Дура

Севинье. Вы не можете выражаться проще?

Боревер. Хотел бы. Но не умею. (Берет из золотой коробочки пастилку.)

Жозефа (восхищенно). Мсье всегда должен был повторять свои распоряжения по два-три раза, чтобы мы их поняли!

Севинье. Проживал ли в особняке на улице Фэзандери еще какой-нибудь мужчина кроме вас и покойного?

Боревер. Нет. (С иронией.) Этот ответ достаточно прост?

Севинье. Тем не менее мы убеждены, что у Жозефы был еще один любовник.

Боревер (с притворным упреком). О! Жозефа!

Жозефа закрывает лицо руками, чтобы не было видно, как она прыскает от смеха.

Севинье. И этот любовник – не кто иной, как вы!

Пауза.

Боревер. Что прикажете отвечать?

Севинье. Правду.

Боревер. Я был бы в отчаянии, если бы моя жена была поставлена об этом в известность.

Севинье. Надеюсь, что в этом не будет необходимости.

Боревер (решаясь). Что же! Тогда признаюсь!

Жозефа (в восторге, Кардиналю). Он сказал! Он сказал! Спасибо, мсье.

Севинье. Записали, Морестан?

Морестан. Даже подчеркнул, господин следователь!

Севинье. Где и когда это началось?

Боревер (решив, что после признания надо говорить откровенно). Началось в имении, в Отриве, в сентябре прошлого года.

Севинье. Очень интересно.

Жозефа (весело). Спасибо, господин следователь.

Боревер. Не будем преувеличивать. В сентябре в Отриве смертельная тоска. Мари Доминик – моя жена – как амазонка скачет по долам и весям в сопровождении моего друга мсье д'Азерга.

Севинье (как бы мимоходом). Кто он, этот д'Азерг?

Боревер. Бедный малый, еще и прихрамывает, но наездник превосходный. Д'Азерг жил у меня – скажем прямо – из милости.

Севинье. Понимаю.

Боревер. А со мной, представьте себе, целый день была рядом эта восхитительная птичка…

Жозефа (следователю). Вы знаете, что такое женская интуиция?

Севинье. Да.

Жозефа. Вот это у меня есть. Я сразу поняла, что нравлюсь.

Боревер (как бы призывая всех мужчин разделить его мнение). Вы все знаете. Мужчина гонится за женщиной до тех пор, пока она его не поймает. Что мне еще добавить? Благоприятные обстоятельства, мягкая травка…

Жозефа (поправляя). Это было в библиотеке.

Боревер. На мое счастье или нет – это уж как сочтете, – в этот день она натирала паркет в библиотеке, восемнадцать метров на шестнадцать. И так хорошо натерла, что поскользнулась.

Морестан (сквозь зубы). Естественно.

Боревер. Должен довести до вашего сведения, господа, что она почти всегда носит платье на голое тело…

Жозефа. Они уже в курсе!

Боревер (очень удивленно). А! (К Севинье, язвительно.) Следствие ведется очень досконально.

Севинье. И вы не так уж недоступно держитесь, как нам говорила героиня вашего романа!

Боревер (искренне). Какая героиня?

Жозефа (ласково). Я, мсье.

Боревер. Да, и в самом деле, у меня с тобой был роман!

Жозефа (живо). Это только для правосудия.

Боревер. Смешно и странно, но это факт.

Севинье. Факт.

Боревер. Она просто была… мой полевой цветочек!

Жозефа. Ну уж нет! Полевые цветы не пахнут и скоро вянут.

Севинье. Вы переписывались с Жозефой Лантене?

Боревер (насмешливо). Я? Никогда!

Жозефа (ранена в душу). О!

Севинье. Инспектор Кола обнаружил в ее комнате одно из ваших писем.

Боревер. Не может быть!

Севинье (жестом фокусника достает письмо из папки). Вот!

Жозефа (доверчиво). Но вы мне его после отдадите?

Севинье. Вот что вы ей писали: «Жозефочка, я вернусь в субботу. Будь готова. Боревер».

Боревер. Ничего компрометирующего.

Жозефа (вздыхая). Нет.

Боревер (шутливо). Хотя справедливость требует признать, что «будь готова» допускает различные толкования.

Жозефа (следователю). Он уезжал на две недели в Париж и оттуда мне написал.

Севинье. Что вам не сидится!

Жозефа (Бореверу). Как я была счастлива! Как счастлива! Два дня мне даже казалось, что я влюблена в почтальона!

Севинье (Кардиналю). Мэтр, я бы не возражал, если бы вы попросили вашу подопечную быть посдержанней!

Кардиналь (Жозефе). Прошу вас. В ваших же интересах.

Жозефа (вполголоса, но рассчитывая, что Севинье услышит). Молчу, молчу. Но наш следователь просто прелесть.

Морестан (бормочет). Скоро следователей будут набирать на конкурсах красоты.

Севинье (Бореверу, который грызет вторую пастилку). И вы вернулись в субботу?

Боревер. Вернулся.

Севинье. И, естественно, в тот же вечер…

Жозефа (с чарующей улыбкой). Я была готова.

Боревер. Мари Доминик предпочла остаться в Париже.

Жозефа (Бореверу, внезапно очень серьезно). Те четыре дня, что вы мне подарили, я их никогда не забуду.

Боревер (эта пылкость начинает его утомлять). Забудете, забудете!

Жозефа. Никогда! Бог свидетель, я старалась.

Севинье смотрит на нее. Пауза.

Севинье. Ас тех пор как часто вы встречались?

Боревер (небрежно). Эта девушка привязывает к себе больше, чем может показаться на первый взгляд.

Жозефа (следователю, весело). Но иногда я такой стервой бываю. (Бореверу.) Простите, мсье.

Боревер. Не за что. Она ревнива, как все необразованные женщины. Но это, возможно, и потому, что она меня очень любит.