— Думаю, это лучшая из твоих работ, Мередит. Очень выразительно.
— Вы отправите ее на Север?
— Да, М. Сабр, — ответил он, — знаете, сейчас в порту стоит пароход, ожидая моего груза. С ним я ее и отправлю.
— Деньги от продажи пусть пойдут Дороге.
— Предыдущая принесла двести долларов, — сказал он. — Наш агент сказал, что есть покупатель, который хочет приобретать все работы художника М. Сабра. Думаю, эта ему очень понравится.
Мередит ощутила прилив теплого чувства. Ей очень не хотелось отдавать свои работы, но было приятно, что кто-то их очень ценит.
— Спасибо, — сказала она, — а еще у меня есть новость. Детектив говорит, что вроде нашел Лизу.
Он радостно улыбнулся, зная, как сильно хотела Мередит отыскать свою единственную сестру.
— Я буду молиться, чтобы тебе повезло, — сказал он. Она тронула его руку.
— Спасибо. Мне надо идти, пока не пришли ваши посетители.
Его руки сомкнулись вокруг картины.
— Это тебе спасибо за радость, которую ты доставляешь своими картинами. Когда ты еще приедешь?
— Месяца через четыре, — она озорно улыбнулась. — Боюсь, у моего банковского опекуна будет удар, если я появлюсь раньше, — она перестала улыбаться. — Будьте осторожны, Элиас. Я буду поддерживать с вами связь через Пастора.
— Бог да пребудет с тобой, — сказал Элиас и проводил ее до двери. Она опять натянула капюшон и протянула руку на прощание. Он заметил на ее лице выражение одиночества, нежелания уходить, но они оба понимали, что иначе нельзя. Она кивнула ему и, повернувшись, пошла к пышному садику, закрывавшему склад со стороны улицы.
Мередит услышала шепот, затем мягкие шаги по земле; она скользнула к деревьям. Ее глаза уже привыкли к темноте, и она увидела несколько фигур, неуверенно бредущих за кем-то, кто был более спокоен. Они шли к двери, из которой она вышла несколько секунд назад. Когда в склад вошел последний человек, она повернулась, чтобы уйти.
За своей спиной она услышала шуршание и обернулась. Но было слишком поздно. Она почувствовала, что чья-то рука обвила ее, а другая зажала ей рот. Она отчаянно боролась с нападавшим, когда вдруг почувствовала острую боль в виске и все почернело в ее глазах.
Квин, как обычно, шел навстречу с квакером, принимая все меры предосторожности, хотя на этот раз у него были и деловые причины для встречи. Элиас Спрейг был купцом и часто перевозил свои товары на “Лаки Леди”. Но привычка быть осторожным стала его второй натурой.
Он осторожно двигался в тени дома, когда заметил темные фигуры у склада и решил, что это его будущий “груз” — беглецы. Их накормят и спрячут в потайной комнате на складе и как-нибудь поутру погрузят в ящики и доставят на пароход. Они, конечно, будут знать, что они на пароходе, но не будут знать, на каком. Они увидят только одного человека — Кэма, и никто не скажет ни слова про “Лаки Леди”. Так было безопаснее, особенно потому, что по реке стали ходить слухи о том, что какой-то пароход помогает Дороге.
Квинн решил подождать, пока Элиас спрячет беглецов в потайной комнате. Может быть, в этот раз удастся перевезти Дафну, хотя надо поспешить с приготовлениями. Он не любил торопиться — очень часто это приводило к небрежности и ошибкам, но он это делал для Кэма, так как знал, насколько это важно сейчас для него… почти личный обет.
Но как же вызволить Дафну? Завтра утром он попытается выманить Мередит из дому. Правда, после их встречи в банке он сомневался, что ее тронут даже самые лучшие его манеры. А, Бог свидетель, Квинну и так стоило большого труда соблюдать приличия в ее обществе. Казалось, всякий раз, когда они встречались, Мередит пробуждала в нем дьявола. Это Квинна очень озадачивало, особенно после того, как он почувствовал, что и она разрывается между влечением и отвращением к нему. К сожалению, чаще побеждало последнее. Он криво улыбнулся. Предчувствие подсказывало, что он совсем не знает ее, ни в малейшей степени. Но он не мог бы сказать, было ли его предчувствие дурным или хорошим.
Квинн заметил движение в садике и подкрался ближе, пытаясь разглядеть, кто это, тем более что последняя молчаливая туманная фигура уже проскользнула в склад.
Черт, подумал он. Кто-то следил за складом! Что они видели? Ясно, что достаточно для того, чтобы послать бедного Элиаса на каторгу и обречь на мучения несчастных, которые только что вошли.
Он обвел глазами садик, следя за тем, не мелькают ли между деревьями другие фигуры, но никого больше не было, так что это была не полиция. Охотник за рабами? Или просто охотник за деньгами, ищущий вознаграждения за беглого раба?
Ругань Квинна перешла в богохульства. Элиаса можно было спасти только одним способом — применить насилие, хотя Девро знал, что Элиас, со своими твердыми квакерскими убеждениями, не потерпит ничего подобного даже ради собственной безопасности. И ему, Квинну, придется взять дело в свои руки.
Он осторожно пошел вперед, ступая так, чтобы не зашуршали листья или кусты. Он не мог ничего сказать об объекте нападения, кроме того, что тот был завернут в широкий длинный плащ.
iii Квинн подкрался к шпиону, одной рукой обхватил наблюдателя за пояс, а другой закрыл ему рот. Фигура, которая весила гораздо меньше, чем предполагал Квинн, отчаянно сопротивлялась, и он стукнул своего пленника в висок. Фигура расслабилась, и, когда она стала сползать на землю, он понял, что это была женщина.
Квинн еще раз выругался. А когда поднимал тело, то увидел под раскрывшимся плащом платье, и похолодел. Он снял капюшон и в темноте золотом заблестели волосы. Едва только взглянув на платье, он уже понял, кто это. Проклятье, он сразу понял.
Какого черта надо было этой дурочке мисс Мередит во дворе некоего аболициониста рано поутру? Квинн Девро часто раздумывал, не таила ли она в себе больше, чем можно было увидеть? Но чтобы так? Он быстро перебрал в уме возможные варианты, но ничего хорошего придумать не мог.
Она не могла быть членом Подпольной железной дороги. Если это было бы так, Пастор обязательно бы ему сказал. Пастор бы знал. Проклятье, он должен был бы знать, не мог не знать.
А его брат, которого не так-то легко одурачить, был убежден, что малышка мисс Мередит беспокоилась только о деньгах и собственных удовольствиях.
Деньги.
Ничего больше не подходило. Она, должно быть, занимается этим из-за вознаграждения. Может быть потому, что Бретт никогда не давал ей столько денег, сколько ей требовалось.
Но и в этом было что-то не совсем то. Но тогда и все остальное было не то.
Девро подумал, не внести ли ее в склад. Но потом напомнил себе, что непоколебимая и бескомпромиссная этика квакера запрещает ему участвовать в подобных действиях. Первым в тюрьму отправится купец. А вся Подпольная железная дорога понесет невосполнимые потери.
Он спросил себя, сможет ли быть жестоким по отношению к женщине, даже, по его подозрениям, виновной. И понял, что нет, неважно, кем она была и что сделала. Но придется долго держать ее взаперти. Или напугать ее так, чтобы она потеряла голову от страха.
Потеряла голову. Черт. Когда-то он и так считал ее без царя в голове, но сейчас осознал, что так не думает. Его мнение о мисс Ситон медленно менялось.
Выбирать было не из чего. Было похоже, что либо его, либо Элиаса придется принести в жертву. А Элиас был более ценен для организации. У Квинна не было иллюзий в отношении себя. Он делал то, что делал, потому что ему доставляли удовольствие опасности, приключения и моральное удовольствие оттого, что он обделяет этим самым тот общественный класс, который презирает.
С другой стороны, Элиас был действительно хорошим человеком, человеком, который заслуживал лучшей участи, чем тюрьма, и, как подозревал Квинн, который не выжил бы в тюрьме.
Решение пришло быстро. Он рискнет открыться Мередит Ситон и выяснит, что ей известно. Тогда он сможет вовремя предупредить купца, чтобы тот успел бежать на Север, а он, Квинн, не выпустит Мередит Ситон, пока пароход не прибудет с Иллинойс. Когда Элиас будет в безопасности, они с Кэмом отпустят ее и скроются сами.
Так что и Элиаса, и его груз можно забрать прямо сегодня.
