Старуха принялась рассказывать о происшествии. Излагать свои мысли связно она толком не умела, а возможно, просто растерялась. Поэтому перескакивала с одного на другое, то забегала вперед, то возвращалась назад. В общем, Сергей Александрович ничего для себя нового не узнал. Более того, он понял: Дуся вряд ли могла самостоятельно инсценировать произошедшие в ее доме события.
– Скажите, как вы думаете, почему это все случилось именно у вас? – спросил Севастьянов.
– Сама не знаю… Думала, думала… И так, и сяк прикидывала… Не пойму. Раньше ничего подобного не наблюдалось. Ну на кладбище была… Поминала отца с матерью. Все – чин по чину. За упокой мужа, на фронте убитого, хоть он и не здесь схоронен, тоже выпила. Вроде никого не забыла… Но, видать, кого-то все же пропустила. Вот он мне и нагадил.
– И кто же это, по-вашему, мог быть?
– Ей-богу, не знаю!
– Ну хорошо. А можно мне осмотреть вашу квартиру?
– Как это?
– Внутри побывать. Поглядеть: что там да как?
– Да ничего интересного там нет. Дочка все прибрала.
– Хотелось бы все-таки посмотреть.
– Пока батюшка стены святой водой не окропит, я туда ни ногой! Мало ли… Возможно, эта нечисть только затаилась…
– Но ведь с дочерью вашей ничего не случилось.
– Она с Мишкой ездила… С мужиком со своим. А мужика он, должно быть, боится.
– Да кто боится?
– Нечистый дух. Табачищем от Мишки разит, а нечисть табачного духа не переносит. Это точно.
– Как же быть?
– Это на предмет поглядеть? Ладно. Наташа, – обратилась она к внучке, – своди профессора ко мне на квартиру.
– Поехали, – охотно согласилась девочка.
– Прямо сейчас?
– Конечно.
Донельзя обрадованный Сергей Александрович любезно попрощался с Дусей, выразил надежду, что они еще увидятся, и поспешил на улицу, весело, как школьник, размахивая портфелем. Дорогой он и Наташа почти не разговаривали, и только когда девочка отворила дверь Дусиной квартиры, Севастьянов, осененный внезапной догадкой, спросил ее:
– А во время… этого самого ты здесь присутствовала?
– Ну да.
– Все видела?
– Естественно.
– И кто это все натворил?
– Не знаю точно.
– А какие-нибудь предположения у тебя имеются?
– Само собой.
– И какие же?
– Мне кажется, это я всему причиной.
– То есть как?!
– Мы когда с бабушкой вернулись с кладбища, она сразу спать улеглась, поскольку выпивши была. Ну а мне скучно… Я ходила по квартире… ходила, ходила, а потом…
– Что потом?
– Захотела плохого.
– Плохого?!
– Ну да.
– Как же это понимать?
– Не знаю, как объяснить… Я как бы пожелала, чтобы это сонное царство немного… как сказать… немного ожило, что ли. В движение пришло. Ну оно и пришло.
– А каким образом это у тебя получилось?
– Вот не знаю. Захотела, и получилось.
– Ты что-то подобное и раньше проделывала?
– Только мысленно.
Севастьянов во все глаза взирал на Наташу.
– Объясни, как это тебе удается?
– Не удается, а один раз удалось. Больше не получалось.
– Но как?!
– Не знаю. Получилось, и все.
– Врешь, наверное.
– Зачем мне врать? – Наташа как будто обиделась.
– Ну… Возможно, прославиться хочешь.
– Вот уж нет…
Севастьянов не знал, что и подумать. Слова девочки звучали в высшей степени фантастично. Как понимать это «захотела»? Телекинез? В западных журналах он встречал информацию о подобных случаях. Но у нас?.. Хотя и в Советском Союзе имелись люди, владеющие такими способностями. Например, Нелли Кулешова. Он читал о ней в журнале «Наука и жизнь». Но способности Кулешовой изучают физики и психиатры. Ее исследуют в специальном научном центре, а здесь… И потом, девочка утверждает: получилось всего лишь раз… Но это практически невозможно. Как это так: способностей к телекинезу не имелось, а потом они вдруг появились! И снова исчезли. Чепуха!
Не желая больше продолжать этот странный разговор, он занялся осмотром квартиры, но ничего интересного не обнаружил. Было заметно: тут действительно что-то происходило. Уборка произведена наспех, следы недавнего разгрома лезут в глаза. Мебель хотя и поставлена на свои места, но следы от ножек не совпадают с их нынешним положением. То же самое и со столовыми приборами. Одна ложка валяется под батареей, другая закатилась под кровать. На полу ножками шкафа и кровати содрана краска.
– А я знаю, отчего это все получилось, – вдруг заявила доселе молчавшая Наташа.
– Интересно послушать, – вскинул на нее взгляд Севастьянов.
– Я на кладбище нашла монету… Старинную…
– И что же?
– Вот она, монета эта, все и устроила.
– Каким же образом?
– Наверное, она волшебная.
Севастьянов усмехнулся.
– И где же эта монета? – улыбаясь, спросил он. – Покажи?
– Я ее променяла, – сообщила Наташа.
– Променяла… Зачем же, если эта монета может творить чудеса?
– Я, когда меняла, не знала, что может. Это теперь до меня дошло.
– Кому же ты ее променяла?.. И на что?..
– На жевательную резинку. Хорошая резинка, между прочим. Целый день жуешь, а она вкуса не теряет.
– А равноценным ли был обмен? – все так же улыбаясь, поинтересовался Севастьянов.
– Теперь мне кажется, что нет. Хотя…
– Что «хотя»?
– Мне кажется, эта монета может творить только плохие дела.
– Плохие?
– Ну да.
