Ундре задумался. На картинке очень аппетитно были нарисованы огурцы. Они лежали на блюде вперемешку с помидорами, некоторые были нарезаны и как будто сочились. За ними стояла тёмная, почти чёрная бутылка. На столе были разложены вилки — бери и ешь. Но как называется эта еда? Её любят Роговы, в больших банках покупают в магазине огурцы и помидоры. Сем Вань такую еду называет…
— Закуска, — вспомнил Ундре.
— Во даёт! — загоготал водитель. Это его рассмешило, как дедушкин «военный комар».
— Малая еда, — поправился Ундре, — потому что здесь нет мяса и рыбы.
— Сиды, сиды — так, так, — подтвердил дедушка. — Правильно говоришь. Какая это еда? Тьфу.
Но теперь парень смеялся вместе с Фёдором. Дедушка Валякси долго переводил глаза с одного на другого, а потом неожиданно и сам захихикал.
— Ничего, ничего, — вытирая рукавом выступившие слёзы, погладил по голове Ундре геолог, — обижаться не надо. На морозе картошку не вырастишь.
А потом Фёдор вдруг стал серьёзным, мечтательно начал говорить:
— Найдём газ, нефть — тепло придёт в тундру. Приедут строители. Вот здесь, где сейчас сидим, построят первый каменный дом, за ним второй, третий — и вырастет город. А в этом городе построят теплицу, в которой будут краснеть помидоры. И главным агрономом в ней будет Ундре. Хорошо?!
— Возьми, это на память, — шофёр протянул Ундре кулинарную книгу.
Но не успел Ундре спрятать книгу в надёжное место, чтобы её не подмочило дождём, как неожиданно над головой пророкотал вертолёт. Они с дедушкой забыли поблагодарить геолога и уже мчались на нартах в сторону чума. Из вертолёта вытаскивали ящики с медикаментами, спальные мешки, продукты, опрыскиватели от овода и гнуса.
Через две недели олени повеселели, повсюду слышно было весёлое хорканье телят.
— Пора кочевать на новые пастбища, — радостно сказал дедушка Валякси и стал собираться в дорогу.
Далеко откочевали, но дедушка часто по утренней росе ездил к Заячьему нюрму, где строилась буровая вышка. Мяса, рыбы в подарок привезёт геологам, а сам, как ребёнок, с любопытством смотрит — что за железное чудо? От удивления восклицает: «Какой человек сильный: на железном олене умеет ездить, железный чум умеет строить…»
Последний раз на холм, где встретились с Фёдором, Ундре приехал вместе с дедушкой. Долго молча курил дедушка, потом взял топор и спустился вниз. Ундре подумал: наверное, ёлку хорошую хочет выбрать — вдруг в дороге сломаются полозья нарт. Однако до вечера не попадалась хорошая ёлка дедушке. Ундре устал ждать и решил помочь, пошёл следом. Вдруг внизу он увидел странную сцену. Дедушка стоял с топором около идола. И после каждого удара приговаривал:
— Вот тебе. Хватит ребятишков смешить. Чем помогла ты мне, чурка-обжора, когда олешки болели? Разве я не кормил тебя вкусным мясом, деревянная башка? — Валякси измочалил идола и, когда тот треснул, одним махом подрубил снизу и пнул полусгнившую чурку в овраг.
Чтобы не попадаться на глаза дедушке, Ундре поспешил на холм и уселся снова на нарты. Валякси пришёл запыхавшийся, сунул под шкуру топор, взял в левую руку хорей.
— Это место, однако, будем называть «Геолог», — не то себе, не то Ундре сказал он и тронул вожжой.
СПАСИБО, ПИОНЕР ДЗЕНЬ!
Дома, как пароходы, дымят и, кажется, плывут куда-то. Окно превратилось в капитанскую рубку. Ундре гуднул и поехал к дому Роговых, у которых из трубы идёт уже не чёрный дым, а весело сыплются жаркие искры.
«Эге, да около дома стоит вездеход, значит, из тундры вернулся Фёдор. Конечно, зачем Аркашке улица, когда он, может, сейчас слушает, как играет на гитаре и поёт Фёдор? А может, Аркашка сам научился играть на гитаре?»
Дедушка Валякси любит послушать песни Фёдора. Геолог смотрит на раскалённую железную печь и тихонько поёт, как будто о чём-то думает:
— В каменном городе жил, — хвалит Валякси геолога, — а тоже умеет песни про тундру придумывать. — Он обращается ко всем пастухам, кто слушает, а потом к Фёдору: — Зачем грустно петь? Вези свою невесту, рядом чум поставим — плясать от радости будешь. Как одному жить? Одного и куропатка собьёт в тундре.
Дедушка называет гитару нарысьюхом — хантыйским музыкальным инструментом, только вместо жил у гитары железные струны. «А как же, если геолог в железном чуме-вышке живёт, значит, и струны должны быть железные» — так рассуждает дедушка. Достаёт свой старенький нарысьюх. Походит он больше всего на короткую широкую лыжину с пятью жилами. Долго крутит колки, подстраивает.
Привычно садится Валякси на пятки, ласково поглаживает на коленях нарысьюх. Играет он двумя руками. Правой по всем жилам отбивает ритм, левой через порожек щиплет каждую в отдельности — звуки протяжные, с завыванием. Валякси прячет хитринки в уголках глаз и бороде, поёт песню про мышонка.
«Нарысьюх, нарысьюх», — щиплет дедушка жилы.
«Нарысьюх, нарысьюх», — щиплет дедушка жилы.
