немного выпить. Его глаза закрылись, и негромкий храп заполнил комнату, освещаемую незащищенным пламенем.
Несколькими часами позже легкий бриз зашевелил простые хлопчатые занавески в комнате, отдувая их в сторону лампы. Мерцающее пламя поползло вверх в поисках добавочного топлива. Оно нашло его в сухом дереве сарая.
Глава 4
Лобо поднялся до рассвета. Была суббота, и он твердо решил встретиться с Уиллоу, прежде чем она снова улизнет.
Он нарочно не стал бриться. Чем страшнее он будет выглядеть, тем больше шансов на успех. А он хорошо знал, как пугающе он мог выглядеть. Много раз возможные противники отступали, только взглянув на него.
Лобо провел ночь, пытаясь сосредоточиться. У него это хорошо получалось. Подумав, он находил выход из множества чертовски трудных положений. Теперь он старался забыть этот проклятый смех и рыже- золотистые волосы…
Дьявол, опять то же самое!
Обойдясь без кофе и завтрака, он оседлал каракового. Лошадь ткнула его мордой, прося ласки. Он яростно взглянул на нее. Даже скотина становится неженкой. Он сел в седло и, готовый взорваться, хотя не понимал почему, пустил лошадь галопом.
Он добрался до небольшого холма, ставшего уж чересчур знакомым местом, и который раз посмотрел в сторону дома на ранчо. Утро было серым, солнце только краешком вышло из-за горизонта, и с первыми лучами поднялся горячий ветер.
Когда Лобо увидел дым, он почувствовал удовлетворение. Они уже проснулись.
Но, изучая мирный пейзаж, он заметил, что дым шел не из дома, а от сарая. Его колени сжали каракового, и он с криком понесся к дому.
— Пожар!
Уиллоу одевалась, когда услышала крик. Оставив верхние пуговицы платья незастегнутыми, она подбежала к окну и выглянула наружу.
Ей был виден сарай, из которого вырывался дым, и она подбежала к двери и распахнула ее, крича изо всей мочи, чтобы разбудить остальных.
Чэд сразу выскочил, так же как Эстелла и близнецы.
«Присмотри за Салли Сью», — крикнула она Эстелле, выбегая из передней двери по направлению сарая, едва заметив крупную караковую лошадь и спрыгнувшего с седла человека.
Не говоря ни слова, он пробежал мимо нее в сарай. Уиллоу, охваченная ужасом, вбежала следом. Человек открыл двери стойл и вывел лошадей, а Уиллоу побежала к кладовой для упряжи. Она знала, что там был Брэди.
Дверь была закрыта, из щели под дверью курился дым. Она пыталась открыть дверь, но ее заклинило, и Уиллоу тщетно бросалась на нее всем телом.
Потом ее отшвырнули прочь, и незнакомец одним толчком открыл дверь. Наружу вырвалось пламя, и он исчез в огне и дыму. Казалось, прошли часы, а на самом деле только секунды, когда он снова появился, неся Брэди, перекинутого через плечо. Голова Брэди болталась при каждом движении.
— Какого черта вы еще здесь? — рявкнул незнакомец.
— Юпитер, — крикнула она.
— Я им займусь, — сказал он. — Только выбирайтесь отсюда, пока мы все трое из-за вас не погибли.
Уиллоу оглянулась. Сено горело, и повсюду разлетались горящие угольки. Она слышала шипение и треск разраставшегося пламени. Жар был невыносим. И слышался отчаянный рев Юпитера.
— Уходите, — сказала она. — Я выпущу Юпитера.
Человек не стал спорить, крепко схватил ее за руку и потащил прочь. У нее не было выбора. Когда они выскочили из сарая, она попала прямо в объятия Чэда, который только что вывел двух коров и собирался снова бежать в сарай.
— Юпитер! — завопил он.
Уиллоу видела, как мужчина раздраженно кивнул, опуская Брэди на землю. Он сказал:
— Уберите всех с дороги. Когда этот старый бык выскочит, он будет бешеный.
Затем, натянув на лицо шейный платок, он вернулся в сарай.
Уиллоу и Чэд оттащили Брэди к загородке. Она крикнула, чтобы все отошли в другую сторону. Сарай теперь весь пылал, и Уиллоу охватил ужас, какого она никогда раньше не испытывала. Он не выберется; это невозможно. Она побежала к воротам, порываясь сказать ему, чтобы он оставил Юпитера, когда услышала вопль и тяжелый звук копыт. Юпитер с треском вырвался из ворот; глаза его налились кровью, спина была серой от пепла. Мужчина вышел за ним, спотыкаясь. Его рубашка была порвана и дымилась, перчатки обгорели.
— Прочь от сарая, — крикнул он, — через минуту все рухнет!
Но Уиллоу не могла двинуться с места.
— Вы… вы ранены.
— Убирайтесь, черт побери! — взревел он, наклоняясь, чтобы подхватить все еще неподвижное тело Брэди.
Они побежали к открытой калитке, но, услышав грохот, Уиллоу обернулась. Крыша провалилась, и дым с пламенем рванулись в помутневшее небо.
Они подошли к остальным. Эстелла крепко держала Салли Сью, а Чэд еле удерживал за уздечки двух лошадей. Третья лошадь исчезла, и Юпитер несся в сторону пастбища, как молодой бычок.
Незнакомец скинул Брэди на землю, и Уиллоу бросилась к нему.
— Он?..
— Пьян вдребезги, — с отвращением сказал незнакомец. — Похоже, этот чертов пожар из-за него.
— Значит… это просто несчастный случай? — Ей не хотелось думать, что кто-то мог им такое устроить.
— От него несет, как из салуна, — сказал мужчина. — Пожар начался с его комнаты — это ясно. Как вы думаете, черт побери?
Но она уже не слушала. Она опустилась на колени рядом с Брэди и ободряюще взяла его за руку, когда он стал что-то бормотать. Вряд ли она услышала, как незнакомец хмыкнул в отвращении. Она заметила удаляющиеся запыленные сапоги и вдруг вспомнила, что не поблагодарила его. Подняв голову, она видела, что он быстро пошел к своей лошади.
— Не уезжайте! — сказала она громко, чтобы он услышал.
Он повернулся, глядя на нее с непроницаемым выражением на покрытом сажей лице.
— Пожалуйста, не уезжайте.
Уиллоу встала на ноги. Она не сомневалась, что этот самый человек уже дважды спасал их до этого, и чувствовала, что он собирается, как всегда, исчезнуть. Она также необъяснимым образом понимала, что если он сейчас уедет, она никогда его больше не увидит. И она не могла этого допустить.
Она окинула его взглядом. В одном Чэд не ошибся: этот человек был выше Салливэна, выше всех, кого она знала. Его волосы, хотя и засыпанные пеплом, светились на солнце, а глаза сияли внутреннем огнем, подобно редким драгоценным камням.
Его лицо обросло светлой щетиной, а резкие угловатые черты, хотя и сильные, выдавали какую-то незащищенность. Возможно, подумала она, это впечатление возникало из-за его нерешительности, какой-то озадаченности, как будто он не мог понять, что же он здесь делает.
— Пожалуйста, помогите мне внести его внутрь, — сказала она, используя единственный предлог, который, она знала, вынудит его остаться. Она инстинктивно чувствовала, что если бы она заговорила о его собственных ранах, он бы все равно сбежал.
А он думал о бегстве. Ей это видно было по тому, как он поглядел в сторону своей лошади и дальше, на горизонт, прежде чем опустить голову, признав свое поражение.
— Он не стоит ваших забот, — резко сказал незнакомец.
— Конечно, стоит, — ответила она. — Это мой друг.
