Самсон, конь, на котором они ехали сейчас с Сарой Энн, был и впрямь очень послушным. Он спокойно шел легкой рысью и охотно, даже равнодушно, исполнял приказы всадника. В какой-то момент Бен вспомнил своего коня, который остался в Техасе. Вот уж кто точно соответствовал своему имени! Люцифер. Тихоня на вид, но по характеру — бунтарь и упрямец.
От вчерашнего тумана не осталось и следа. Воздух был чист и свеж, легкий ветерок трепал волосы. Своим телом Бен надежно укрывал от холода Сару Энн, но самому ему было, как бы помягче сказать… прохладно.
Впрочем, если бы его спросили сейчас, отчего ему так зябко, он, наверное, так сразу и не ответил бы. Может быть, от того, что он вновь оказался в седле, может быть, от холодного ветра, а может быть, и от того, что за его спиной скачет Элизабет Гамильтон, изящно сидя в дамское седле.
Бен всегда считал дамские седла вещью глупой и непрактичной. Но эта женщина была хороша даже в дамском седле. Она ехала уверенно и красиво — стройная, в сером плаще и такой же шляпке, из-под которой выбились на ветру пряди непослушных каштановых волос. Сегодняшним утром она выглядела настоящей аристократкой. Ни малейшего следа от того образа озорного подростка, в котором она впервые предстала перед ним. Леди, настоящая леди. Если что-то в ней и оставалось сейчас от той, вчерашней, так это упрямо вскинутый подбородок. А вот Бен, в помятом шерстяном плаще и простой клетчатой рубахе, по контрасту с ней, вовсе не выглядел сейчас джентльменом.
Низкие холмы все еще были покрыты зеленой травой, которая упрямо пробивалась сквозь пытающийся укрыть ее снег. На склонах холмов, среди участков голой, распаханной земли виднелись аккуратные домики, над трубами которых вился дымок, уходящий в низкое зимнее небо. Кое-где на нераспаханных, оставшихся зелеными квадратиках земли можно было увидеть пару овец или корову. Тихий, мирный сельский пейзаж.
— Какие здесь красивые лохматые коровы, — подала голос Сара Энн.
Элизабет, скакавшая теперь совсем рядом, услышала ее и сказала:
— Это еще что! Ты еще не видела наших, хайлендских коров! Вот уж лохматые так лохматые — просто как яки!
— Что такое — яки?
— Это очень большие, покрытые густой шерстью животные. Они живут в Азии.
— В Азии? А где это?
Бен вздохнул и заметил:
— У Сары Энн за каждым вопросом следует новый.
— Это я уже заметила, — улыбнулась Элизабет. — И мне даже приятно, что такое в принципе скучное местечко, как Калхолм, может вызвать столько любопытства. Слава богу, что хоть кому-то оказалось до него дело.
— А леди Барбаре нет до него дела?
— Все ее интересы не простираются дальше нарядов и украшений, — печально ответила Элизабет.
— А Хью?
— Все, что его интересует, это овцы и… — Она не договорила и передернула плечами.
— А вам? До чего есть дело вам? Что вас интересует?
— Лошади и книги, — не задумываясь, ответила она.
Ну, насчет лошадей он уже знал. Но книги? Это был сюрприз. Он не сумел на сей раз скрыть своего удивления, и Элизабет, заметив это, с вызовом посмотрела на него.
— Тогда, может быть, у вас найдется и пара подходящих книг для Сары Энн? — примирительно сказал Бен.
Лицо Элизабет тут же смягчилось.
— В нашей библиотеке много прекрасных детских книг с картинками, — сказала она. — Я всегда мечтала…
Элизабет замолчала, и Бен понял, что они подошли к какой-то тайне, которой она не хотела делиться. Что-то очень личное и очень важное.
— Расскажите мне еще про Америку, — попросила Элизабет, меняя тему разговора. — Откуда вы родом, из какой части страны?
— Родился я в Нью-Йорке, но, когда я был еще совсем мальчишкой, мой отец переехал на Запад, в Иллинойс.
— А мистер Алистер говорил, что вы и Сара Энн живете в Колорадо.
Он пожал плечами.
— На Дальний Запад я переехал уже после войны.
— Война… Она закончилась года три тому назад?
— Почти четыре.
— И с тех пор вы стали адвокатом?
— Помимо всего прочего.
Он видел вопрос в ее глазах, но не был еще готов сказать этой женщине всю правду, не мог рассказать ей, что не защищал людей в суде, а убивал их на месте. Еще в Америке он попросил Сайласа Мартина, адвоката, который нашел шотландских родственников Сары Энн, — или ее для этих родственников — чтобы тот не сообщал семейному адвокату Гамильтонов всей правды о прошлом Бена. Ведь он, Бен Мастерс, по- своему защищал закон. А уж как он это делал — не все ли равно?
Бен и сейчас не мог бы точно сказать, что толкнуло его на этот шаг. Инстинкт? Осторожность, ставшая его второй натурой за годы общения с преступниками? Возможно. Кроме того, Бену было чего стыдиться в своем прошлом. Ведь с ним всякое бывало в жизни. Ему доводилось и договариваться кое о чем с бандитами, а один раз даже пришлось завести нечто вроде дружбы с одним из них, по кличке Дьявол. Впрочем, все это его личные дела, и в них он сам себе судья. А другим совсем не обязательно что-то знать, особенно такое, что может вызвать неприязнь. Не слишком привлекательные штришки к портрету? Ну, что ж, может, и так, но куда от них денешься? К тому же речь сейчас идет о будущем Сары Энн, и об этом он не должен забывать ни на минуту.
Однако Элизабет, похоже, не собиралась так просто сдаваться.
— Так чем вы еще занимались? — настойчиво спросила она.
Он пожал плечами.
— Скажите лучше, давно ли вы стали ездить верхом?
Она ненадолго замолчала, и Бен поймал краешком глаза ее взгляд — обиженный и удивленный. Затем она вздохнула и сказала:
— Я люблю лошадей. И всегда любила. Когда я приехала сюда, в Калхолм, мне показалось, что я попала в рай. Каллум очень многому научил меня.
— А ваш муж не возражал, чтобы вы ездили верхом?
Она прикусила губу.
— Я и не ездила в мужском седле до того… случая. — Ее замешательство позволило Бену понять одну вещь: смерть Джейми Гамильтона вряд ли была случайной. Вполне возможно, что это было убийство. Ему тут же пришел на ум тот случай с ящиками в порту. Не связаны ли эти два события между собой?
— Взгляните! — воскликнула Сара Энн, прерывая его мысли.
Она взмахнула рукой, указывая на лошадь с жеребенком, стоявших в открытой загородке возле одного из домов.
— Пони!
— Да нет же, — сказал Бен. — Это просто жеребенок. Он вырастет и станет таким же большим, как конь, на котором мы с тобой едем. А пони всегда остается маленьким.
— А когда я вырасту, у меня будет большая лошадь?
— И самая лучшая при этом, — заверил он. Ее вопросы резко оборвались, когда они въехали в деревню. Здесь Бен и Сара Энн уже были прежде и провели несколько часов, когда пересаживались на местную карету, сойдя с эдинбургского экипажа. Сейчас, как и тогда, Сара Энн с жадным вниманием смотрела по сторонам.
Для нее чистенькие домики под черепичными крышами были чем-то вроде иллюстрации из книги волшебных сказок.
