иногда до самой реки Ллано на севере. В лагере дедушка стряпал и рассказывал байки у костра, а мальчики охотились, рыбачили или просто бродили по лесам.
Честер обожал и поездки на ранчо, где дедушка Генри Хенке выращивал скот. Там он целыми днями ездил с ковбоями, затем возвращался — к одному из замечательных немецких обедов, приготовленных бабушкой Доротеей Хенке, которые он поглощал под оживленную беседу — всегда на немецком. Столь же памятными для Честера были поездки на ранчо дядюшки Отто у Совиного Ручья, расположенное между Фридрихсбургом и Кервиллем. Там его ждало восхитительное развлечение — толкать косилку по овсяному полю, вспугивая гремучих змей, которых мальчишки тут же убивали. Затем они связывали тушки и получали супергремучника — предмет восхищения и зависти городских мальчишек.
Хотя Честер, вероятно, был беднее любого из своих товарищей — ведь некоторые из которых были сыновьями процветающих владельцев ранчо, — но у него никогда не возникало ощущение неполноценности, а если и возникало, то он научился его подавлять еще в раннем детстве. Главным неудобством, вытекающим из бедности, стало то, что он уже в восемь лет счел себя обязанным работать, чтобы помогать семье. За доллар в неделю он работал посыльным на мясном рынке в Кервилле, хозяином которого был брат его матери.
Анна, опасаясь, что Честер мог унаследовать физическую слабость отца, должно быть, внушила сыну необходимость заботиться о своем здоровье. Во всяком случае, он регулярно бегал, часто плавал и редко ездил, когда мог ходить пешком — не считал дальней прогулкой даже 14 миль до ранчо дяди Отто. Гюнтер Хенке, кузен Честера, вспоминая их совместное детство, сказал: «Для него не было ничего важнее, чем решимость оставаться физически здоровым». Честер стал весьма быстрым бегуном и приобрел цветущую внешность, хотя и остался подвержен пневмонии, которой он несколько раз болел в острой форме и которая в конце концов стала причиной его смерти.
При всей своей приветливости Честер был подвержен вспышкам ярости. Хотя они и становились причиной немалого числа драк, он редко помнил обиды долго. Как-то раз он подрался одновременно с двумя братьями и вернулся домой победителем, хотя и весь в крови.
— Эти парни дерутся как девчонки — они царапаются, — с отвращением сказал он.
Взрослея, он постепенно научился сдерживать свои эмоции. Вероятно, он обнаружил, что сила разума позволяет достичь более эффективных результатов, чем сила кулаков, — во всяком случае, он еще с молодости начал действовать исходя из того, что есть и лучшие способы манипулировать людьми, чем при помощи грубой силы.
В 15 лет Честер начал работать в отеле. С 9 утра до 16 часов дня он ходил в школу, где неизменно получал отличные оценки. Возвращаясь в отель, он чистил граблями и ухаживал за окружающими отель лужайками. Потом колол лучину, наполнял ящики для дров и таскал их к десятку печей и каминов в отеле. После ужина и до 22 часов он сменял клерка в вестибюле, стараясь учиться в перерывах между обслуживанием постояльцев. За это его тетя, владелица отеля, платила ему 15 долларов в месяц и обеспечивала полный пансион.
Так Честер близко познакомился с оборотной стороной мясного бизнеса семейства Хенке и гостиничного бизнеса семейства Нимицев. Ни тот, ни другой его не привлекал, перспектив образования после средней школы тоже не имелось, и он строил планы пойти учеником к землемеру. Но мечтал при этом о более широкой сцене, где смогли бы развернуться все его таланты.
Летом 1900 года Честеру впервые блеснула возможность расширить свой жизненный опыт. Из форта «Сэм Хьюстон», расположенного возле Сан-Антонио, прибыла для маневров и учебных стрельб среди холмов на другом берегу Гваделупы, что напротив Кервилля, батарея «К» Третьего полка полевой артиллерии. По дороге на батарею в отеле «Сент-Чарльз» остановились два вторых лейтенанта[12] — Уильям Крикшенк и Уильям Вестевелт, оба новоиспеченные выпускники Вест-Пойнта. Честера весьма впечатлили их бравый воинский вид и отлично сидящая новая форма, а больше всего — их жизненный опыт.
Разумеется, армейские офицеры были Честеру не в новинку — в дедушкином отеле они качали его на коленях еще младенцем. А в этих лейтенантах его восхитило то, что при всей их впечатляющей внешности и важной армейской должности они были лишь чуть старше его самого. И что их совсем недавно вырвали из столь же безысходной, как и у него, ситуации, дали образование и шанс начать карьеру, полную приключений и путешествий, причем их семьям это не стоило ничего, а от них потребовалась лишь упорная учеба в условиях жесткой конкуренции.
Ни упорной учебы, ни жесткой конкуренции юный Нимиц не боялся. Перед ним наконец-то приоткрывалась дверь в иную жизнь. Воспламенившись надеждой и мечтами, он обратился к конгрессмену Джеймсу Слейдону с просьбой направить его в Вест-Пойнт на экзамены. Слейдон эту дверь захлопнул, сказав, что все выделенные ему на округ вакансии для военной академии заполнены. И что в будущем Нимицу тоже вряд ли что-то светит, потому что в его округе множество фортов, поэтому семьи военных выстраиваются в очередь для отправки своих сыновей в Вест-Пойнт. И тут конгрессмен
Слейдон снова слегка приоткрыл дверь судьбы — но уже в другую, морскую жизнь.
— Впрочем, — добавил он, — у меня есть вакансия на экзамен в Военно-морскую академию США. Интересует?
До сих пор Честер даже не слышал об Аннаполисе, но подавил разочарование и согласился, твердо решив ухватиться за любую возможность получить образование. Ради подготовки к вступительным экзаменам он сдвинул время подъёма на три часа утра и занимался до половины шестого. В это время начиналась первая смена его обязанностей в отеле — подмести, разжечь огонь в печах, принести дров и разбудить тех, кому предстояло рано вставать. После быстрого завтрака он отправлялся в школу.
Дядя Вилли, прирожденный пессимист, не сомневался, что Честеру никогда не сдать экзамены. Во- первых, ему станет не хватать последнего года в средней школе, когда проходят геометрию и другие предметы, по которым его станут экзаменовать. Тем не менее дядя Вилли долго и упорно работал, дабы помочь своему пасынку заполнить бреши в образовании. К его чести следует отметить, что Вилли никогда не делал никакой разницы между Честером и собственными детьми. И Честеру он помогал столь же неустанно, как позднее помогал своему сыну Отто пойти по стопам Честера и тоже начать карьеру моряка.
Когда о надеждах и ожиданиях юного Нимица стало известно в Кервилле, то всеобщая помощь ему стала чем-то вроде общественного проекта. Учительница Сьюзен Мур натаскивала Честера по алгебре, геометрии, истории, географии и грамматике. А директор средней школы Джон Грейвз Толанд выкраивал время, чтобы обучать его математике.
Имея такую помощь и приложив к ней природный ум, Честер одолел всех соперников на местных экзаменах в Морскую академию, состоявшихся в апреле 1901 года. В июле он обошел всех друзей и родственников в Кервилле и Фридрихсбурге и попрощался с ними, а затем, сопровождаемый конгрессменом Слейдоном, отправился поездом в Аннаполис. Там он на два месяца поступил в подготовительную школу Верница для дальнейшей подготовки к национальным экзаменам, намеченным на конец августа. Эти экзамены он сдал без труда.
7 сентября 1901 года Честер У. Нимиц принял присягу и стал кадетом Военно-морской академии. Ему удалось вырваться за пределы захолустья, где он прожил все детство. И он подтвердил свою верность Соединенным Штатам Америки, этой фантастической стране, которая выкорчевала его из холмов Техаса, чтобы бесплатно обучить, открыть перед ним путь к почетной карьере и одарить шансом на блестящее будущее.
Глава 3. УДЕРЖИВАЯ ЛИНИЮ
Тридцатого декабря 1941 года, за день до того как адмирал Нимиц стал командующим Тихоокеанским флотом, адмирал Эрнест Джозеф Кинг принял на себя обязанности главнокомандующего ВМС США и стал непосредственным начальником Нимица.
За годы службы Кинг приобрел репутацию человека яркого, но жесткого, если не сказать грубого. Все считали его холодным, надменным и лишенным чувства юмора. Ладислав Фараго, служивший под командованием Кинга, в своей книге «Десятый флот» так описывает нового главнокомандующего: «Рослый,
