За свою пускай и относительно короткую, но насыщенную событиями жизнь Скок не раз сталкивался со смертью. На лесосеке, совсем рядом с ним, упавшее дерево раздавило человека; на пересылке один заключенный зарезал другого из-за неправильно сказанного слова; а однажды зимой у него на глазах под лед провалился трактор вместе с трактористом. Но все это были самые обычные, характерные для тамошней ситуации смерти. А здесь?.. Почему это ни с того ни с сего Фофан сам залез под трамвай? Никто его нарочно не толкал. В угнетенном состоянии он не пребывал. Наоборот, Фофан нагло демонстрировал свое процветание и успех. И вдруг такой финал!
Нелепо и в высшей степени невероятно. Скок готов был поклясться самому себе, Фофан залез под трамвай самостоятельно. А может, вдруг пришло на ум, вовсе не самостоятельно, а по чьей-то злой воле. Но чьей?! Он вдруг вспомнил последнюю минуту своего общения с Фофаном. Тот так ему надоел со своими приставаниями на предмет посещения ресторана, что Скок не только послал его подальше, но и мысленно пожелал ему смерти.
И пожелание немедленно исполнилось!
Разве это не странно? Более того, не страшно?!
Но, возможно, это простое совпадение? Ничего подобного со Скоком раньше не происходило. Фофан, безусловно, не первый, кому Скок мысленно, а то и вслух, желал смерти. Ну и что?! Эти дурацкие пожелания не только не сбывались, но очень скоро и вовсе выветривались из памяти.
По большей части уголовники – народ не суеверный. Встречаются, конечно, типы, верящие в сглаз, в приметы и в прочую чушь. Однако Скок был не из их числа. Конечно, по камерам и в лагерях болтают всякое. Слышал он побасенки об оживших трупах, о привидениях, о мести мертвецов своим убийцам, но относился к этим рассказам как к занимательным, но абсолютно фантастическим историям. Лишь однажды он соприкоснулся со сверхъестественным.
В ту пору он отбывал срок далеко на севере, в уединенном лесном лагере, вдали от всякого жилья. Отсюда не бегали. До ближайшей железнодорожной станции было пятьсот километров, а вокруг простиралась дремучая тайга да топкие болота. Только лесовозы сновали туда-сюда по разбитой дороге. Но на лесовозе не спрячешься. А посему режим был вполне терпимый. Однажды Скока и еще одного пожилого заключенного, которого все звали дядя Боря, послали на дальнюю делянку, за десять километров от лагеря, где бригада лесорубов «гнала кубометры». Стояло короткое северное лето, и, поскольку каждый день топать туда и обратно в такую даль было невмоготу, ночевали лесорубы в палатках, под присмотром двух конвойных. Скоку и дяде Боре поручили доставить бригаде продукты и тут же возвращаться назад.
После того как хлеб и консервы были сданы из рук в руки «бугру», Скок и дядя Боря подались назад в лагерь. Шли молча, лишь отмахивались от надоедливой мошки березовыми ветками.
– Я тут чалился еще при Усатом, – неожиданно заметил дядя Боря.
– При каком Усатом? – не понял Скок.
– При Сталине.
– Ну и как?
– Тогда режим не в пример строже был, – сообщил дядя Боря. – Особо при Одуване.
– Кто это – Одуван?
– Начальник лагеря майор Одуванов. Зверюга, каких поискать! Чуть что, стрелял. Шаг в сторону – побег. И бах в лоб из шпалера! С десяток зэков таким макаром на тот свет отправил. А однажды человек двадцать в побег ушло. Так их нагнали и всех как одного на месте положили.
– И кто же бежал? – спросил Скок. – Воры?
– Нет, солдаты.
– Суки, что ли?
– Какие суки!.. Бывшие военнослужащие. Был тут такой Пикунов. Тоже майор в прошлом. Вот он и подбил на побег фронтовичков. Разоружили они конвой, захватили пару автоматов – и в тайгу. Дураки! Куда бежали, зачем?.. Ну, тут неподалеку их и накрыли. Место то прозывается Долина Смерти.
– Первый раз слышу.
– Молод ты еще. И вот что я тебе скажу, пацан: они и сейчас там.
– Кто они?
– Убиенные, само собой. Кто еще…
– Ну ты даешь, дядя Боря! – засмеялся Скок. – Как же они там могут быть? Ведь их же убили.
– Не веришь – можешь сам убедиться. Пошли туда…
– Далеко, наверное?
– Через хребет перевалить, и мы там.
– Не тянет.
– Испугался?
– А чего мне бояться?
– Ну так поканали?
– Чего там делать?!
– Сам убедишься, что они до сих пор там.
– Ладно, черт с тобой, дядя Боря. Идем.
Они свернули с дороги, по которой ездили лесовозы, и через некоторое время вышли на едва заметную тропу, которую Скок вряд ли бы заметил, не будь с ним дяди Бори. Тропа понемногу поднималась вверх, и вскоре Скок заметил одну странность. Идти было чрезвычайно легко, поскольку складки подъема образовывали нечто, напоминающее ступени. У Скока возникло впечатление, что ступени эти созданы искусственно. Но когда и кем? А главное, для чего?
Дядя Боря, несмотря на свои годы, карабкался по скалам довольно легко. Скоку казалось: старик испытывает удовольствие от восхождения. Скок же, напротив, уже жалел, что согласился топать неведомо куда, неведомо зачем… Он в общем-то представлял, что увидит. Выбеленные солнцем и ветрами человеческие кости – вот и все зрелище, которое их ожидало.
Наконец они вскарабкались на гребень горы, и взгляду Скока открылась лежащая под ногами небольшая долина почти круглой формы. Через нее протекал маленький, но бурный ручей и уходил куда-то под скалы.
– Вот она, – торжественно произнес дядя Боря. – Долина Смерти!
– И что дальше? – спросил Скок.
– Спустимся?
– Зачем?
– Ты своими глазами должен увидеть…
– Кости?
– Не только кости.
В тоне старого зэка было нечто, заставившее Скока последовать за своим провожатым. Впрочем, и спускаться тоже оказалось легко. Те же пологие, покрытые бело-зеленым ковром морошки ступени, что и раньше, вели вниз.
Скок спускался и никак не мог понять: какого черта притащились сюда беглецы?
– Это когда было? – спросил он у дяди Бори.
– Чего?
– Побег этот… В какое время года они из лагеря смотались?
– Летом, само собой.
– И куда путь держали?
– А кто их знает!
– Непонятно.
– Вот и мы между собой толковали о том же. С какой стати они ноги сделали, а главное, куда направлялись? И на кой хрен сюда забрели?
Зэки спустились с горы и подошли к ручью. Здесь лежали довольно приличные глыбы гранита, видимо некогда скатившиеся с вершин.
– Вот тута они и упокоились, – сообщил дядя Боря и перекрестился.
Только сейчас Скок разглядел лежащие в траве человеческие кости. Костей было довольно много, хотя целиком разглядеть картину не представлялось возможным из-за густых зарослей трав и низкорослых
