уголками рта. Безупречный пробор, холеные усики.
— Шельмец опытный, — Владимир Иванович удовлетворенно хмыкнул, словно был донельзя рад тому, что противник не новичок, — на выставке в Москве дважды уходил от наблюдения. Прекрасно владеет русским. По рождению русский, отец — Генрих Травински, белоэмигрант. Служил у Деникина в контрразведке. После революции долго околачивался в Европе, потом переехал в Америку. Там женился. В двадцать пятом году родился наш «приятель». Жена Травинского скоро умерла, а папаша… дал сынку «образование» сам.
Андрей внимательно слушал полковника, разглядывал фотографию.
— Так вот, Травински-младший окончил Мичиганский университет. По образованию инженер-физик, бакалавр. Стажировался в Парижском университете. А папаня его тем временем перебрался в русскую редакцию «Свободной Европы». Консультантом по России. В конце шестидесятых годов Гарри Травински бросает работу в лаборатории, которая, кстати, неизвестно чем занималась, но название имела громкое: «Лаборатория анализа современных исследований и разработок», и переходит в журнал «Наука и общество». Как потом стало известно, — Росляков довольно хмыкнул, — и лаборатория, и журнал кормятся на денежки ЦРУ. Так сказать, дочерние предприятия… Понял, Андрей, какой журналист аккредитован на симпозиуме?
Андрей оторвал глаза от фотографии:
— Материал по его визитам в Союз можно посмотреть?
— Нужно.
Андрей встал:
— Разрешите идти?
— Давай, боец, дерзай…
Андрей сидел над материалами, читал и перечитывал короткие — сообщения, справки, отчеты. И вот догадка, сначала робкая, пере росла в уверенность, и он, составив план командировки, снова засел за документы.
Он появился у Рослякова через два дня.
— Докладывай, — полковник поудобнее уселся в кресле.
— Все визиты «журналиста»…
— Уже окрестил? — усмехнулся Росляков.
— Псевдоним сам просится. Так вот, во-первых, все визиты «журналиста», а их было шесть, приурочены только к выставкам и симпозиумам. Причем все эти симпозиумы и выставки, как правило, проводились или в Москве, или в Киеве. Во-вторых, постоянно отмечалась необыкновенная активность «журналиста» при встречах с молодыми учеными и инженерами. В-третьих, вопросы «журналиста» обычно касались личности интервьюированного, а не его специальности. В-четвертых, статьи, опубликованные в его журнале, отличаются от подобных подозрительной доброжелательностью по отношению к молодой советской науке и «искренними» сожалениями по поводу слабых контактов советских молодых ученых с молодыми учеными США. В-пятых, в материалах отмечается стремление «журналиста» встретиться с кем-то из участников, как он выражается, «в свободной от официальности» обстановке… Правда, никто не клюнул на его «приглашения».
Росляков медленно чертил на листе бумаги завитушки.
— Ну, и в-шестых, — Андрей бросил взгляд на молчавшего начальника, — «журналист» был на всех последних симпозиумах по физике твердого тела, на которых присутствовали ученые из филиала Академии наук Водолагин и Мездриковский. В своем журнале Травински опубликовал большое интервью с Водолагиным, которое называется «Проблемы современной физики и размышления академика Водолагина». Речь идет в основном о последней монографии ученого, вышедшей в Швеции. Все.
Полковник положил карандаш и задумчиво посмотрел в окно:
— Мысли, выводы?
— «Журналист» явно ищет подходы к нашему ученому миру. Отсюда его статьи, его «доброжелательность».
— Ясно. Водолагина и Мездриковского я знаю лично. Это люди, имеющие большой вес в науке. Правда, их школы рознятся подходами к некоторым проблемам физики, но так и должно быть. Разные подходы, споры и дают толчок новой мысли.
Кудряшов с удивлением смотрел на Рослякова. «Сколько знаю — столько удивляюсь. Таким простаком прикинется, а на самом деле вникает в суть намного глубже, чем иной ученый».
— Может, «журналист» хочет сыграть на этих «разногласиях», чтобы выудить что-то интересное для себя? Как думаешь?
Андрей неопределенно пожал плечами:
— Работы Водолагина и Мездриковского не содержат секретной информации, они открыты. Регулярно публикуются в реферативном журнале Академии наук. Что же может интересовать «журналиста»?
— Применение результатов. — Росляков резко встал и подошел к окну. — Применение… Уровень научных изысканий в Союзе и уровень технологии… Ладно, Андрей, спасибо. По плану поговорим позже.
Глава 2
— Здорово, Серега! Еле тебя догнал, — Валерий Кушнир, высокий, стройный парень с тонким смуглым лицом и ярко-синими, в пушистых ресницах глазами, хлопнул собеседника по плечу. — Ну и видик у тебя… Серый, как осиновый пень: Ты что? Заработался?
Гиляров устало махнул рукой и чуть замедлил шаг. Оглянулся, словно боясь, что кто-то их услышит:
— А… С Татьяной поругался.
— Что такое?
— Да ну… старая история. Опять у тещеньки дорогой засиделась и вернулась под утро…
— Ну-ну… Серега, — Кушнир решил перевести разговор на другую тему, — новость хочешь?
— Ну?
— В Киеве симпозиум будет. Мой шеф сегодня меня уже озадачил: хочет, чтобы доклад делал я.
— Тоже новость!.. Григорий Александрович и меня сегодня вызывал. Я выступлю с сообщением по нашей теме.
— Да? — Кушнир покачал головой. — Интересно, что же это получится? Наши шефы в науке как собака с кошкой живут, а мы, значит, вроде рупоров их идей будем?.. Интересно.
— Валер, неужели ты никак не поймешь, что ваша идея получения сверхчистых материалов настолько сыра, что о ней говорить серьезно нельзя? Вы, кроме теории, ничего не даете, кстати, и теория, то есть ее математический аппарат, запутан.
— Ну, поехал!.. Слушай, Серега, кончай эти водолагинские штучки. Мездриковский прав: надо рисковать.
Гиляров остановился и взял Кушнира за руку:
— А если ваша технология невероятно сложна и ни одно производство не освоит ее, что тогда? Вы же с Мездриковским не хотите с нами даже разговаривать, не хотите наши соображения выслушать. Не каждое предприятие может освоить такую технологию. А если по правде — ни одно и не возьмется! Сложно очень…
— А нас это не касается! Идея родилась, мы ее просчитали, выдали приблизительную схему технологии, и будьте любезны — пашите, голуби милые! В конце концов мы академический институт, а не научно-исследовательский и опытно-конструкторские работы не проводим! Усек?
— Ох, и нахалы вы, — в сердцах бросил Гиляров. — Вам только бы скинуть тему и отрапортовать, что все сделано, а как дальше — наплевать!
Валерий фыркнул:
— Просто мой шеф умеет жить, Серега. Ну да что мы с тобой спорим? Вот на симпозиуме и посмотрим,
