Весь следующий день он чувствовал себя очень скверно. Ужасная головная боль и сильная тошнота не давали подняться с постели. Он почти ничего не ел и на настойчивые просьбы Аделаидки поесть лишь вяло отмахивался рукой. Правда, он выпил чашку бульона и съел сухарик. Все происшедшее как бы окуталось туманом. О ком он не мог забыть и постоянно спрашивал Аделаидку, так это о Насте. Со времени своего исчезновения девушка не объявлялась. Так, по крайней мере, утверждала Аделаидка. Сомнения в ее искренности появились у Олега под вечер следующего после происшествия дня. Девушка с невиданным усердием ухаживала за ним. Буквально не отходила от кровати, но, когда разговор заходил о Насте или о событиях, связанных с поисками дневника, она как-то сжималась, и ее словоохотливость пропадала. Исчез и игривый ернический тон. Сейчас это была обычная девчонка, как казалось Олегу, смертельно чем-то напуганная.
На третий день пребывания в квартире Аделаидки Олег почувствовал себя более-менее сносно. Он самостоятельно встал с постели, принял ванну. Сидя в горячей воде, он размышлял, что же предпринять дальше. Несомненно, Аделаидка знает больше, чем говорит, и первым делом нужно выпытать у нее, что же именно она скрывает. А потом? Там будет видно.
После завтрака Олег демонстративно стал собирать свои вещи.
– Ты куда?! – всполошилась Аделаидка. Она осторожно провела рукой по волосам Олега. – Не больно?
Олег покосился на нее, потрогал повязку на голове.
– Побаливает, – констатировал он.
– Ну так куда ты пойдешь? – почти жалобно произнесла Аделаидка. – Оставайся. Или у меня плохо?
– Не плохо, но всему есть предел. Я и так доставил тебе множество хлопот. Не могу больше. Совесть не позволяет.
– Брось, – фыркнула Аделаидка, – совесть не позволяет! Живи, сколько надо. Ты никого не стесняешь.
– К тому же, – не обращая внимания на ее слова, продолжил Олег, – нужно найти Настю. Что с ней случилось?
– Я звоню ей уже второй день – никто не подходит к телефону.
– Значит, она попала в беду, нужно ее выручать. Пойду в милицию, в прокуратуру, не знаю, куда еще, но нужно действовать!
– Да… – Аделаидка наморщила нос. – Действовать… Не ходил бы ты никуда, – неожиданно сказала она.
– Это почему?
– Почему, почему… Неприятностей не оберешься.
– Что-то я не понял, какие могут быть неприятности? Пропал человек, к тому же никакого преступления ни она, ни я, ни ты не совершили. Так чего же мне бояться? Вот те кагэбэшники действовали в нарушение закона. Ни ордера на обыск у них не было, ни права применять физическую силу по отношению к женщине… Я, конечно, понимаю, что управу на этих молодчиков найти будет трудно, но все же постараюсь.
– Послушай, Олег, – тихо произнесла Аделаидка, – эти типы были вовсе не из КГБ.
– А откуда? – изумился Олег.
– Не знаю, но не оттуда.
– Я все меньше что-либо понимаю. Как не из КГБ? Ведь этот мужик мне и удостоверение показал, на обложке ясно было написано… Хоть он и крепко меня звезданул, но память не отшиб.
– Это были бандиты!
– Брось! Нужен бандитам какой-то дневник. Для них в твоей квартире есть более привлекательные вещи. К тому же вряд ли просто так прошли бы мимо вашей бдительной лифтерши. Так что этот вариант отпадает.
Аделаидка некоторое время молчала, перебирая какие-то безделушки, лежащие на столе.
– А может, тебе домой поехать? – вдруг сказала она. – Если у меня так плохо.
– У тебя не плохо, – раздельно, как маленькой, сказал ей Олег, – но я не могу бросить человека в беде. Это тебе понятно?!
– Понятно, – вздохнула Аделаидка.
– У меня создалось впечатление, что ты мне что-то недоговариваешь, – Олег внимательно посмотрел на девушку.
Та, потупившись, ковыряла пальцем стол, как провинившаяся школьница.
– Ну же! – потребовал Олег. – Рассказывай! Что произошло после того, как меня вырубили?
– Да ничего, – тихо сказала Аделаидка, – забрали они у нее дневник, подхватили под руки и вышли.
– И это все?
– Олег, – безжизненным голосом сказала Аделаидка, – не в этом дело…
– А в чем?
– Все происшедшее было подстроено.
– Как подстроено?
– Ну все, с самого начала. И поиски дневника, и потом тоже… Громилы эти…
Олег сел и молча уставился на Аделаидку. Та, не глядя на него, продолжала ковырять стол.
– Дальше, – потребовал Олег, – и оставь стол в покое!
– Понимаешь, – жалобно произнесла Аделаидка, – мое увлечение оккультными науками… – Тут она не договорила и заплакала.
Олег растерялся. Он готов был вытрясти у нее все, что ей известно, но слезы… Слез он не переносил.
Некоторое время Аделаидка плакала. Тушь с ресниц оставляла на щеках грязные дорожки, отчего лицо ее стало похоже на маску грустного клоуна.
– Ну, успокойся, – ласково попросил Олег.
Аделаидка, продолжая всхлипывать, пошла в ванную умываться. Вернулась она заплаканная, но чистая. Принесла с собой бутылку коньяка, большую рюмку.
– Хочешь? – спросила Олега.
Тот отрицательно мотнул головой.
Она налила себе, залпом выпила и закурила сигарету.
– Ладно! – сказала она зло. – Все расскажу. С год назад я увлеклась мистикой, естественно, стала искать себе подобных. Не будешь же колдовать в одиночестве. Стала спрашивать у знакомых: что да как?.. В общем-то никто ничего не знал. Потом меня познакомили с одной девушкой. Та выдавала себя за настоящую ведьму. Мне она очень понравилась: раскованная, неглупая и не какая-нибудь шарлатанка. Колдовскую науку знает. Кое-чему меня научила. Заговорам…
– Ты по делу говори, – требовательно сказал Олег, видя, что Аделаидка опять села на своего любимого конька.
– А я как раз по делу, – обидчиво сказала Аделаидка. – Не хочешь, не слушай!
– Ладно, рассказывай, – примирительно произнес Олег.
– Так вот. Через какое-то время она мне и говорит: мол, если хочешь настоящей ведьмой стать, обязательно надо принять участие в шабаше. Я, честно говоря, несколько опешила. Шабаш? В наше время?! А где? Неужели на Лысой горе? И как туда добираться? На метле или в ступе?
Но оказалось, не на метле, а просто на автобусе. Шабаш проходил в обычном подмосковном лесу. Приехали мы туда засветло. Поставили палатку. Ну, прямо обычные туристы. Тут и другие стали съезжаться. Всего вместе с нами здесь присутствовало тринадцать человек. Только женщины. Некоторые тоже разбили палатки, а остальные расположились под деревьями. Между собой они почти не общались. Женщины были разных возрастов, но в основном молодые. Присутствовала, правда, одна совсем пожилая, почти старуха. Место, несмотря на проходившее довольно близко шоссе, было глухое. Чахлый лесок кончался у пологой горы, кое-где поросшей низкими кустиками дрока. Я залезла на вершину горы и глянула оттуда вдаль. Кругом, сколько видно, расстилались леса. Ни малейших признаков жилья нельзя было обнаружить. Низкие тучи, предвещающие дождь, застилали полнеба. И тут впервые в своей жизни я почувствовала одиночество. Не просто легкую тоску, когда вокруг тебя никого нет, а именно одиночество человека в этом мире. Мне трудно передать словами это чувство. Не было ни отчаяния, ни даже грусти. Только огромная
