Лицо миссис Фергюссон смягчилось.
— Прелестная малышка… Но, — снова повысила, она голос, — чтобы впредь эта кошка и близко к моей кухне не подбиралась!
Бен покорно кивнул.
Повариха направилась к плите, продолжая сердито бурчать себе под нос:
— Такая же дрянь, как этот Генри. Нет, таким разбойникам не место в приличном доме.
Довольный, что все закончилось мирно, Бен вышел из кухни, крепко держа в руках Аннабел. Однако кошка, очевидно, решила, что для одного вечера с нее уже достаточно приключений, и поэтому вела себя вполне пристойно. В спальне она прямиком направилась в комнату Сары Энн, слизала с лап остатки крема и немедленно свернулась клубочком на постели.
Бен сурово посмотрел на нее и прошел к себе. Поскорее стянул с себя тесный сюртук, надел удобную шерстяную куртку и поспешил назад, на улицу.
Элизабет была очень задета. Почему Бен так колебался перед тем, как отпустить Сару Энн вместе с ней на конюшню? Холодный взгляд его глаз заставил Элизабет поежиться.
Она обтирала Шэдоу и слышала в то же время, как весело щебечет Сара Энн возле стойла Пепперминта, на другом конце конюшни.
До чего же она обрадовалась, когда увидела приближающуюся карету, и как быстро радость сменилась холодным разочарованием, когда она увидела выражение лица Бена Мастерса: враждебное, неприветливое.
Итак, за время путешествия Барбара сумела обратить его в свою веру.
Впрочем, не стоит этому слишком удивляться. Такая задача Барбаре по плечу. Итак, нужно быть готовым к тому, что американец начнет воплощать в жизнь планы Хью. А как он намерен поступить с ней… об этом Элизабет могла лишь гадать.
Впрочем, это неважно. Может быть, впервые за многие годы она позволила себе мечтать, строить планы на будущее. Неужели все напрасно?
Как долго она жила в доме, где нет места любви. В холодном доме. Она думала, что сумела смириться с этим домом, с этой жизнью и никогда уже не захочет никаких перемен. Так оно, вероятно, и было бы, если бы не приехал Бен.
За то короткое время, что он провел здесь вместе с Сарой Энн, у Элизабет раскрылись глаза, и она остро почувствовала, как много потеряла в этой жизни, как много прошло стороной. И как трудно теперь будет жить, зная, что ты потеряла.
Элизабет закончила вытирать Шэдоу, угостила его захваченной из дома морковкой и пошла к стойлу Пепперминта. Он обнюхивал Сару Энн, а та все продолжала щебетать:
— И нас едва не затоптала лошадь, но папа спас нас обоих, — продолжала она рассказывать пони о событиях последних дней.
— Затоптала лошадь? — переспросила Элизабет. Сара Энн обернулась к ней.
— Так сказал папа. Он прикрыл меня, но я все равно поранилась. Видите?
Она спустила высокую перчатку на левой руке, и Элизабет увидела широкий бинт и покрасневшую кожу вокруг него.
— А папа тоже поранился?
— Не знаю. Я предложила поухаживать за ним, если он ранен, — очень серьезно сказала девочка, — но он только ответил, что с ним все в порядке.
Последние слова она произнесла с таким вполне взрослым раздражением, что Элизабет невольно улыбнулась.
— Взрослые все такие, — так же серьезно заметила Элизабет.
— Но это же глупо. Мне нравится заботиться о нем. — Логично, ничего не скажешь.
— Может, он не хотел, чтобы ты волновалась? — предположила Элизабет.
— Я волнуюсь куда больше, если не могу о нем позаботиться, — грустно сказала Сара Энн, и Элизабет прекрасно поняла ее.
Ей тоже необходимо быть кому-нибудь нужной, и как давно она лишена этого! Джейми никогда не любил «сентиментов», как он выражался, и поэтому весь свой нерастраченный запас любви и нежности Элизабет отдала лошадям и Генри.
— Мужчины всегда стараются скрыть, что им нужен кто-то, — поделилась она с Сарой Энн маленькой женской тайной.
— Почему?
Элизабет и самой хотелось бы знать — почему. Она была независимой, как и мужчины, но это для нее было средством самообороны. И она полагала, что ей никто не нужен… до тех пор, пока не ощутила на своих плечах руки Бена Мастерса.
— Потому что в этом случае они чувствуют себя… уязвимыми.
— Что значит — узяви… уязвимыми?
Не так давно Элизабет с умилением наблюдала, как Бен терпеливо отвечает на бесконечные вопросы Сары Энн. Но сейчас ей было не до умиления и не до смеха. Или она сама тоже стала уязвимой?
— Так что же такое — у… уязвимый? — требовательно повторила Сара Энн.
Элизабет задумалась над тем, как бы это объяснить получше.
— Ну, это когда ты полагаешь, что тебя можно легко обидеть.
— Папу никто не смеет обидеть. Он — полицейский, — гордо сказала Сара Энн.
— Твой папа — адвокат, — поправила девочку Элизабет.
— Нет, — упрямо возразила Сара Энн. — Он ловит преступников.
Элизабет начала было объяснять, что адвокаты и судьи делают на самом деле — не ловят преступников, а отправляют их в тюрьму. Но не успела она произнести и нескольких слов, как ее прервал низкий хрипловатый голос:
— Увлечены интересной беседой, леди?
Элизабет вздрогнула.
Интересно, как это он сумел так незаметно подойти почти вплотную?
Бен улыбался, но глаза его оставались настороженными. Элизабет так растерялась, что замешкалась с ответом.
— Да, — сказала она, понемногу успокаиваясь.
— А что там насчет «уязвимых»?
Элизабет задумалась и неожиданно улыбнулась.
— Сара Энн жаловалась, что вы всегда возражаете, если она хочет поухаживать за вами, и интересовалась, почему это так. Ну а я объяснила, что когда мужчина принимает чью-то помощь, он начинает чувствовать себя уязвимым.
Ее улыбка, чуть лукавая и очень добрая, вдруг проникла Бену в самое сердце.
— Вот как? — спросил он после некоторого молчания.
— Я замечала это.
Шотландский акцент в речи Элизабет стал заметен сильнее, чем обычно. И, надо сказать, это придало ее голосу особое очарование. Бен попытался призвать себя к порядку. Он напомнил себе обо всех подозрениях, и о…
Но ему не удалось сосредоточиться на этом. Сара Энн решительно вторглась в разговор взрослых.
— Что вы замечали, леди Элизабет? — полюбопытствовала она.
— Что мужчина охотнее умрет, чем признает свой слабость.
— А женщина?
— Женщины не такие упрямые, — тихо ответила Элизабет.
Ее глаза были теперь устремлены на лицо Бена — это был испытующий, изучающий, ищущий взгляд. Бен хотел отвернуться, но не смог. Он погрузился в глубину глаз Элизабет и поплыл, поплыл в них, словно в зыбучих песках. Они — эти глаза — были полны жизни, интереса, тайны. Бену так захотелось узнать побольше об их обладательнице.
И не стоило обманывать себя оправданиями, что его интересует лишь, может ли эта похожая на очаровательного сорванца-мальчишку женщина иметь отношение к убийству!
