Я слишком долго ждал того момента, когда мы с тобой станем мужем и женой.
Марсали упрямо покачала головой:
— Нет. Если я уеду с тобой, отец и Синклер объединятся и отец не остановится до тех пор, пока твой клан не будет уничтожен. Но если я вернусь в Эберни и откажу Эдварду, оскорбленный, он не присоединится к моему отцу в войне против Сазерлендов.
Она стиснула руку Патрика.
— Патрик, мы можем остановить это безумие. Мы должны это сделать!
— Неужели ты совсем не боишься?
— Нет, я очень боюсь. Мне невыносима даже мысль о том, что ты, или Гэвин, или отец будете убивать друг друга.
Патрик нередко видел смелость на поле боя, он уважал храбрецов и сам всегда был в первых рядах, но никогда не встречал такую отвагу, которая светилась в глазах Марсали. Она была готова пожертвовать своим счастьем ради спасения тех, кого любила.
На минуту его охватила гордость, но она быстро уступила место горечи. Все эти годы, что он провел в Европе, выигрывая битвы для других, терпя голод и холод, получая раны, оплачиваемые деньгами, у него в душе жили две мечты: мир и Марсали. Но теперь он мог получить только одно из двух. Как будто дьявол завладел им еще при жизни, ибо жизнь без Марсали казалась ему адом.
Она говорила правду: Патрик не мог навлечь несчастье на свою семью. Но сейчас, глядя на Марсали, он не понимал, как сможет пережить потерю любимой.
Патрик склонил голову, испытывая странное ощущение из далекого детства: у него щипало в глазах и мир виделся словно сквозь туман. Патрик почувствовал на своем лице нежную ладонь Марсали.
Он накрыл ее руку своей и прижал к щеке.
— Я найду выход, — пообещал он. — Жди меня, Марсали. Я клянусь тебе: мы будем вместе. А пока, если тебе потребуется помощь…
Из груди девушки вырвались долго сдерживаемые рыдания. Закусив губу, она кивнула.
— Если твой отец снова попробует выдать тебя за Синклера, я обязательно приду за тобой и…
Марсали приложила палец к его губам.
— Не говори этого. Не обещай того, что не сможешь выполнить.
Ком в горле помешал Патрику ответить. Он порывисто обнял Марсали, крепко прижал к груди, словно надеясь навсегда запомнить ощущения от ее гибкого, нежного тела, оставить себе хоть что-нибудь, когда она уйдет…
— Сестра Джинни замужем за Сазерлендом, — грустно сказала Марсали. — Может быть, я смогу послать тебе весточку…
Его губы заставили ее замолчать. Этот поцелуй, которого он ждал столько лет, был отравлен горечью неизбежной разлуки. Господи, он не знал, что можно испытывать такое сжигающее, непреодолимое желание. Ни одну женщину он не желал так сильно. Марсали была охвачена тем же чувством. В отчаянии она пылко отвечала на его поцелуи. Она принадлежала ему. Она должна принадлежать только ему.
Ее руки обвились вокруг его шеи, она прижималась к нему всем телом. Желание захлестнуло его. Еще минута, и они будут лежать на мягкой траве, он накроет ее своим телом и проникнет в нее, наполняя ее своим семенем.
Но мысль о последствиях для всех, и прежде всего для самой Марсали, остановила Патрика. Усилием воли он оторвался от ее губ, пока еще мог это сделать.
Тяжело дыша, он смотрел на Марсали, нежную, желанную, с глазами, полными страсти, смотрел, стараясь навсегда запечатлеть в своем сердце этот миг.
— Ты будешь моей, — сказал Патрик, и его убежденность удивила даже его самого. — Я найду выход.
Они оба дрожали от возбуждения; Марсали неуверенно улыбнулась:
— Я не знала… Я не думала, что это может быть так… так…
Патрик улыбнулся в ответ:
— Я тоже не знал, любимая.
— Я буду ждать тебя, — прошептала она, прижимаясь к его плечу.
Патрик погладил ее по щеке.
— Ты уверена, что с тобой не произойдет ничего плохого?
Марсали молча кивнула.
Он не хотел отпускать ее. Он не мог отпустить ее на эту проклятую свадьбу. Черт побери, ведь это должна была быть их свадьба! Его и Марсали! Будь прокляты непомерная гордость и амбиции их отцов!
Патрик заставил себя отойти на шаг назад и постарался говорить спокойно:
— Я пошлю Руфуса и Хирама проводить твою сестру. Чем скорее они отправятся, тем лучше. Люди твоего отца, наверное, уже прочесывают окрестности.
Марсали неуверенно кивнула.
— Но она действительно будет там в безопасности?
— Клянусь тебе, — ответил Патрик. — Руфус и Хирам достойны доверия. И я прикажу им остановиться на ферме, которая находится на границе наших земель. Вдова, которая живет там, будет сопровождать Сесили до места.
Он поколебался.
— Хорошо бы вы поменялись одеждой.
Марсали посмотрела на свой мужской наряд и улыбаясь сказала:
— Мне нравится так.
— Мне тоже. Тебе к лицу этот костюм, — сказал Патрик, любуясь ее стройной фигурой. — Но твоей сестре эта одежда нужнее.
Марсали согласно кивнула.
— Захочет ли Сесили уехать?
— Думаю, да. Она не больше моего хочет выйти замуж за Синклера.
Патрик наклонился, поцеловал Марсали в щеку и торопливо отодвинулся от нее, чтобы желание не одержало верх над здравым смыслом.
— Пойдем поговорим с твоей сестрой.
В глазах девушки появилась грусть. Было видно, что ей так же мучительно расставаться с ним.
— Спасибо тебе, — нежно сказала Марсали. — Спасибо, что ты спас меня от Эдварда.
— Если он дотронется до тебя хотя бы пальцем, я убью его, — серьезно пообещал Патрик.
И он сдержал бы свое слово, хотя это и было бы нарушением клятвы — никогда не поднимать меч на шотландца. Но Синклер недостоин называться шотландцем. Патрику оставалось только надеяться, что бог разделяет его убеждения на этот счет.
Марсали попрощалась с ним взглядом и направилась к остальным. Патрик отстал, боясь не совладать со своими чувствами. Крепко сжав кулаки, он с отчаянием наблюдал, как Марсали исчезла в зарослях кустарника. Ему оставалось только проклинать судьбу, которая привела его к женщине, о которой он мечтал всю жизнь, для того, чтобы узнать, что она не сможет принадлежать ему. Что ж, бог свидетель, он найдет выход: они станут мужем и женой без кровопролития, или он погибнет, добиваясь этого.
* * *
Марсали в отчаянии пыталась собрать всю свою храбрость. Сжав руки, она молилась, чтобы отец не заметил, как они дрожат.
Она никогда не видела его в таком гневе. Он был добрым отцом. Ни разу он не ударил ее. Но сейчас Марсали видела, с каким трудом он сдерживается, чтобы не поднять на нее руку. Его лицо было красным от ярости, а руки сами собой сжимались в кулаки.
Когда она заговорила, ее голос не был таким спокойным, как ей хотелось бы.
— Я не выйду за него замуж. Ты не сможешь меня заставить. Скорее я покончу с собой.
Отец побледнел, глядя на нее. Затем принялся быстро ходить по комнате.
— Как ты смеешь мне возражать? Ты хочешь опозорить меня?
Марсали незаметно бросила взгляд на Гэвина, который стоял позади отца, ожидая его приказов. Он всегда относился к ней с грубоватой лаской и брал ее сторону в домашних спорах. Однако на этот раз брат
