— Кто ссору затеял? — вдруг строго спросил князь и, сузив глаза, взглянул в лицо дружиннику.
— Медведь глуп, — криво усмехнулся Скал. — Решил меня мальчонкой поддеть. Надо его поучить.
— Ну поучи, — согласился князь. — Но только до первой крови.
— Ты помни, что теперь на тебе ребенок! — вдруг вставила свое слово княгиня. — Мне кажется, мальчик уже к тебе привязался.
— Так, и я к нему, — негромко, словно бы про себя, ответил Скал и вышел из трапезной.
Уже во дворе, когда они, прогуливаясь, направились к южной стене, Скал положил свою широкую ладонь на голову Вотши и сказал:
— Ты слишком-то не расстраивайся, может, вожак и прав, что не разрешил тебе сегодня к деду сходить. Все-таки до вашей слободы путь неблизкий, всякое по дороге может случиться.
Вотша вывернулся из-под его руки, посмотрел снизу на дружинника, и тот с удивлением увидел, что в глазах мальчика снова плескалась небесная голубизна!
«Не иначе, это у него после колдовских штучек волхва! — подумалось Скалу, и тут же появилась новая догадка: — А ведь такие серые с ободком глаза были у Вата!»
Он с новым интересом взглянул на Вотшу, а тот говорил о своем:
— Я не могу без деда, я умру без него. Дядя Скал, у меня ведь никого нет, один дедушка, если я его не увижу, я умру! И он без меня умрет!
Эта неожиданная мысль настолько поразила мальчика, что он вдруг замолчал, широко распахнув глаза, и в этих голубых глазах вдруг заплескалась тоска.
— Ну, уж сразу и умрет! — воскликнул дружинник. — Князь же сказал, что твоему деду все о тебе расскажут, и мне кажется, ему будет очень приятно, что тебя оставили в замке и что ты будешь учиться! Он же хочет, чтобы ты жил хорошо!
Вотша, повернувшись к Скалу, слушал его очень внимательно, и после этих слов своего опекуна его лицо немного прояснилось, тоска отступила, спряталась в уголках глаз.
Они как раз вышли на замковую стену. Перед их глазами снова распахнулась бескрайняя волнующаяся степь. И далекие горы снова иззубрили линию горизонта. По ясному глубокому голубому небу плыли пухлые белоснежные облака, и по желто-золотистому простору в том же направлении резво бежали темные охряные пятна.
— Надо же, — усмехнулся Скал, глядя на расстилающийся перед ними простор, — прям шкура леопарда!
— А кто это такой? — тут же переспросил Вотша, и на его подвижном лице засветилось жгучее любопытство.
— Это зверь такой, — ответил Скал, продолжая смотреть в степь. — Кошка с тебя ростом и вот точно такой шкурой — золотой с темными пятнами. Когда она бежит, кажется, что пятна бегают по ее шкуре.
— А на самом деле они не бегают?
Скал с удивленной улыбкой перевел взгляд на мальчишечье лицо.
— Гм… может быть, и бегают. Только разве рассмотришь все точно, когда леопард бежит!
Рот у Вотши приоткрылся, а взгляд странным образом ушел сам в себя, словно мальчишка вдруг увидел огромную бегущую кошку в живой пятнистой шкуре.
Впрочем, это Вотшино видение длилось лишь мгновение, в следующую секунду он уже задал другой вопрос:
— Дядя Скал, а ты можешь в леопарда перекидываться?
— А вот это, малец, тебя не касается, — с неожиданным гневом ответил дружинник и, увидев испуг на мальчишеском лице, добавил спокойнее: — В кого может перекидываться воин — его тайна… Не гоже пускать ее по ветру!
На лице у мальчишки отобразилось понимание.
Они помолчали, любуясь степью, а затем Вотша, не оборачиваясь, спросил:
— Дядя Скал, а можно мне посмотреть, где ты будешь завтра с Медведем драться?
— Это можно, — усмехнулся дружинник и, протянув ладонь, добавил: — Пошли.
Ристалище — большая, овальной формы площадка, присыпанная мелким речным песком, располагалась под северо-западным углом замковой стены. К ристалищу примыкала небольшая, всего на десять лошадей конюшня, а вдоль свободной кромки были поставлены на врытых чурках несколько тяжелых скамей.
Когда Скал со своим подопечным подошли к ристалищному полю, на нем несколько молодых дружинников, разбившись на пары, махались мечами. Звон стали, отражаясь от стен, казалось, вибрировал в раскаленном неподвижном воздухе. Вдоль скамей ходил, по всей видимости, наставник — хромой старик с совершенно лысой головой, темным, почти черным от загара, морщинистым лицом, на котором светились холодные светло-серые глаза и белела аккуратно подстриженная белая борода. То и дело старик что-то кричал бойцам, при этом казалось, что он ругает их самыми ругательными словами.
Случайно оглянувшись после очередного своего выкрика, старик увидел подходивших к полю Скала и Вотшу. Он шагнул им навстречу, улыбнулся и, не сводя взгляда с мальчика, проговорил:
— Так, значит, Скал, ты и в самом деле занимаешься каким-то извержонком? — И, присев на корточки, обратился к Вотше: — Как тебя зовут, маленький изверг?
— Вотша, — вернув улыбку, ответил мальчишка и посмотрел в сторону бившихся на поле дружинников.
— Интересно? — спросил старик, перехватив взгляд Вотши, и тот быстро кивнул в ответ.
— А ты, Старый, откуда узнал про извержонка? — подал голос Скал.
Старик снизу посмотрел ему в лицо и снова улыбнулся, но на этот раз его улыбка была хитроватой.
— Медведь приходил, сказал, что будет завтра утром драться с тобой насмерть из-за твоего извержонка. — Старик хихикнул и добавил: — Сказал, что ты стал нянькой у изверга!
— Мальчишка будет жить в замке — так вожак решил, — спокойно глядя в светлые старые глаза, проговорил Скал. — Спать и столоваться — в ратницкой… Так что, сам понимаешь, надо кому-то за ним приглядывать, чтобы какой-нибудь косолапый урод не обидел мальца. Вожак поручил это дело мне, а я и не отказывался — мне мальчишка нравится. Во всяком случае, ума в нем поболе будет, чем в некоторых наших из стаи! К тому же он правнук Вата!
— Да? — изумился старик. — Правнук Вата? — И, посмотрев в лицо Вотши, вдруг сказал: — А я ведь хорошо знал твоего прадеда, малец.
— Правда? — вскинулся Вотша. — А какой он был?
Старик выпрямился, посмотрел сверху в запрокинутое лицо мальчугана и веско произнес:
— Он был Волк!
— Волк… — задумчиво протянул Вотша.
— Самый настоящий, — добавил старик, — хотя мог повернуться к Миру еще семью гранями.
— Семью гранями… — снова медленно повторил Вотша и горько добавил: — А я вот изверг.
— Ну, раз в замок попал, горевать тебе не придется, — успокаивающе махнул рукой старик. — У нашего вожака и изверги живут не тужат!
Мальчик посмотрел в лицо старику недетским взглядом и тихо произнес:
— Знаешь, дедушка…
— Ха! — перебивая мальца воскликнул старик. — Тогда уж — прадедушка!.. А вообще-то лучше зови меня «Старый». Я к этому имени привык, меня так все называют.
Мальчик кивнул и заговорил прежним тоном:
— Знаешь, Старый, когда я жил в слободе с дедом Ерохтой, я почти не встречался с многоликими. Так, видел их иногда издали. А теперь я… теперь я знаю, чего лишился.
Старик хотел что-то сказать, но в этот момент с ристального поля донесся чей-то яростный крик. Все трое быстро обернулись и увидели, что двое дружинников побросали мечи и дерутся кулаками, у одного из них уже шла носом кровь. Старик чуть присел, видимо, от неожиданности, но в следующее мгновение он уже мчался по полю в сторону дерущихся, сильно припадая на правую ногу.
— Я вот вам, рукомахи, ноги-то сейчас повырываю! — орал старик на бегу, размахивая сжатыми
