– Неужели? – удивился Валера. – А вы кто?
– Смотритель здешний.
– За чем же здесь смотреть? Развалины да гниль…
– Ты прав, Валерий Павлович. Однако такая уж моя судьбина. Приставлен, видишь ли…
– Кем же?
– Долго рассказывать.
– А не повторить ли нам? – потянулся Десяткин к бутылке, предвкушая занимательнейшую историю.
– Ну что ж… – задумчиво проговорил старец. – Пожалуй, что и повторим.
Он неторопливо наполнил старинные, зеленого стекла, стопки, кивнул Валере и, не дожидаясь приглашения, ловко опрокинул свою в рот. Десяткин последовал его примеру, а потом прожевал ломоть огурца и посмотрел на Аполлона Аполлоновича. Кого-то старец ему напоминал.
– Ну, так вы обещали…
– Ничего я тебе не обещал, – возразил смотритель.
– Обещали рассказать…
– А, ты все об этом?.. – поморщился старик.
– Но ведь я – краевед, специально сюда приехал, в такую даль, между прочим.
– Ну да, ну да, – закивал Аполлон Аполлонович, – придется, наверное, поведать тебе предания старины глубокой, раз для дела надо. Однако хорошо бы… – И он выразительно посмотрел на бутылку.
«Определенно кого-то напоминает», – вновь промелькнуло у Десяткина.
Старичок как бы машинально наполнил свою рюмку и так же непринужденно осушил ее. Потом весело взглянул на Десяткина.
– Итак, слушай, краевед. Нужно сказать, что род наш весьма древен и славен.
– Так вы – дворянин, – изумился Десяткин.
– Все в свое время, – нахмурился старик. – И попрошу не перебивать!
Валера сконфузился.
– Нужно тебе сказать, только на этой земле фамилия наша проживает более двухсот лет. Ты понял?! Более двухсот! Позже могу продемонстрировать тебе наш родовой склеп. Он находится тут, недалеко. Так вот. В 1748 году, в царствование императрицы Елизаветы Петровны, хозяин здешних мест отставной лейб- гвардии поручик Елагин отправился путешествовать по Европе. Надо сказать, краевед, что этот самый Елагин в свое время был в рядах тех гвардейцев, которые возвели на российский престол матушку Елизавету, утихомирив ненавистных немцев во главе с проходимцем Бироном. Однако поручик был человек твердый и прямой, в выражениях не стеснялся и очень скоро был отставлен от двора и из гвардии. Рассказывают, что он непочтительно обошелся с князем Разумовским, фаворитом императрицы, прилюдно назвав его выскочкой и хористом, и, надо сказать, совершенно справедливо. Так вот. Попав в опалу, Елагин решил путешествовать и исполнил свое намерение. Так однажды он оказался в Риме, где и познакомился с моим предком.
– Неужели вы итальянец?! – еще более удивился Валера.
– Я же просил не перебивать! – раздраженно проговорил Аполлон Аполлонович. – Имей терпение, краевед. Ну какой я итальянец?! Предок мой был итальянцем! Предок! А я – русский человек, хотя и с итальянскими корнями. Предка моего звали Аполлонио Гракхо. Слыхал про братьев Гракхов?
– Что-то такое… – промямлил Валера, – герои они…
– Вот именно, герои. Борцы за свободу и равноправие в Древнем Риме. Гай и Тиберий.
– Одного еще скамейкой убили! – оживился Десяткин.
– Точно. Так вот, мой род идет от этих великих людей, не от того, которого скамейкой, а от другого. Ну, да ладно. Нужно заметить, род наш был одним из самых знатных не только в Папской области, но и, пожалуй, во всей Италии. Породнился, можно сказать, с самыми знаменитыми фамилиями. Сфорца, Борджиа, Медичи. Слыхал о таких?
– Ну еще бы! – не растерялся Валера. – Понятное дело, знаем.
– То-то же! Но, приходится признаться, к восемнадцатому веку род наш сильно оскудел. Я имею в виду – материально. Поиздержались предки. Сам понимаешь, крестовые походы, карнавалы разные… Словом, как пишется в романах, у последнего в роду Гракхо остался лишь тощий кошелек да длинная шпага. Вот эта-то шпага и помогла познакомиться моему предку и лейб-поручику Елагину.
Аполлон Аполлонович, у которого, видимо, пересохло в горле от долгого рассказа, уверенной рукой наполнил зеленую рюмку, осушил ее одним махом и смачно захрустел редиской.
– А дальше? – спросил Десяткин, увлеченный повествованием.
Старец с достоинством, точно древний римлянин, поднял вверх правую руку, – мол, спокойно, продолжение следует.
– Так вот, – продолжал он, – бродил как-то лейб-гвардеец по ночному Риму, и вдруг из-за угла выскочила целая шайка брави и набросилась на него.
– Кто такие эти брави? – полюбопытствовал Валера.
– Наемные убийцы.
– А почему они охотились за ним?
– Надо думать, длинная рука князя Разумовского. Рассчитывал в Вечном городе достать своего врага.
Убийц было человек пять, а Елагин один. И хотя он превосходно владел шпагой, силы были не равны. Сам понимаешь. Ночной Рим, узкие улочки, тусклый свет фонарей, из окон украдкой глазеют римляне и римлянки, но все двери закрыты. Мещанин, он везде мещанин, хоть в Риме, хоть в Конотопе. Не желают, видишь ты, помочь погибающему. Боятся. И тут вдруг – словно молния пронеслась – сверкнул клинок еще одной шпаги, и Елагин, понял: на помощь ему судьба послала таинственного незнакомца. Это и был мой предок Аполлонио Гракхо.
Фехтовать он умел превосходно, и скоро два негодяя остались лежать на грязных булыжниках римской мостовой, а остальные, сообразив, что дело дрянь, бросились наутек.
Елагин обнял отважного незнакомца, трижды по-русскому обычаю облобызал своего спасителя и попросил его назвать свое имя. Так познакомились два великих человека, познакомились, чтобы больше никогда не расставаться. Узнав о стесненном положении моего предка, лейб-поручик пригласил его с собой в путешествие – как друга и брата. Потом Аполлонио Гракхо приехал с ним в Россию…
Старец замолчал, закряхтел и поднялся.
– Ну, а дальше? – воскликнул Валера.
– Спокойно, краевед, не нужно раньше времени суетиться и вопить. Я сейчас вернусь.
Пока хозяин отсутствовал, Десяткин как следует огляделся. Дом, в котором проживал странноватый потомок римских трибуналов, очень напоминал голубятню, поскольку на его фасадике имелось множество окон, оконцев и окошечек, затянутых металлическими сетками, каких-то жердочек и лесенок непонятного назначения, а кроме прочего – в небо торчал шест с трехцветной тряпицей, видимо, означавшей государственный флаг. Перед домиком была разбита клумба, обложенная битым кирпичом и вся усыпанная желтыми и красными цветами портулака. Видимо, где-то на задах строения имелся и огород, но с фасада обиталище Аполлона так же походило на деревенский дом, как аквариумный вуалехвост – на плебея карася.
Подивившись экзотике жилища, Валера покосился на бутылку водки, в которой оставалась самая малость. «Надо бы сходить за следующей», – подумал он, но в этот момент появился хозяин. Он небрежно швырнул на стол ржавые железки, которые, громко звякнув, чуть не свалили бутылку.
Десяткин пригляделся и обнаружил, что железки не что иное, как шпоры. Причем шпоры знакомые. Точно такие же, Валера отчетливо помнил, привез он из прошлой поездки в Чернотал. Неожиданно заныл левый висок. Валера поморщился. Снова начинается! Ведь не было же никакой прошлой поездки. Все это – иллюзия.
– Вот, – сказал старик с гордостью, – сии шпоры принадлежали моему предку Аполлонио Гракхо.
– О! – воскликнул Десяткин. – Семейная реликвия!
– Точно, – откликнулся хозяин – храню как зеницу ока. А водка-то кончилась. – Он кивнул на бутылку.
