дождался.
Брадобрей намылил физиономию капитана и тут же начал шептать ему на ухо:
— У меня под фартуком спрятаны два пистолета. Когда отопрут двери камеры, мы выстрелим одновременно. Пока охранники опомнятся, мы будем на улице. В тисовой роще нас ждут шестеро верных ребят с лошадьми. Они нас прикроют, если будет погоня. В тихой гавани в пяти лигах отсюда стоит полностью снаряженный шлюп. Уже к вечеру мы будем вне досягаемости для любой погони.
Кидд уныло молчал.
— Вы согласны?
Кидд так же уныло покачал головой.
— Вы не согласны?! Почему?
Кидд провел большим пальцем по кадыку.
Потрясенный брадобрей посмотрел на бритву, на намыленного.
— Вы просите вас зарезать?
Сердясь на непонятливость непрошеного спасителя, капитан открыл рот, выплюнул сунувшуюся туда пену
— Побрить достаточно.
В силу того что спаситель настоящим брадобреем не был, получилось нечто среднее. В руки охранников капитан попал с изрядно исполосованной физиономией.
Пришлось вызывать врача.
Даже если бы Кидду предстояло умереть через отсечение головы, его нельзя было бы подвергать преждевременному и, стало быть, незаконному кровопусканию.
Ни капитан, ни врач, ни охранники не ощущали некоторого комизма ситуации. Шла борьба за здоровье человека, которого через час убьют.
Облепленный пластырями капитан вышел к знакомого вида карете.
Отворилась дверь.
Откинули ступеньку.
Войдя внутрь, Кидд обнаружил, что он не один. Кто это, напарник по путешествию на тот свет?
— Успокойтесь, сын мой.
Присмотревшись, капитан увидел перед собой англиканского пастора.
— Это ошибка, святой отец.
— Поверьте, никакой ошибки.
— Я католик.
— А я вообще адвокат.
Карета осторожно, словно боясь потревожить пассажиров, тронулась с места.
Вместе с ней тронулась и полудюжина конных кирасир. Громко зацокали копыта.
— При чем здесь адвокат и как вы попали сюда, ведь здесь все охраняется?!
— Говорить буду я. У нас очень мало времени. Я и те люди, которые меня послали, не заинтересованы в том, чтобы вы сегодня умерли. Эти люди готовы помочь вам бежать. Для этого все готово. У выезда из тисового леса устроена засада. Когда мы будем проезжать мимо, я резко открою дверцу, это будет знак. Вы понимаете — дверь не за-кры-та! Дело верное. Кстати, среди этих кирасир трое — наши люди. Вы поняли меня?
Кидд кивнул:
— Понял.
— Но ничто в мире не делается просто так. Надеюсь, вы и это понимаете?
— Понимаю.
— Те люди, которые меня послали, убеждены, что алмазная афера не пустой звук. И каперское свидетельство, и королевский декрет существовали. Декрет сейчас находится у посла Великого Могола.
— Наверное.
— Правительство вигов готово пойти на огромные уступки Аурангзебу ради того, чтобы он никогда никому эту бумагу не показывал.
Кидд опять кивнул.
— Вы понимаете, это же прямое предательство интересов Англии!
Копыта цокали, деревья за решетчатым окошком мелькали.
— Предательство.
— Если вы согласитесь выступить с новыми показаниями, изложите во всех подробностях всю историю с алмазом и укажете, где он находится в настоящее время, мы вас спасем. Вы станете состоятельным человеком, вернетесь… в общем, отправитесь куда захотите.
— А кто пострадает, если я дам показания?
— Да все. И премьер, и министр иностранных дел, все!
— А лорд Белломонт?
— А этого вообще сотрут в порошок! Решайтесь, лес заканчивается.
— А те, кто помогал губернатору там, в Нью-Йорке?
— Никто не уйдет от ответа. И этот торгаш Ливингстон; и… да решайтесь вы, осталось каких-нибудь пятьдесят футов до засады.
— Значит, все, кто был связан с Белломонтом, пострадают. А если кто-то был с ним связан слегка, не напрямую, просто был хорошим знакомым и даже не мужчина?
— Мы отыщем всех, кого еще не отыскали. Покончим со всей этой кликой. Мужчины, женщины, негры — заплатят все. Для нас все равны! Решайтесь же.
Адвокат-пастор схватился за ручку двери.
Кидд отрицательно покачал головой.
— Нет?!
— Нет.
Потрясенный адвокат потерял дар речи. Он был слишком уверен, что смертник согласится в конце концов.
Карета неторопливо проехала мимо засады.
Адвокат тяжело дышал и пытался ослабить ворот своего одеяния. Когда на его лицо падал солнечный луч из дверного окошка, было видно, что по нему катятся потные ручьи.
Под колесами кареты загрохотала каменная мостовая. Послышались крики зевак. Оставалось только гадать, приветствуют они смертника или сочувствуют ему.
Дома вдоль центральной улицы были двух— и трехэтажные. Кидд отрешенно смотрел на покачивающиеся балконы и крыши, на прозрачные легкомысленные облака над ними.
Адвокат молчал, борясь со своим отчаянием и возбужденным дыханием. Он никак не мог смириться с мыслью, что столь хорошо подготовленный побег не удался.
И по какой причине!
— Ладно, вы не хотите бежать, но объясните хотя бы почему?
Кидд ничего не ответил. Он сел прямее на своей скамье и прислушался.
Стал слышен или, вернее сказать, ощутим шум собравшейся на площади толпы. Многолюдное ожидание притягивало к себе карету, как магнит. Отдельные выкрики вспыхивали как искры на фоне монолитного гудения.
Карета начала поворачивать направо.
Это означало — прибыли.
Значит, где-то слева помост.
Карета остановилась.
Адвокат криво усмехнулся:
— Не все мы выпили вино и жизнь прожили лишь на треть, но в искупленье нам дано в цветущем мире умереть.
Дверца кареты распахнулась.
Шум толпы сделался слышнее. Кидду показалось, что он чувствует ее дыхание, как будто громадное животное распахнуло свою пасть.
