захватил тебя в заложницы, но мы сможем пожениться. Мы будем жить вместе, любимая, ты станешь моей женой на самом деле, как давно уже стала в моем сердце.
Стать его женой. Как прекрасно звучали эти слова. И как сильно ей хотелось сказать «да». Но какова будет цена?
Пытаясь собраться с мыслями, Марсали освободилась из объятий Патрика и повернулась к окну. По многолетней привычке она отыскала в небе свою звезду. Звезду, которую он когда-то ей подарил.
Что произойдет, если она убежит с Патриком? Какие страшные беды навлечет она на всех? Нет, Патрик не прав. Ее отец придет в ярость и решит, что его долг начать войну ради спасения своей чести. А если Патрик объявит ее в Бринэйре своей невестой, Грегор Сазерленд лишит его наследства. Будет ли Патрик любить ее, если лишится всего, положенного ему по праву рождения?
А что будет делать Гэвин? Если он бросится ее освобождать, сможет ли Патрик сдержать свое обещание не причинять вреда никому из ее близких? Или ему придется, защищая себя, вступить в бой с ее братом, своим другом? Последняя мысль заставила ее похолодеть.
— Почему ты не отвечаешь, Марсали? Скажи, что ты согласна, — с надеждой спросил Патрик.
Марсали повернулась и посмотрела ему в лицо: теперь оно выражало только любовь и бесконечную нежность.
Два человека в одном, подумала Марсали. Один родной, знакомый, другой совеем чужой. Одному из них она верила больше, чем себе. Другого боялась.
— Хочешь, я сдамся твоим родным, — спокойно предложил Патрик. — Может быть, тогда твой отец получит нужное ему преимущество и выпустит тебя на свободу.
— Нет! — испуганно вскрикнула Марсали. — Отец убьет тебя.
— Я не могу поверить, что он это сделает.
— Ты даже не представляешь, как он переменился. Он считает, что твой отец предал его. И чувствует себя виноватым в судьбе Маргарет, ведь он так мечтал об этом браке. Сейчас отец стал совсем другим человеком, он совершенно не похож на себя прежнего.
Патрик долго смотрел ей в глаза.
Наконец тяжело вздохнул и сказал:
— Значит, я не могу остаться, а ты отказываешься уйти со мной.
Лучше бы она умерла: все ее надежды и мечты рушились на ее глазах, и она ничего не могла сделать.
— Патрик, — сказала Марсали, — мы никогда не сможем быть вместе. Мы не сможем быть счастливы, если в результате наши земли будут залиты кровью.
— Я не допущу этого.
— Ты не сможешь это остановить. Война уже началась.
Девушка проглотила комок и скрепя сердце, изо всех сил стараясь сдержать слезы, твердо добавила:
— Ты должен уйти. Один.
Патрик продолжал смотреть ей в глаза, но его лицо стало непроницаемым.
— Ну что ж, — сказал он со вздохом. — Давай выпьем на прощание вина, и я уйду.
Марсали удивилась, не ожидая, что он согласится так быстро. Ей казалось, что он будет настаивать.
— Я бы рада, — сказала девушка, — но мне нечем тебя угостить. Тебе же говорили, что отец держит меня на хлебе и воде.
— Зато у меня есть кое-что, — сказал он, пытаясь улыбнуться.
Патрик порылся в своей котомке и достал флягу с вином.
Марсали вздохнула. Ей так хотелось продлить эти последние минуты перед неизбежной, а возможно, и вечной разлукой.
— Я зажгу свечу, — предложила девушка.
— Не надо, так будет лучше.
Облака закрыли луну, и комната погрузилась во мрак, но Марсали чувствовала, как Патрик подошел к столу, поискал чашку, затем услышала, как полилось вино.
Вот он опять рядом. Патрик протянул Марсали чашку, и она с благодарностью отпила несколько глотков, надеясь обрести силы, которые помогут ей продержаться до конца.
Девушка передала чашку Патрику и повернулась к окну. Он быстро поднес чашку к губам, затем снова вернул ее Марсали.
Вино было необыкновенно вкусным, но, может быть, ей только так казалось из-за торжественности этих минут.
Марсали протянула чашку Патрику, но он отказался взять ее со словами:
— Мне предстоит сегодня еще долгий путь, любимая. А тебе нужно отдохнуть.
Мысль о том, что он сейчас уйдет, об опасностях, которые ожидали его на этом пути, заставила ее вздрогнуть. Марсали не хотелось думать об этом. Сейчас он здесь, рядом с ней. И они оба в безопасности. Рядом с ним мир становится прекрасным.
Но она так устала. Очень, очень устала.
Марсали приложила руку ко лбу: у нее внезапно закружилась голова. Девушка удивленно взглянула на Патрика.
— Что со мной? — спросила она.
И почувствовала, что падает. Его сильные руки подхватили ее, и издалека до Марсали донеслись печальные слова:
— Любимая, сможешь ли ты меня когда-нибудь простить?
8.
Патрик осторожно положил Марсали на постель, мысленно молясь, чтобы его обман не заставил девушку возненавидеть его.
— Патрик? — Ее голос был совсем тихим.
— Все в порядке, любимая. — Он сел рядом и взял ее за руку. — Я здесь, с тобой.
— Мне… нехорошо…
Патрик наклонился и поцеловал ее в щеку.
— Прости меня, — снова сказал он.
Но Марсали уже не слышала его. Она спала.
Патрик немного посидел, прислушиваясь к ровному дыханию девушки. Затем подошел к окну. Луна, еще недавно освещавшая небосвод, скрылась за плотным занавесом облаков. Как кстати. Ему нужна темнота. А еще лучше — дождь. Или благословенный горный туман.
В этот момент его внимание привлекла возня в корзинке с ласками. Патрик намочил в вине кусочек хлеба и осторожно просунул внутрь сквозь прутья, избегая острых зубов. Волнуясь, он наблюдал за зверьками. Но, к его облегчению, они обнюхали хлеб и принялись за еду.
Патрик собирался взять Тристана и Изольду с собой: он не хотел лишать Марсали всего, что она любит. Но шумные зверьки могли выдать беглецов, поэтому Патрик решил их усыпить.
«Марсали никогда не простит мне этого», — подумал он в очередной раз, ожидая, пока девушка и ее любимцы покрепче заснут.
Когда Патрик убедился, что снотворное подействовало, он открыл корзинку и увидел, что Тристан и Изольда образовали один пушистый комок. Комок тихо посапывал. Патрик осторожно положил ласок в спорран, затем вернулся к постели.
Марсали казалась маленькой и беззащитной. Это не помешало Дональду Ганну использовать ее как оружие против клана Сазерлендов. Синклер хотел сделать то же самое. А сейчас сам Патрик, который должен был защищать ее от всего мира, поступает точно так же.
Патрик колебался. Еще можно было отступить, уйти без нее. Марсали проснется утром, не до конца понимая, что произошло, но ей не будет причинено никакого вреда.
Патрик наклонился и погладил ее по волосам.
А что, если завтра отец насильно поставит ее перед алтарем рядом с Эдвардом Синклером и равнодушный викарий обвенчает их, не обращая внимания на слова женщины?
