Все согласно кивнули.
– Пойдем я и Лева, Степан Петрович останется наверху.
– И мы! – хором воскликнули Тарасов и Кулик.
Саркисян задумчиво поглядел на них, его большой бананообразный нос нависал над верхней губой, что придавало ему еще более грустный вид.
– Ну что ж, – сказал он, – возьмем и милицию.
Рабочие ломами попытались пробить дыру в своде. Но старинная кладка никак не хотела поддаваться.
– Придется отбойным молотком, – сказал Саркисян. – Только осторожнее. Чтобы свод не рухнул. Техника не подвела.
В кирпичном своде быстро образовалась приличная дыра. Толпа снова надвинулась и почти смела сдерживающих ее милиционеров.
Лева нагнулся и посветил в дыру мощным фонарем.
– Глубоко, – заметил он. – Ну что, будем спускаться? – Он вопросительно посмотрел на Саркисяна.
Тот молча кивнул.
Появилась складная лестница, которую опустили в провал. Первым спустился Саркисян, за ним Лева, Тарасов и Кулик.
Тарасов ступил на каменный пол хода. Сверху посыпался мусор: это спускался Кулик.
Было совершенно темно, только над головой светлел квадрат неба. Ход был довольно высокий – метра три. Тарасов всегда думал, что подземные ходы бывают узкими и тесными. Этот, напротив, был просторный.
– Ну что, двинулись? – подал он голос.
– Подождите, Николай Капитонович, сейчас спустят приборы и фонари, – ответил Саркисян. Через минуту он вручил каждому по фонарю.
– Ну, с богом. – И Тарасов с удивлением заметил, что Саркисян перекрестился. Исследователи зашагали вперед. Тарасов светил фонарем под ноги, по сторонам, рассматривал кладку хода. Она, видимо, была достаточно древней, но очень хорошо сохранилась. Незаметно было ни одного вывалившегося кирпича. Да и сам кирпич был необычный. Большой, значительно крупнее современного, он был гладкий и ровный, точно отполированный. Как определил Тарасов, ход вел в сторону дома. Воздух в подземелье был свеж и чист, будто в нем работала современная вентиляция. На это же обратили внимание и остальные члены группы.
– Дышится-то как, – заметил Саркисян.
– Умели строить, – откликнулся Лева.
Мощные фонари шарили по стенам, по кирпичному полу, но ничего интересного пока не было обнаружено. Создавалось впечатление, будто ход незначительно понижался.
Шли медленно, внимательно вглядываясь под ноги. Тарасова охватило такое чувство, какое бывало в детстве, когда лазил с мальчишками по чердакам и подвалам домов. Чувство жутковатое и сладкое одновременно. Вот-вот наткнется он на что-то необычное, страшное. И не было для него развлечения более привлекательного, чем эти поиски неизвестно чего.
Внезапно впереди раздался сухой дробный звук, словно по полу покатилось что-то жесткое и полое.
– О! – воскликнул Саркисян. Он поднял с земли желтый человеческий череп. Мертвая голова саркастически скалилась прямо в лица исследователей, обступивших Саркисяна.
– Вот и первая находка, – задумчиво заметил ученый.
– И весьма зловещая, – в тон ему добавил Лева.
Тарасов тоже глянул на череп, но особого впечатления он на него не произвел.
– А где остальные части скелета? – спросил Тарасов, светя себе под ноги фонарем.
– Других не наблюдается, – сказал Кулик, – видимо, владелец потерял голову, не заметив этого.
– Череп старый, – заметил Саркисян, – принадлежал человеку преклонных лет, видимо, мужчине.
Он положил находку в бумажный пакет, и все двинулись дальше. Хотя череп не произвел на Тарасова впечатления, однако зловещая находка еще больше усилила ощущение таинственности и необычности происходящего.
– Мы прошли примерно метров триста, – сообщил Лева.
– Ну и?.. – спросил Тарасов.
– Довольно много, – заключил Лева.
– А вы наблюдательны, – ехидно заметил Кулик.
В это мгновение произошло какое-то неуловимое движение, казалось, свод хода беззвучно содрогнулся.
Все остановились.
– Однако, – произнес Саркисян, – не случилось бы обвала.
И тут же, вслед за его словами, свод содрогнулся вновь, на этот раз явственно. Сразу стало пыльно и душно. Тарасов, оказавшийся в такой переделке первый раз, растерялся, не зная, что предпринять.
– Спокойно, спокойно, – раздался голос Саркисяна.
Лучи фонарей уперлись в свод. Тот, казалось, раскачивался под чьими-то могучими ударами. По подземелью прошел гул. Тарасов инстинктивно присел у стены, постаравшись попрочнее вжаться в нее. Позади раздался грохот. Свод подземного хода рушился.
– Все! – решил майор. Он приготовился к самому худшему. В эту минуту он забыл, что рядом люди. Огромное, никогда не испытанное одиночество затопило его. Не было ни страха, ни отчаяния, только одиночество, заполнившее каждую клеточку организма. Грохот не прекращался. Кирпичи падали совсем рядом с ним. И тут он почувствовал, что его крепко держат за руку, рука, сжимающая его ладонь, была горячая и потная, но пожатие было крепким и уверенным.
«Иван, – догадался Тарасов. – Не так страшно умирать», – пронеслось в голове.
Грохот обвала внезапно прекратился. Наступила мертвая тишина, и только звук падения одинокого кирпича изредка нарушал ее. От пыли трудно было дышать, глаза щипало. Было совершенно темно, в момент обвала все почему-то разом потушили фонари. Минут пять сохраняли молчание, наконец тишину нарушил Саркисян.
– Вроде кончилось, – невозмутимо произнес он, – не двигаться.
Пыль постепенно улеглась. Дышать стало легче.
– Итак, что же будем делать дальше? – вопросительно произнес майор.
– Мне кажется, – откликнулся Саркисян, – нужно продолжить наш поход. За это время завал разберут, не сидеть же в ожидании у стенки.
– А если свод рухнет в другом месте? – вступил в разговор Кулик. – Скажем, впереди нас, а то и прямо на головы.
– Такая возможность не исключена, – подтвердил Саркисян. Он включил свой фонарь и посветил в сторону завала. Луч света выхватил из тьмы груды кирпича и земли, полностью загораживающие проход.
– Свод казался таким прочным, – удивленно сказал Лева.
– Думается, – заметил Саркисян, – здесь не обошлось без чьей-то помощи.
– В таком случае, – продолжил Лева, – не лучше ли оставаться на месте и ждать, пока нас откопают.
– Вот и оставайся, – сказал Саркисян. И Тарасов с удивлением уловил в его тоне властные нотки.
– Вы меня не так поняли, Возген Арамович, – стал оправдываться Лева.
– Я думаю, – начал Саркисян, не обращая на Леву внимания, – что в задачу противоборствующих нам сил не входит наше уничтожение, во всяком случае, сейчас. Если выразиться образно, то этот обвал напоминает мне угрожающее шипение змеи. Но это не значит, что змея должна обязательно перейти к атаке. Лев Борисович может подождать здесь, а если кто-то желает к нему присоединиться, то ради бога.
– Возген Арамович!.. – взмолился Лева.
Тот молча двинулся вперед. За ним последовали остальные. Идти стали еще медленнее, тщательно
