гарнира! Приготовь-ка кофе.
Голая девица нехотя проследовала к стоявшей на теннисном столе электроплитке и зазвенела посудой.
– Она так и будет оставаться в чем мать родила? – осторожно поинтересовался Осипов.
– Вы шокированы? – Джордж взглянул на него с любопытством.
Осипов пожал плечами.
– Не особенно, но все-таки…
– Не любите женщин?
– Да любит, любит, – вступила в разговор девица, – пялился на меня, я заметила…
– Люся! – укоризненно произнес Джордж. – Не надо пошлостей. Человек на работе, – ни к селу ни к городу почему-то добавил он. – Вы кофе пьете? Так что вас ко мне привело?
– Понимаете, хочу написать очерк о неформальной фотографии.
– Интересно. Тогда вы пришли по адресу. У меня, знаете ли, две страсти: фотография и танатология.
– Что? – не понял Осипов.
– Танатология – наука о смерти. Интересуюсь погребальной тематикой, эпитафиями, кладбищами, несанкционированными захоронениями. Благодатная тема и совершенно неразработанная. Во всяком случае, здесь. Вот о чем лучше напишите. Вокруг смерти и погребений веками складывались традиции, обряды. Да что там веками!
Осипов внимательно посмотрел на своего собеседника. Обычный мужчина средних лет, разве только рыжий. Худощав, подтянут, слегка сутул. Приятная улыбка. Глаза. Глаза действительно немножко странные. Тоже улыбаются, но не с иронией и даже не с превосходством. Что-то непростое, затаенное чувствуется в этом взгляде. Словно собеседник говорит с тобой и не видит, углубленный в себя самого.
А Джордж продолжает рассказывать:
– Понимаете, фотография очень помогает мне. Хожу по кладбищам, снимаю наиболее интересные могилы, смешные эпитафии, сейчас Москва строится, сносятся многие старые погосты. Уходит безвозвратно частичка истории. А как варварски переносятся захоронения. Вот посмотрите. – Он подвел Осипова к полкам и отдернул занавеску.
На полированном дереве выстроились в ряд десятка два человеческих черепов.
Осипов невольно вздрогнул.
– Не пугайтесь. Все эти черепа принадлежали нашим предкам. Самый молодой датируется концом прошлого века, но большинство значительно старше. Вот эти два. Адашевы. Из семейного некрополя. Склеп разорили. Видимо, искали драгоценности. Глупые люди. Склеп скорее всего ограблен еще в революцию. Я нашел черепа среди тлена, забрал их к себе, и вот они тут. Да сколько еще подобных разграбленных усыпальниц русской знати! Или вот этот череп, – Джордж взял в руки пожелтевшую кость. – Видите, дырочка на затылке. Послушайте, – он потряс череп. Внутри звякнул металл. – Эта голова принадлежала известному бандиту Кошелькову, тому самому, который в девятнадцатом году остановил машину, в которой ехал Ленин, и ограбил его, даже браунинг забрал. Вы представляете?! Ограбил вождя мирового пролетариата! Так вот. В том же году его расстреляли. И вот совершенно невероятным образом я случайно познакомился с человеком, который его расстреливал. Конечно, старичок. Он любил рассказывать эту историю, видно, долго держал при себе. Я поинтересовался, где сие событие произошло. И он, этот старец, прекрасно помнил место. Надо же! – Джордж всплеснул руками. – Я его долго уговаривал показать мне место. Пришлось даже заплатить, и не зря. Что удивительно, могила уцелела. Взяли мы двух молодцов и поехали. Раскопали. Точно – он, Кошельков. Только вот череп у меня. И у каждого, – Джордж картинно повел рукой вдоль полки, – у каждого своя история.
– А власти? – поинтересовался Осипов. – Как они смотрят на ваши изыскания? Ведь могут быть неприятности?
– А-а, – махнул рукой Джордж, – никому ни до чего нет дела. Впрочем, если возникнут проблемы, их несложно уладить. Люся, что там с кофе?
Девица к тому времени натянула трусы и стала как две капли воды похожа на высокого угловатого мальчишку.
– Так-то лучше, – одобрительно произнес Джордж, хлопнув ее по костлявому заду. – Присаживайтесь, – кивнул он Осипову, – кофе отличный, настоящий «Ява». Мне один знакомый дипломат привез.
Кофе действительно оказался хорош.
– Напишите обо мне, – после некоторого молчания заявил Джордж. Он внимательно смотрел на Осипова, держа чашку с женским кокетством, оттопырив мизинец и прихлебывая из нее мелкими глотками. – Ваше имя на слуху, народ будет обсуждать, а это прибавит популярности и мне и вам.
– Могут не пропустить, – осторожно заметил Осипов, – тема уж больно скользкая.
– А вы напишите так, чтобы пропустили. Я ведь в долгу не останусь. Или вот что, – сказал он, заметив, что Осипов морщится. – Можно опубликовать за рубежом. На Западе. У меня есть связи, а они на такие вещи клюют…
– Это уж совсем исключено. Меня за подобные публикации в лучшем случае выгонят с работы.
– Так ведь под псевдонимом, никто не узнает. Вы профессионал, вам и карты в руки. Как только услыхал ваше имя, подумал – это судьба. А я вам еще кое-что интересное покажу. У меня ведь не одни черепа. У меня есть вещи куда более интересные. В моей коллекции.
– Какие же?
– Сначала согласие, потом осмотр секретной части коллекции. Но учтите, если дадите слово, потом уже не отвертитесь, – глаза у рыжего фотографа стали как две льдинки. В них все явственнее проступало сумасшествие.
