круто менять характер Габриэль, но, безусловно, желал, чтобы ей ничего не угрожало. Хорошо, если она всегда будет рядом, но боже упаси подвергнуть ее опасности!
Но в ту самую минуту, как их губы слились, Дрю забыл обо всем на свете. Неистовое желание овладело ими, заставив отложить на потом всякое выяснение отношений. А в том, что оно непременно последует, Дрю не сомневался. Он слишком хорошо знал Габриэль, чтобы понимать — ее обида, ее гнев за то, что он скрыл от нее такую «мелочь», как графский титул, может подорвать ее доверие к нему. Он должен ей все объяснить, успокоить… Но это — позже.
А сейчас он зарылся пальцами в ее шелковистые локоны, стараясь поцелуями доказать, как много она, Габриэль, для него значит. Потом Дрю непременно скажет ей это, он не может, не имеет права вновь промолчать… Но как найти слова? Этого Дрю не знал даже теперь. И потому он приник к девушке, словно в ней одной заключена была его жизнь, — и целовал ее, целовал исступленно…
Затем кто-то деликатно кашлянул, чары рассеялись, и, прервав поцелуй, Габриэль застыла в объятиях Дрю. На миг шотландец испытал яростное желание прикончить Бена Мастерса прямо на месте. Неохотно выпустив Габриэль из объятий, он сердито взглянул на ухмылявшегося родственника.
— Эта молодая леди находится под моей защитой, — сказал Бен, — и я хотел бы узнать твои дальнейшие намерения.
— В данный момент, — с деланной угрозой произнес Дрю, — я намерен сделать свою сестру вдовой.
— Так-то ты приветствуешь своего родственника, который примчался к тебе на подмогу?
— Мне не нужны помощники, — бросил Дрю и снова повернулся к Габриэль.
— Что ж, тогда пойду расседлаю лошадь. И надо бы, кстати, позаботиться о Габриэль. Она тоже нуждается в отдыхе.
— Зачем тебе понадобилось ее сюда тащить? — мрачно спросил Дрю.
— Так она все равно бы поехала. Я и подумал, что надо составить ей компанию. — Бен с преувеличенной печалью покачал головой. — И вот какова благодарность.
Дрю был несколько растерян. Слишком уж редко, черт возьми, встречался он в своей жизни с настоящей дружбой и душевной щедростью. Посылая Габриэль в Денвер, он и мысли не допускал, что Бен может приехать в Техас к нему на помощь. Но тот явился, усталый, небритый, запыленный, — и это так потрясло Дрю, что он ответил с привычным для него язвительным вызовом:
— Разве ты не должен был оставаться с Элизабет? Как же ваш будущий ребенок?
— Он родится только через три месяца, и к тому же с ней Серена. Элизабет сама настояла, чтобы я поехал к тебе на помощь. Она очень о тебе беспокоилась.
— А сейчас заодно будет беспокоиться и о тебе, — парировал Дрю.
— Она знает, что я могу о себе позаботиться.
— А я не могу?! — взвился Дрю.
— Как верно заметила Габриэль, ты не профессиональный стрелок. — Бен внезапно стал серьезен. — Дрю, у меня есть опыт, которым ты не обладаешь. И знакомства со служителями закона.
Этого Дрю отрицать не мог, однако все еще чувствовал себя уязвленным из-за вмешательства Бена.
Бен протянул руку.
— Рад тебя видеть, Дрю, — серьезно сказал он.
И шотландец, проглотив гордость, крепко сжал его руку:
— Спасибо, Бен, что приехал.
Это был торжественный момент, но оба они не умели слишком долго сохранять подобный настрой. В голосе Бена снова зазвучала мягкая насмешка.
— Судя по рассказу Габриэль, ты опять принялся геройствовать. Прямо рыцарь без страха и упрека.
Сердце Дрю дрогнуло, в миг наполнившись радостью, надеждой, смятением… Так, значит, Габриэль не слишком сердится на него, хотя имеет для этого все основания!
Бен усмехнулся при виде его смущения, но тут же серьезно сказал:
— Ты собираешься рассказать мне, что происходит?
— У меня есть план.
— Воображаю! — хмыкнул Бен. — Но давай пока что позаботимся о лошадях, заодно и поговорим.
Дрю взглянул на Габриэль. Вид у нее был измученный, но ее явно задело то, что мужчины намерены разговаривать без нее. Черт возьми, до чего же она все-таки хороша! Упрямая, гордая и столь же прекрасная, сколь и безрассудная…
— Я хочу быть с тобой, — тихо сказала она.
— Знаю, милая, — нежно ответил он. — Знаю.* * * Теперь они ждали Керби. Прошла неделя. Десять дней. Телеграммы не было, впрочем, Дрю ее и не ожидал. Керби появится тогда, когда сочтет нужным, — и тем путем, который выберет сам. Он явно не хотел привлекать внимание Киллиана, до тех пор пока они не будут готовы действовать наверняка.
Бен провел несколько дней в Сан-Антонио, по телеграфу наводя справки у знакомых законников относительно Филипа Торпа. Он узнал, что этот человек появился в Техасе пять лет назад, в конце войны. Это был один из тех деловых северян, которые наживались на разорении и упадке Конфедерации. Дрю знал, что Бен сражался на стороне Севера, но презирал таких мародеров, особенно после того, как один из бывших мятежников-южан спас ему жизнь. За жизнь и судьбу человека, носившего прозвище Дьявол, Бен сражался так же яростно, как когда-то за дело Севера.
Дрю принимал помощь Бена со сложными чувствами. Хотя он часто бывал отважен до безрассудства, но вовсе не был глупцом и отлично знал, на какой риск они идут с Керби. И все же приезд Бена существенно им помог. Бывший шериф, а теперь опытный юрист, Бен Мастерс обладал необходимыми им связями.
Дрю никогда в жизни никого не просил о помощи. Он гордился своей способностью выходить из самых трудных положении, но сейчас ставкой в игре была не одна его жизнь. Смертельная опасность угрожала также Керби, Габриэль и Джону — людям, которые с некоторых пор стали ему очень дороги, и теперь он отвечал не только за одного себя. Потому-то он и раздражался, нервничал, чувствовал себя не в своей тарелке — ведь теперь и сам он зависел от других людей, и эти другие зависели от него.
Он стал угрюм и невыносим в общении. Как ни наслаждался он всегда обществом Габриэль, но теперь сторонился ее, замыкался в себе — и был благодарен Габриэль за чуткость. Она понимала, что Дрю сейчас точно сухой порох, готовый вот-вот вспыхнуть. Она держалась поодаль, но при этом казалась такой печальной, что на душе у Дрю становилось еще тяжелее. Да нет, уверял он себя, она просто скучает по Малышу. Черт возьми, он и сам ведь соскучился по мальцу!
Дрю и в самом деле не понимал, что с ним происходит, не понимал, какие новые, незнакомые ему прежде желания раздирают его душу. И пока не поймет, решил он, не имеет права поддаваться этим желаниям.
Поэтому он ждал. Ждала и Габриэль. Ждали все.* * * Габриэль замечала, как с каждым днем возрастает нетерпение Бена, как мечтает он поскорее вернуться к жене.
И она видела, как все раздражительнее становится Дрю. Никогда прежде ей не доводилось видеть раздраженного шотландца, и она предпочла бы больше никогда этого не видеть.
Она старалась убедить себя, что всему виной бездеятельное ожидание, а вовсе не ее, Габриэль, присутствие, ведь глаза его по-прежнему загорались, когда она входила в комнату, и неотступно следовали за каждым ее движением. Габриэль решила, что шотландец просто еще не готов признать истинную силу своих чувств, — но она не собиралась и не хотела его к этому подталкивать. Как-то днем Бен отвел ее в сторону и поведал, что сам был во многом такой же, как Дрю: боялся верить в любовь, боялся любить. Нужно время, предупредил он Габриэль, чтобы преодолеть недоверие, которое укреплялось всю жизнь.
Керби и Дэмиен приехали две недели спустя. Терри и другие погонщики должны были прибыть на следующей неделе — с Билли Бонсом, Самсоном и лошадьми.
И вот наконец мужчины и Габриэль снова уселись обсудить, как им разоблачить того, кто платил Киллиану. Бен многое узнал о Филипе Торпе. Очень богатый человек, владелец огромных земельных угодий вокруг Остина. Он дал деньги на новую школу. Однако существовало много слухов о его неблаговидных сделках в прошлом. Некоторые утверждали, что Торп нажился на войне с Югом, другие — что он продавал
