временно останавливались и на идее присоединения к Австро-Венгрии Румынии вместо Польши».
Но у Германии были свои виды на Румынию. Чтобы сломить сопротивление Австро-Венгрии, немцы согласились на переговоры с украинской делегацией, надеясь разыграть украинскую карту и против Советской России и против Австро-Венгрии.
Деятели Украинской Центральной рады вели в это время сложнейшую интригу. На Украине находились представители Антанты. Они давали деньги Раде и всячески натравливали её против Советской страны. Поддерживаемая этими агентами, Центральная рада помогала русской контрреволюции — генералам Каледину и Дутову, не пропускала советских войск, направляемых для борьбы с мятежными генералами, разоружала советские отряды. Словом, Рада действенно включилась в контрреволюционный блок.
17 (4) декабря 1917 г. советское правительство потребовало от Центральной рады прекратить эту враждебную работу. В случае неполучения удовлетворительного ответа Совнарком предупреждал, что будет считать Раду в состоянии открытой войны против советской власти. Опасаясь возмущения народных масс, Центральная рада, имевшая уже соглашение с представителями Антанты и получившая от них денежные авансы, предложила и советской власти начать переговоры. 2 января 1918 г. (20 декабря 1917 г.) Совнарком постановил принять предложение Рады.
Буквально в эти же дни украинские дипломаты вступила в переговоры и с представителями Германии и Австро-Венгрии. Получилось любопытное положение: Центральная рада вела переговоры сразу с тремя взаимно исключающими сторонами. Немцы ухватились за столь универсальных дипломатов и ускорили их прибытие в Брест-Литовск. Предварительные переговоры с украинцами вёл Гофман. Делегаты Рады знали, что против их правительства поднялся народ. Они видели, как быстро уменьшается территория, над которой властвует Рада. Только иностранные штыки могли их спасти. Они готовы были пойти на любое предательство, лишь бы добиться вооружённой помощи Германии. Они обещали дать немцам хлеб, продовольствие, руду, отдать под немецкий контроль железные дороги, при одном условии — поскорее двинуть немецкие войска на Украину.
Гофман быстро разобрался, с кем имеет дело. Генерал решил сначала использовать украинских дипломатов против Австро-Венгрии. Гофман недвусмысленно подсказывал украинцам, как себя вести, что запрашивать. Украинские предатели претендовали на присоединение Холмщины, Буковины и Восточной Галиции. Гофман разъяснил им, что они хватают через край: о Холмщине ещё может итти речь, но требовать присоединения австро-венгерских провинций — это уже слишком. Представители Рады прикусили языки. По указанию Гофмана они согласились добиваться лишь Холмщины; Буковина и Восточная Галиция должны были образовать самостоятельную австро-венгерскую коронную территорию под владычеством Габсбургов. Оба эти проекта явно были на-руку немцам, ибо ставили в затруднительное положение Австро- Венгрию. Если бы Австро-Венгрия согласилась на отделение Холмщины от Польши и на присоединение её к Украине, она тем самым вызвала бы резкое раздражение у поляков. С другой стороны, создание самостоятельной коронной территории из Галиции и Буковины усилило бы национальное движение среди других национальностей Австро-Венгрии, что вело к ослаблению двуединой монархии. Так Гофман с помощью изменников Украины добивался уступок со стороны Австро-Венгрии в польском вопросе. Он из-за кулис дирижировал марионетками и сам любовался своей же работой. Он писал по поводу позиции украинцев: «Они прекрасно знали, что ничего не имеют га собой, кроме возможной немецкой помощи; они прекрасно отдавали себе отчёт и в том, что их правительство представляет собой фиктивное понятие. И всё же в своих переговорах с графом Черниным они твёрдо держались своих ранее выставленных условий и не уступали ему ни на йоту».
Чернин, конечно, понимал, что представители Рады — только марионетки в руках немцев. Отчаянное положение с продовольствием в Австро-Венгрии вынуждало Чернина добиваться скорейшего договора с Украиной. Но расплачиваться за её хлеб приходилось дорогой ценой: нужно было двинуть на Украину армию, с жадностью прислушивающуюся к переговорам о мире, и уступить ряд областей. Чернин упирался.
Переговоры с украинцами затягивались. Пришлось даже отложить открытие конференции. Кюльман и Чернин приехали на конференцию 4 января (22 декабря), а первое её заседание состоялось только 9 января (27 декабря).
Германская дипломатия переходит в наступление. Перед самым открытием конференции Кюльман и Чернин снова решили сообща наметитьлинию поведения, чтобы не повторилось замешательство, имевшее место в самом начале переговоров в связи с выступлением советской делегации. После тщательного обсуждения всех возможных ходов остановились на следующем решении: предупредить возможный удар со стороны советской делегации и нанести его самим. Были распределены роли, намечен тактический план. В ход предполагалось пустить все виды оружия — выступления дипломатов и угрозы военных.
Как только открылась конференция, слово взял Кюльман. Он напомнил, что по предложению русской делегации в переговорах был сделан десятидневный перерыв, чтобы привлечь к ним и другие страны. Срок этот истёк 4 января 1918 г. в 12 часов ночи. Ни от одной из основных участниц войны не поступило заявления о присоединении к мирным переговорам.
«Как следует из содержания сообщения союзных держав от 25 (12) декабря 1917 г., — говорил Кюльман, — одно из самых существенных условий, которые были в нём поставлены, это — единогласное принятие всеми враждующими державами условий, одинаково обязательных для всех народов.
Неисполнение этого условия повлекло за собой последствие, вытекающее как из содержания заявления, так и из истечения срока: документ стал недействительным».
Оговорка, внесённая Кюльманом в декларацию держав Четверного союза от 25 (12) декабря 1917 г., выручила немцев. Теперь, опираясь на неё, они отказывались от присоединения к советской формуле мира «без аннексий и контрибуций».
Не давая никому возразить, Кюльман сразу после этого перешёл к вопросу о перенесении переговоров в нейтральную страну. Он объявил «окончательное решение держав Четверного союза, не подлежащее отмене». Переговоры будут продолжаться в Брест-Литовске. Что касается обещания перенести окончательное подписание мира в Россию, данного в «необязательной форме», как подчёркивал Кюльман, то он «ради международной вежливости» не возражает против подписания договора в другом месте. Закончил свою речь Кюльман протестом против нелойяльного тона советской прессы в отношении Германии, что якобы подвергает опасности мирные переговоры.
Вслед за Кюльманом выступил Чернин. Он также высказался против перенесения переговоров в Стокгольм. Это невозможно, во-первых, по причинам технического характера: из Бреста все делегации связаны прямым проводом со своими столицами.
«Ещё важнее, однако, второй мотив, — говорил Чернин. — Вы, милостивые государи, в своё время пригласили нас на всеобщие мирные переговоры. Мы приняли приглашение и пришли к соглашению относительно основ всеобщего мира. Оставаясь верными принятым основам, вы поставили союзникам десятидневный ультиматум. Ваши союзники вам не ответили, и сегодня речь идёт не о всеобщем мире, но о мире сепаратном между Россией и державами Четверного союза».
Вслед за Черниным выступили от Турции Талаат-паша и от Болгарии Попов. Оба заявили о полном согласии с предыдущими ораторами.
«Удар в лоб», как выражался Чернин, состоял в том, что германские и австро-венгерские империалисты прямо заявили советским представителям: довольно разговоров о всеобщем мире, дело идёт только о сепаратном мире между нами и вами. За министрами иностранных дел выступили военные представители. Первым поднялся генерал Гофман с резким протестом против радиотелеграмм и воззваний советского правительства, обращенных к германским войскам. Военные делегаты австро-венгерской, болгарской и турецкой делегаций присоединились к этому протесту.
Поведение военных придавало выступлению немецких дипломатов характер ультиматума.
На следующем заседании, 10 января (28 декабря), Кюльман выдвинул вперёд украинцев. Они огласили декларацию Центральной рады. В этом документе заявлялось, что власть Совнаркома не распространяется на Украину. Поэтому и мир, заключённый Совнаркомом, не обязателен для Украины. Центральная рада будет вести- переговоры самостоятельно.
Едва Голубович, председатель делегации Центральной рады, закончил чтение, как Кюльман спросил
