заинтересовался, да видно, кто-то ей крепко ворожит. Или он слишком много времени потратил на даму с рукописью. А ситуация изменилась, только число пострадавших осталось прежним.
У меня, наверное, отвисла челюсть, а глаза полезли на лоб. Со стороны я себя, конечно, не видела, но ощущала эту мимику достаточно четко. Впрочем, у Павла и Андрея лица были только чуть более осмысленные, чем у меня. Интересно, она просто сумасшедшая или это — последствия травмы?
— Допустим, — сказал Павел, который первым обрел хладнокровие. — А четвертая дама, дама пик, — это вы?
Гадалка кивнула:
— Я его предупреждала. Но он никого никогда не слушал, только себя. А вышло так, как я предсказывала. Вот только смерти его я не предвидела. Значит, что-то он и от меня утаил… А раз так… Я вам ничего не говорила. И от своих предыдущих показаний откажусь. Оговорила я человека. А на самом деле — не видела, кто меня ударил. Приехала погулять в парк, зазевалась, ну и…
— Какая теперь разница? — не выдержала я. — Он, не он… Его же на свете больше нет!
Гадалка снова пристально посмотрела на меня и неожиданно слабо улыбнулась:
— Правильно. Его нет. А я, я еще хочу быть. Слышали, наверное, что молчание — золото? Вот я и помолчу. За мною же ничего нет. Я — жертва нападения, и только. А цыганка… Да мало ли в Москве цыганок? Я-то психоэнергетик, предсказательница. И вообще не той национальности.
Несколько дней спустя, когда все печальные ритуалы уже были соблюдены, а Елену мы, скинувшись, кто сколько может, отправили отдыхать в Анталию, невзирая на ее протесты (правда, слабые), Андрей пришел домой неожиданно рано и в хорошем настроении. Я его не ждала, поэтому затеяла обновление золотистого цвета своих волос. Так что выглядела соответственно: голова в полиэтиленовом пакете и затрапезный халат.
— Не дергайся, — любезно сказал мой ненаглядный. — Ужином я, так и быть, займусь сам, пока ты хорошеешь. У меня для тебя две новости.
— Начни с плохой, — мгновенно отреагировала я.
— А если они обе хорошие? Ладно, это детали. Значит, первая новость такая: твоего замечательного жениха определили на лечение. Куда — догадываешься?
— Все там будем, — философски заметила я. — Если тебя не затруднит, достань из аптечки коробочку с моим бальзамом для волос. Хорошеть — так хорошеть. По полной программе.
— Для тебя — все, что угодно, — отозвался Андрей и пошел на кухню. Вернулся он почти мгновенно, причем выражение его лица я так и не сумела расшифровать. Невероятно, но настроение у него, похоже, стало еще лучше.
— Ты все еще не нашла те свои сто долларов? — поинтересовался он.
— Нет, — не без раздражения ответила я. — К чему такое любопытство? Скоро получу гонорар за книгу…
Андрей протянул мне коробочку с бальзамом и замер в ожидании. Ну естественно. Именно туда я и засунула эту злополучную купюру. Что меня побудило спрятать ее там — понятия не имею. Наверное, решила, что уж в аптечку-то жулики точно не полезут.
— Смешно, да? — укоризненно сказала я. — У меня от перенапряжения память отказывает, а ты веселишься. Уйди с глаз моих. Я буду голову мыть. Может, и мозги заодно прочистятся.
Когда я вышла из ванной, коронное блюдо Андрея — яичница с помидорами уже стояло на столе. А сам он стоял возле окна, бесцельно вглядываясь в голубую даль.
— Давай вторую хорошую новость, — потребовала я, утолив первый голод. — Или ты давным-давно нашел эти сто долларов и только теперь решил мне об этом сообщить.
Андрей отложил в сторону вилку и изобразил на лице озабоченность:
— Понимаешь, — начал он, — я тут заходил в ювелирный магазин…
— Присматривать обручальные кольца? — хмыкнула я.
Хмыкнуть-то хмыкнула, но сердце екнуло…
— Зачем присматривать? Я купил… Прости, что так скромно, но в стране кризис. Это тебе.
Андрей протянул мне обтянутую атласом коробочку. Я открыла ее дрожащими руками… Ах!
Ах, какая симпатичная цепочка там лежала!
