил. Рот наполнился маслянистым пахучим пламенем. Он повторил процедуру. Ага, бутылка опустела. Теперь можно действовать.
Горлышко удобно покоилось в руке. Последние капли выпитой жидкости смочили ладонь. Это обстоятельство почему-то придало нашему герою дополнительную решимость. Он попытался подняться. Однако, к своему удивлению, почувствовал, что отрывается не только от кресла, но и вообще от земли. Теперь Павел повис в воздухе. Он смешно перебирал пухлыми ножками в пустоте, время от времени касаясь почвы, едва заметно подскакивая, словно воздушный шар на веревочке. Однако, несмотря на странные пертурбации, преступные намерения не оставили его. План нужно было привести в действие. Вот только как подобраться к резвящейся на траве парочке? Павел попытался проделать нечто вроде гребков, как при плавании брассом, но, во-первых, он не смог принять горизонтального положения, а кроме того, бутылка, зажатая в правой руке, как он понял, выполняла роль якоря. Она не просто тормозила движение, а вообще не давала двигаться. Он вертел рукой и так и эдак, пытаясь этими взмахами задать направление движения, но тщетно – оружие возмездия не пускало его.
– Ну и черт с вами, – досадливо произнес Павел и решил поставить бутылку на стол, но та словно приклеилась к ладони.
«По-видимому, – соображал он, – я делаю что-то неправильно. Возможно, нужно произнести некие слова, типа команды? Скажем, «вперед» или «летим».
Однако словеса не произвели ни малейшего действия. И все же ему было ясно: все дело в установке. Что же такое сказать, чтобы двинуться вперед? И тут его осенило: ведь очень даже просто! Говорить ничего и не требуется. А нужно просто пукнуть. И тогда выхлоп придаст телу направление движения. Вот только действовать нужно осторожно, чтобы невзначай не пролететь мимо объекта.
Павел издал нежный тоненький звук и чуть заметно сдвинулся с места. Получилось! Сделаем еще одну попытку.
На этот раз он завис прямо над двумя чертовками, но те были настолько увлечены друг другом, что даже не замечали происходящего у себя над головами. Павел наблюдал за происходящим под ним.
Лилька действительно была весьма хороша. Словно золотистая ящерка, извивалась она в высокой траве, легко уклоняясь от натиска старой ведьмы. Сходство с рептилией невероятно усиливал длинный подвижный хвост, в который превратились ее стройные ножки. Впрочем, Павла, в общем-то, и не удивила данная метаморфоза. Вырос хвост – ну и пускай. Старуха же скорее напоминала огромную жабу. Для начала изменился цвет ее телес. Теперь они были зеленовато-коричневыми и при этом сплошь усеяны кроваво- красными бородавками. Глаза выкатились из орбит, зрачки расползлись на все яблоко. Пальцы рук и ног стали непомерно длинны. На голове вырос гребень.
Но и вид жабовидной хозяйки не вызывал у Павла ни брезгливости, ни любопытства. Вовсе никаких чувств не испытывал он к резвящейся парочке. Но почему? Наверное, все очень просто. Он сам был одним из них. Собственного обличья он видеть не мог, но чувствовал, что в данный момент несколько отличается от того, каким привык видеть себя в зеркале. А может, именно сейчас он и пребывает в своем подлинном облике? Тому полно примеров в природе. Далеко ходить не нужно. Например, вначале гусеница, затем бабочка… Совершенно разные, на беглый взгляд, существа. А на деле… Так и он. Час назад – обычный человек, а сей момент… Как там они называются, эти пухленькие создания, которых древние художники рисовали на своих полотнах? Нет, не ангелы… А те, другие. Кажется, фавны… амуры или, возможно, авгуры. Нет, амуры! Словом, понятно. Даже если на самом деле никаких фавнов не существует, есть, видимо, некие существа, явившиеся прообразом… Ну да какая разница? Главное – он существует. А в каком обличье – не играет существенной роли. Сейчас не время размышлять на отвлеченные темы. Главное, осуществить замысел.
Между тем кувыркание в высокой траве, казалось, достигло кульминации. Существа приплясывали, дергались, подпрыгивали, истошно взвизгивали. Казалось, они вот-вот сольются друг с другом в противоестественном экстазе. А этого нельзя было допустить. Беда заключалась в том, что он не мог опуститься чуть ниже, чтобы нанести точный удар. Причем поразить он хотел именно жабу. Однако она сама подставила себя под удар, невероятно высоко подпрыгнув. Тут он что есть силы треснул наглую жабу своим оружием по бугристой голове.
Однако удар получился несколько странным. Бутылка словно провалилась в жидкое тесто. При этом раздался громкий хлопок. Жаба утробно хлюпнула и стала распадаться. Сгустки густой, бурой слизи брызнули в разные стороны, в том числе и на него, заляпав тело и лицо. И пахла слизь как прокисшее тесто, остро и кисло.
Тут же вокруг начались и другие изменения. Освещение стало ярче, но чуть заметно мигало, словно не совсем исправная люминесцентная лампа. Зелень потускнела, пожухла, словно вымерзла. И сам окружающий мир, казалось, с минуту назад излучавший добро, вдруг стал колючим и острым, словно осколок стекла. Но самая странная метаморфоза произошла с Лилькой. Увидев, что подруги не стало, ящерка преобразилась. Она выросла в размерах, цвет ее из золотистого стал ярко-оранжевым, а тело как бы светилось изнутри, миловидное личико исказилось до неузнаваемости, клычки, ранее чуть заметные, превратились в огромные загнутые клыки. Чертовка взглянула на висевшего над ней Павла, продолжавшего сжимать бутылку, и злобно рыкнула, словно рассерженная тигрица. Потом она разинула свою пасть и изрыгнула в Павла язык пламени. Однако жар не причинил ему ни малейшего вреда. Во всяком случае, он продолжал болтаться над пожелтевшей поляной…
Тут сознание нашего героя словно сжалось в крошечный, липкий комок вроде жвачки. Окружающий мир исчез. Остался лишь край стола с двумя бутылками и полупустым бокалом. Еще здесь имелось блюдо с морепродуктами: рыбой, нарезанной тонкими разноцветными ломтиками, розовыми усатыми креветками и
