– Я, Игорь Степанович, посоветовался кое с кем, и мне прояснили всю гнусность моего поведения. Раскрыли глаза.
«Что он несет? – думал Коломенцев. – Если лицемерит, то уж больно примитивно, а если говорит правду… И с кем это он советовался?»
– Понимаете, – продолжал Жданко, – я, конечно, вел себя отвратительно, но я – человек подневольный. Что прикажут, то и делаю. Знаю, что мерзавец, знаю! – вдруг горячо и сбивчиво забормотал он. – Но как же быть? Служба, долг. О человеке приходится забыть. Но совесть!.. Она-то не спит!
– Конечно-конечно, – ошарашенно произнес Коломенцев.
– Вот вы, Игорь Степанович, меня презираете, но я вправду очень сильно раскаиваюсь. Пришел в гостиницу, и вдруг как током ударило, да что же делаю? Ведь не опричник какой, не Малюта Скуратов. И сейчас не сталинские времена.
«Может, он испугался, что я буду жаловаться?» – все еще не веря, подумал Коломенцев.
– Так вот, – продолжал Валера, – забирайте тетрадки, изучайте их, не знаю только, зачем это вам. А я свою миссию выполнил. Завтра же отбываю в Москву. Прощайте. – И Валера поднялся из кресла.
– Постойте, молодой человек, – остановил его мукомол, – объясните, пожалуйста, почему вы так поступили?
– Да я же объяснил! Не могу по-другому. Осознал всю низость.
– Посидите еще минутку. Вот вы утверждаете, что осознали, но почему же сразу не повели себя тактично, почему хамили, почему не могли объяснить, зачем вам нужны бумаги?
– Не знаю. А вот сейчас как будто что ударило.
– Странно.
– И ничего не странно. Ладно, Игорь Степанович, еще раз извините.
– Я начал заниматься этим делом, – сказал Коломенцев, – совершенно бескорыстно, так сказать, для собственного удовольствия. И очень рад, что бумаги вновь у меня. Возможно, удастся докопаться до сути.
– До какой сути?
– Зачем все это затеяно. Почему детей привезли именно в Тихореченск. Почему разделили?
– Как – разделили?
– Да очень просто. Вы же знаете, что есть две семьи: Десантовы и Донские?
– Ну да.
– Я считал, существует только одна пара. Но мне объяснили…
– Кто?
– Один человек. А с чего это вдруг интересуетесь? Сказали же, что свою миссию выполнили.
– Интересуюсь, потому что интересно. Вы мне не верите? Все, что вы рассказываете, я и так знаю. Существуют две пары детей. Донских привезли из Праги во время войны, а Десантовы тут вовсе ни при чем. Донские – те да! Семейка! Леночка… – он закатил глаза, – не ожидал встретить в здешней глуши подобное чудо. Брат у нее – паралитик… А Катя Десантова? Обычная. Братец – уголовничек. О чем тут говорить? По правде, и в Донских я ничего экстраординарного не обнаружил. Прилепили какую-то вздорную историю про розенкрейцеров. Глупости. Увезли их из Праги, чтобы спасти от фашистов. Они вроде евреи. Из очень богатой семьи. Теперь Елена хочет вернуться на родину, получить якобы наследство. Путаная история.
– Откуда вы все это знаете?
– Да она сама мне рассказала. А ей – тот самый Пеликан, которому тетрадки принадлежали.
– А вы что же, знакомы с Донскими?
– Ну конечно. Еще как знаком.
– И не заметили в них ничего аномального?
– Да что вы! Какие аномалии?!
– А у меня другая информация. Эти дети обладают парапсихическими способностями. Причем не все четверо, а только двое: сестра Десантова и брат Донской.
– Чепуха!
– Не думаю. Я имел возможность убедиться в способностях Кати.
– А вот я ничего подобного не заметил.
– Вы разве встречались?
– Да, совсем недавно.
– И после этого пришли ко мне?
– Точно.
Коломенцев во все глаза смотрел на рыжего.
Ситуация понемногу начинала проясняться.
– Вот вы говорите, что совсем недавно виделись с Екатериной Десантовой, – осторожно спросил он, – а позвольте полюбопытствовать, о чем же, интересно, вы беседовали?
– О чем? – Валера потер ладонью лоб. «Действительно, о чем?» – лицо его стало напряженным, словно он силился что-то вспомнить, но никак не мог сосредоточиться.
– По-моему, ни о чем особенном, так, пустяки разные. Она меня еще накормила… Кушай, говорит, парень, а то все по столовкам да по столовкам…
– А чем она вас кормила?
– Суп гороховый, картошка с мясом. Довольно вкусно. Потом, помню, кисель давала. Даже второй стакан налила… А какое это имеет отношение к нашему разговору?
– Вы хорошо помните, чем она вас кормила, но никак не скажете, о чем говорили. Или это тайна?
– Да какая тайна! Я же толкую: ни о чем особенном мы не беседовали. Так, о всякой ерунде.
– И после «всякой ерунды» вы идете ко мне и возвращаете тетради Пеликана, за которыми так долго охотились?
– А зачем они мне?
– Может быть, они нужны не столько вам, сколько вашему руководству. Вы подумали о последствиях своего поступка?
Валера пожал плечами.
– Я никак не пойму… О чем вы все время?.. Да скажите же прямо!
– Мне кажется, вы полностью находитесь под влиянием Десантовой. Она вами управляет на расстоянии, словно куклой.
– Какая ерунда! Я не кукла! – Валера снова поднялся из кресла. – Если вам не нужны тетради, я могу их забрать. И ни к чему устраивать какие-то кошки-мышки. Кукла! Я вовсе не кукла! Когда приходишь, предлагаешь сотрудничество, помощь, в конце концов…
«Еще один предлагает сотрудничество, – иронически подумал Коломенцев. – Черт с ним. Сам ли он пришел или по воле Десантовой – какая мне разница. Главное, тетради вернул. Нужно его успокоить и вежливо выпроводить. А потом вновь приняться за чтение дневника».
– Я очень ценю ваше нынешнее отношение к моей персоне, – заговорил мукомол как можно деликатнее, – но поймите и меня. Каких-нибудь два часа назад вы вели себя совсем иначе. Просто по- человечески можно и меня понять, не правда ли?
Валера кивнул.
– Вот-вот. И слава богу, что мы наконец выяснили взаимоотношения. Я благодарен вам за возвращение тетрадей. А что касается Десантовой… – Коломенцев замялся, не зная, как закончить, но Жданко опередил его и поднялся.
– Я все понял, можете не продолжать, – сказал он миролюбиво. – Возможно, мы еще встретимся. Что касается сотрудничества, то я, конечно, не вербую вас в сексоты. Ну а если добровольно пожелаете помочь, не откажусь.
«Как же, – подумал про себя мукомол, – жди!» Он протянул Валере руку и наконец-то выпроводил его восвояси. Скорее вернуться к тетрадям. Ему кажется, он нашел в записях то место, которое кое-что разъясняет. До беседы со стариком возле озера он никак не мог понять, о чем идет речь. Если утверждение этого темного человека про то, что детей было не двое, а четверо, правда, то это отчасти вносит некоторую ясность в туманные пассажи Пеликана.
Коломенцев схватил тетради и стал нетерпеливо перелистывать пожелтевшие затертые страницы.
