– Он в беспамятстве, – сообщила Глафира Тимофеевна. – Поэтому не удастся. Глядеть глядите. Только что в этом толку?
Главврач вручил Севастьянову собственный халат, и вот он уже шел по длинным коридорам, наполненным больными в застиранных пижамках, следом за сестрой.
– Вот его палата, – сообщила Глафира Тимофеевна. – Один лежит… Любуйтесь на здоровье.
Сергей Александрович распахнул дверь и увидел лежащего на кровати старика, похожего на отощавшего крота. Старик спал.
– Кстати, – сказала сестра. – Этих-то нашли.
– Кого? – не понял Севастьянов.
– Ну этих. Которые его квартиру обчистили.
– Неужели?!
– Точно. На другой же день и словили. Парнишка какой-то и обчистил. Да не один, а с напарником. Потом они принялись делить награбленное, да, видать, не поделили. Ну, парнишка своего друга шилом угостил. Прямо в сердце попал. Насмерть, конечно! Такие вот дела.
– Откуда вы знаете?
– У нашей сестры, Истоминой Вали, муж в милиции работает. Он и рассказал.
– А награбленное? – быстро спросил Сергей Александрович.
– Монеты-то? Изъяли.
Общественный статус Севастьянова был таков, что он водил знакомство не только с врачами, но и с милиционерами. Услышав, что монеты у вора отобрали, он захотел немедленно убедиться в этом и понесся в милицию, которая, кстати, находилась совсем рядом. Довольно скоро он сумел отыскать концы и нашел нужного человека, который был в курсе событий, связанных с ограблением коллекционера Добрынина. Звали этого человека Игорь Лукич Ланцов. Был он капитаном и к тому же недавним учеником Севастьянова. Поэтому в отношении Сергея Александровича у Ланцова до сих пор сохранился студенческий трепет. Встретил он профессора с величайшим почтением, однако, когда речь зашла об ограблении Добрынина, он заговорил почти официальным тоном.
– Зачем это вам? – спросил Ланцов. – Вы разве были знакомы?
– Не то чтобы очень, – неопределенно ответствовал Севастьянов.
– Тоже монеты коллекционируете?
– По правде говоря, нет.
– Тогда почему интересуетесь? – В голосе Ланцова слышалась почти неприкрытая подозрительность.
«Рассказать ему все? – соображал Севастьянов. – Нет. Пожалуй, все не нужно. Хватит и кое-каких деталей».
– Вы же знаете, я занимаюсь антирелигиозной деятельностью, – многозначительно сообщил Севастьянов. – Публикую в газетах и журналах статьи по этим вопросам.
Ланцов солидно кивнул.
– Так вот. В коллекции Добрынина имелась одна монета… Не монета даже, а талисман, с которым связаны некие магические церемонии. Словом, я очень бы хотел на него взглянуть. А он, насколько я знаю, похищен. Так вот. Я в курсе, что вы задержали воров и изъяли у них награбленное. Хотелось бы, если это, конечно, возможно, взглянуть на изъятые монеты.
– Ага, – сказал Ланцов. – Вот теперь ясно. Ну что ж… Взглянуть, я думаю, можно. – Он открыл стоявший за спиной сейф и извлек оттуда деревянную шкатулку с резной крышкой. – Вот оно, золотишко. – Ланцов придвинул шкатулку к Севастьянову. – Все тут. Можете смотреть. Вообще-то, этот самый Добрынин еще тот тип. Когда мы приехали, он заявил, что похитили только коллекцию, о которой все знали. Но если только коллекцию, то почему его пытали? Во всяком случае, с его слов, речь шла именно о пытках. Тут же, как подтверждение, валялись электрические щипцы для завивки. Ни о каком золоте речи не шло. Но потом у нас появились сомнения. В стене был обнаружен тайник. Словом, все указывало, что золото все-таки имелось. Так оно и оказалось. Примерно через час после ограбления был обнаружен труп одного из налетчиков, некоего Селиверстова, недавно освободившегося из мест заключения. Беглый осмотр трупа показал: убили его шилом. Рядом с трупом мы нашли несколько монет. Все стало ясно. Оставалось только отыскать второго грабителя, он же – убийца. Селиверстов был не местный, а о Добрынине мог знать только житель города. Подключили осведомителей. Выяснилось: Селиверстова видели в компании одного окрестного хулигана по кличке Баня. Задержать этого Баню было уже делом техники. При задержании мы изъяли часть награбленного, остальное нашли у Бани дома. Как выяснилось, они не смогли поделить добычу, вот Баня и прикончил своего напарника. В карманах убитого Селиверстова мы обнаружили десятка два серебряных монет.
– А что говорит по поводу золота Добрынин?
– Тут тоже странность. Ничего не говорит, поскольку не в состоянии. Сначала, когда мы приехали, он вел себя вполне разумно, хотя и пребывал в шоке. Отвечал на вопросы… Что интересно: нам показалось – смерть жены не только его не потрясла, а как бы… – тут Ланцов сделал паузу, – обрадовала, что ли. Во всяком случае, особо он не горевал. Мы решили, что это результат шока. Но потом у Добрынина неожиданно случилась горячка. У него помутилось сознание, и, по-моему, он до сих пор пребывает в подобном состоянии. Ладно, смотрите…
Севастьянов открыл крышку. Шкатулка почти доверху была наполнена монетами. Сверху лежало несколько крупных серебряных талеров. Сергей Александрович выгреб талеры и стал их внимательно изучать. Ничего похожего на дырявую монету с пятиконечной звездой не наблюдалось. Он отложил серебро и стал перебирать золотые монеты, обратив внимание на их видовое разнообразие. Но и среди золота того, что он искал, не обнаружилось.
– Нету здесь, – удрученно произнес он.
Ланцов пожал плечами.
– Я так и думал. Остальные монеты у Добрынина дома. Вернее, не у него, а у соседки на хранении.
– Может, там еще поискать? – задумчиво произнес Севастьянов.
– Она вам не покажет, – сказал Ланцов. – Запретили ей. Без представителя власти и соваться туда не стоит.
– Так, может быть, посодействуете?
– Хорошо. Я дам вам человека и напишу записку. В его присутствии и посмотрите. Только, я думаю, там тоже нет того, что вы ищете.
Севастьянов и сам понимал: Ланцов, скорее всего, прав. Но для очистки совести он все же решил хотя бы бегло взглянуть на коллекцию. Вскоре он шагал к дому Добрынина в сопровождении молоденького сержанта. Увидев милиционера и прочитав записку, соседка без разговоров вытащила откуда-то наволочку, наполненную монетами. Сержант тут же ушел, и Севастьянов остался один на один с соседкой. Та молчала, только сверлила пришельца бдительным взглядом.
Сергей Александрович вывалил добро на стол. Глаза разбежались от обилия старинных и современных дензнаков. Никогда в жизни он не видел такого количества монет: серебряных, медных, никелевых и алюминиевых… И не только круглых, но и квадратных, шести– и восьмигранных, с дырками посередине, да и просто кусочков металла неправильной формы, с оттиснутыми на них письменами. Здесь имелись даже фарфоровые деньги, выпускавшиеся в Германии в двадцатые годы, когда там свирепствовала инфляция. Севастьянов перебирал монеты, и его не покидало ощущение, что все те миллионы, а может, и миллиарды людей, некогда касавшихся этих монет, оставили на них незримые следы своих пальцев, отметины своих душ.
Соседка Добрынина сидела тут же за столом и зорко следила за манипуляциями Севастьянова. Очевидно, она опасалась, что стоит ей отвернуться, незваный гость сунет несколько монет в карман. Сергея Александровича раздражало столь пристальное внимание, однако он продолжал копаться в куче монет. Но даже близко похожую на описанную Наташей и Пушкаревым так и не сыскал.
Проковырялся он больше часа, потом поднялся из-за стола, молча развел руками и направился к выходу. Соседка шла следом и чуть ли не подталкивала Севастьянова в спину.
Выйдя из подъезда, Сергей Александрович присел на скамейку и задумался. «Монета бесследно исчезла. Но ведь она существовала! Куда же могла деться? Может, обронили? Попробуем восстановить ход событий.
