только Павел может выдержать, поэтому я при нем себе и позволяю быть… не слишком веселой. А вот и наши мужчины. Ну что, мальчики?
— Поехали в Москву, — буркнул Павел. — Не нравится мне это дело категорически. Что-то не сходится, а я терпеть не могу, когда концы зависают… Извини, Алена, профессия…
— Да что ты, Павлуша, — начала было Елена, но тут запищал мобильный телефон Павла.
— Нам письмо, — тут же прокомментировала я это событие.
Андрей посмотрел на меня, как на неполноценного ребенка: со снисходительной жалостью. Мол, не обессудьте, люди добрые, дите у нас неплохое, только на головку слабое, так уж вышло. Я пожала плечами и оставила его взгляд без комментариев.
Павел захлопнул крышечку телефона и резко сказал:
— По коням. Там сразу два ЧП.
Андрей недоуменно посмотрел на него:
— Господи» что еще могло случиться?
Павел молча поманил его в сторону, но Елена каким-то сверхъестественным чутьем догадалась, что это касается ее. И даже догадалась, как касается.
— Саша? — одними губами спросила она. Павел досадливо поморщился, подошел к ней и обнял за плечи:
— Мне очень жаль, Аленушка… Но, понимаешь… он… В общем, его два часа назад вынули из петли. Он умер, Алена.
— Повесился? Саша? — чужим голосом переспросила Елена. — Не верю. Он слишком любил…
Она не договорила, побелела и стала оседать на землю. Павел подхватил ее, не дал упасть, а Андрей помчался в здание морга за помощью. Хотя искать помощь в таком месте было по меньшей мере экстравагантно, но…
Пузырек с нашатырем оказал свое действие, а врач-патологоанатом, пощупав пульс и послушав сердце, сказал, что все это — только нервы, ничего страшного, к счастью, не произошло. Нужно везти женщину в Москву, уложить в постель и обеспечить полный покой. Лучше всего — дать снотворное и пусть она поспит часов двенадцать. Естественно, кто-то при этом должен при ней находиться.
— Хочешь, я позвоню Милочке и попрошу ее побыть с тобой? — ласково спросил Павел. — Она будет только рада, ты ведь ей так помогла…
Елена пожала ему руку в знак благодарности и прикрыла глаза. Павел осторожно уложил ее на заднее сиденье своей машины, укрыл невесть откуда взявшимся пледом и вернулся к нам.
— Сейчас поедем. Как тебе это… самоубийство?
— Убрали, хоть к гадалке не ходи, — тут же отозвался Андрей.
— Правильно. Кстати, о гадалке. Второе ЧП вот какое: сегодня утром пацаны на Царицынском пруду нашли женщину — без сознания, с разбитой головой. Они, что нехарактерно, вызвали «скорую» и милицию. Судя по всему, эта женщина в рубашке родилась: она пришла в себя и с ней уже побеседовали. Она — гадалка, довольно известная в некоторых московских кругах. При ней нашли…
— Брошь Татьяны Георгиевны! — выпалила я. Андрей и Павел воззрились на меня с неподдельным изумлением:
— А ты откуда знаешь?
— Так цыганка же! Вокруг этого Александра Николаевича постоянно крутилась какая-то цыганка- гадалка. Еще одна его женщина — еще одно ювелирное изделие. Все, полный комплект собрался. Кому же она не угодила?
— Не все сразу, — жестко сказал Павел. — Хватит болтать, нужно везти Алену в Москву. Сейчас я предупрежу Милочку, пусть через какое-то время подъедет к ней домой. А мы потом — к этой самой гадалке-цыганке. Похоже, нашелся последний кусочек головоломки…
Разумеется, я увязалась за Павлом и Андреем в палату, где находилась раненая гадалка. Поручив Елену заботам Милочки, они вообще-то хотели от меня отделаться: отправить домой, причем своим ходом. Но этот номер у них не прошел, я вцепилась в них, как бульдожка, и в результате одержала полную победу. Что и требовалось доказать.
В отдельной палате широко известного института Склифосовского лежала женщина, в которой я почти сразу признала ту самую цыганку, которая так испугала меня у метро некоторое время тому назад. Хотя теперь увидела, что в полном смысле слова это не была цыганка. На белой подушке покоилась забинтованная голова с удивительно правильными чертами лица. По-видимому смуглая от природы, женщина сейчас была не белой, а какой-то желтой, но огромные черные глаза поражали своей красотой. Когда она взглянула на меня, я почувствовала нечто вроде легкого озноба. Не знаю, как там с гаданием, но некоторыми гипнотическими способностями дама явно обладала.
— Здравствуйте, — вежливо сказал Павел, присаживаясь на табурет возле кровати. — Так вы утверждаете, что вас пытались убить…
— Кто вы? — Голос женщины звучал удивительно полно, низкий, завораживающий голос, от которого я бы лично не отказалась.
— Скажем так: я муж той дамы, которую пытались ограбить. И бывший муж той дамы, у которой убили мать и погибла невестка. К следственным органам имею кое-какое отношение. И вот пытаюсь разобраться…
— Его арестовали? — очень спокойно спросила женщина.
— Кого именно? — уточнил Павел.
— Того, кто пытался меня убить. Александра Николаевича Таранского.
— Арестовали, — кивнул Павел. — Но только не за это. То есть вчера мы еще не знали, что он это сделал. Вчера мы еще многого не знали.
— Его будут судить?
— Нет. Не будут.
— Не понимаю, — прошептала женщина, у которой даже губы побелели от волнения.
— Он покончил с собой несколько часов назад. Повесился в камере.
— Неправда!
— К сожалению, правда.
— Вы не поняли. Он не мог повеситься. Он слишком любит… слишком любил жизнь. И себя. Его убили.
— Вы знаете кто? — быстро спросил Андрей. Женщина покачала головой:
— Это не важно. Знаю или не знаю — все равно не скажу. Зато могу сказать, кто убил ту женщину на даче. И где украденные вещи.
— А почему погибла Марианна, тоже знаете?
— И этого не скажу. Но она была обречена. Александру на роду было написано погубить трех женщин и… Ну, споткнуться, что ли, на четвертой. Первой была дама треф — его теща. Он не убивал, он нанял какого-то алкоголика, чтобы тот напугал старуху. Просто хотел напакостить, отомстить за то, что она его терпеть не могла и вечно мешала «красиво жить». А алкоголик перестарался…
— Откуда вы это знаете? — настороженно спросил Павел. — Вы при этом были?
— Нет, просто Александр мне очень доверял. Он был тогда сильно напуган тем, что произошло. А потом — успокоился. И сделал вторую глупость: связался с дамой червей. Украл у нее какую-то бесценную рукопись. Хотел у меня спрятать, я отказалась…
— А дама, между прочим, только чудом осталась жива, — со скрытой злостью сказал Павел.
— Ну и слава Богу, что обошлось. Хотя это чудо, я не понимаю, как оно произошло. Рукопись, как я поняла, спрятана в багажнике его машины.
— Мы ее уже нашли. А дама бубен — этo значит, Марианна?
— Нет. Марианна — это совсем другая история, но она погибла, и это спасло третью. Погибнуть должна была она… Не знаю, каким образом, но если бы он ее заполучил, жить бы ей оставалось не долго.
— Да кому же?
— А вот ей, — просто сказала гадалка, указывая подбородком в мою сторону. — Очень он ею
