нашей общей борьбы, оно не может найти добрых слов в ответ на тяжелые потери англичан и американцев, понесенные в попытках доставить им помощь».
До сих пор флот был способен отражать атаки немецких подводных лодок и самолетов. Случай с конвоем PQ-17 стоит отдельно, так как он стал следствием ошибок. Но для Адмиралтейства самой большой угрозой оставались немецкие надводные корабли, которые могли быть брошены в бой в любой момент.
А именно это немцы и собирались сделать. К началу июня РВМ решило, что положение с топливом улучшилось настолько, что тяжелые корабли могут выйти в море. Командующий Группой ВМФ «Север» адмирал Клюбер постоянно предлагал это. Командир Боевой Группы адмирал Шнивинд не слишком боялся боя с английскими и американскими кораблями. Его больше беспокоило разлагающее влияние на боевой дух экипажей постоянного бездействия линкоров, в то время как немецкие подводные лодки все время находились в деле.
Но, как уже говорилось ранее, Гитлер заявил, что линкоры и крейсера могут выходить в море только с его личного разрешения. К счастью для союзников он такого разрешения не дал. Постоянно подчеркивая, что он не может позволить себе рисковать тяжелыми кораблями, фюрер вколотил в головы своих адмиралов опасную мысль. Если они все-таки выбрались в море, самой главной их задачей становится благополучное возвращение в гавань, а не нанесение урона противнику.
Этот фактор во многом объясняет поведение германских кораблей в бою. Часто их капитаны поворачивали и выходили из боя, что можно было принять за трусость. И действительно, это была трусость. Только они боялись гнева Гитлера, а не британских снарядов. Командиры подводных лодок не были связаны подобными ограничениями, и они сражались с исключительной отвагой, хотя не всегда по-рыцарски.
Когда Флот Метрополии снова стал достаточно сильным, чтобы позволить возобновить проводку русских конвоев, адмиралу Тови пришлось заняться планированием этих операций, и он решил изменить тактику. Он был твердо убежден, что с этого момента ему придется каждый конвой проводить в русские порты с боем. Его задачей была защита конвоев от угрозы с моря, из-под воды и с воздуха. Он понял, что если немцы будут использовать свои линкоры умело, почти наверняка повторится катастрофа PQ-17.
Наконец Тови решил, что от атаки надводных кораблей конвой должен защищать его собственный эскорт, и тогда родилась идея «боевого эскорта эсминцев». Он должен был состоять из 12–16 эсминцев, более крупных и сильно вооруженных, чем эскортные миноносцы[9].
Они должны были выйти вместе с конвоем и оставаться вместе с ним, усилив обычное сопровождение: малые эсминцы, фрегаты, корветы и траулеры. Если конвой атакуют подводные лодки или самолеты, они встретят гораздо более сильное сопротивление, чем обычно. Если появятся надводные корабли — крейсера или даже линкоры, — «боевой эскорт эсминцев» будет достаточно силен, чтобы отогнать их.
Следующими конвоями должны были стать PQ-18, идущий в Россию, и QP-14, возвращающийся из России в Исландию. Первый из них понес большие потери, так как немцы, расколов наши шифры, «подслушали о чем говорят в Адмиралтействе».
Германская радиоразведка работала отлично. По всему побережью Норвегии, Дании, Бельгии, Голландии и Франции немецкий флот создал целую цепь специальных радиостанций, названных MPS — «Флотские пеленгационные станции». Они работали круглыми сутками, прослушивая все частоты, которые использовал Королевский Флот.
Когда британская береговая радиостанция или корабль отправляли радиограмму, немецкие радисты на ближайших станциях перехватывали ее и с помощью пеленгаторов определяли пеленги. Затем дешифрованный сигнал и пеленги передавались по телетайпу прямо в РВМ в Берлин. Линии пеленга наносились на специальные карты и давали точку, откуда была отправлена радиограмма. Это занимало всего несколько секунд.
Одновременно сама радиограмма передавалась на растерзание специальным электронным машинам. В считанные минуты они перебирали множество возможных комбинаций знаков, — эта работа у квалифицированных криптографов занимает много часов. А у электронных мозгов на все уходило не более получаса.
Перехваченная радиограмма могла быть приказом Адмиралтейства какой-нибудь заморской базе насчет жалования моряков. А могла быть планом очередной операции. Она могла оказаться просьбой о помощи от конвоя, атакованного посреди Атлантики. Или предупреждением Адмиралтейства об обнаруженной группе лодок на пути конвоя.
Как бы то ни было, радиограмма уходила в оперативный отдел РВМ. В случае необходимости начальник отдела адмирал Герхард Вагнер или его заместители передавали информацию различным подразделениям или даже Люфтваффе, если требовалась помощь авиации.
Немцы начали читать наши шифры с начала войны, но в 1940 году положение изменилось, когда мы сменили шифры. Однако немцы довольно быстро раскололи и часть новых кодов. К 1942 году они достигли новых значительных успехов в чтении наших шифров. Лишь к концу года наши контрмеры начали приносить плоды. И только к маю 1943 года англичанам удалось окончательно переиграть немецких дешифровщиков.
PQ-17 отправился навстречу гибели в июне. Однажды добившись успеха, немцы рвались повторить его и внимательно ждали выхода PQ-18. Их самолеты регулярно осматривали якорные стоянки в Исландии, но РВМ не знал, что намерены делать союзники.
Прошли июль и август, но не было никаких признаков того, что союзники намерены отправить очередной конвой. Наконец МПС перехватили несколько радиограмм, определили пеленги и отправили информацию в Берлин. Когда электронные мозги выдали ответ, он оказался именно таким, какого ждали Редер и Вагнер: дата и координаты точки, где эскорт PQ-18 должен принять QP-14, вышедший из России.
После этого Вагнер подготовил план операции. Было послано предупреждение Люфтваффе и подводным лодкам. Минные заградители и эсминцы были отправлены в море, чтобы выставить мины на предполагаемом пути конвоя в Белом море. Когда PQ-18 вышел в море, его уже ждали более 200 немецких самолетов и 12 подводных лодок. Из 40 транспортов конвоя 13 были потоплены. QP-14 потерял 3 из 15 транспортов, эсминец, танкер и тральщик. Это была настоящая победа МПС.
Но у всего происшедшего имелась и обратная сторона. «Адмирал Шеер», «Хиппер», «Кёльн» и несколько эсминцев были отправлены из Нарвика в Альтен-фиорд, самую северную якорную стоянку. Однако когда пришло время направить их для атаки конвоя, Гитлер предупредил Редера, что эти корабли имеют исключительно важное значение для обороны Норвегии, поэтому «не следует идти на ненужный риск». Редер отменил операцию, предоставив Люфтваффе и подводным лодкам разбираться с конвоем.
После прибытия этих двух конвоев союзники были заняты высадкой в Северной Африке, которую предполагалось начать 7 ноября. Была собрана величайшая в истории морская армада, в операции были задействованы все имеющиеся корабли. Многие из них были взяты из состава Флота Метрополии, но еще до этого морские силы союзников на севере резко сократились. Американский линкор «Вашингтон» и 4 эсминца ушли в Соединенные Штаты в июле. Остались только тяжелые крейсера «Уичита» и «Тускалуза», которые были сведены в Оперативное Соединение 99. Адмирал Тови назвал его «долгожданными подкреплениями».
До самого завершения десантной операции в Северной Африке не было никаких конвоев в северную Россию, хотя в конце октября, используя полярную ночь, несколько торговых судов самостоятельно вышли из Исландии, а конвой QP-15, о котором мы еще расскажем, отправился из России домой.
Глава 5. Проблема
Регулярные конвои в Россию возобновились в середине декабря, и к этому времени общая военная ситуация резко изменилась в пользу союзников, причем никто даже не надеялся на такие перемены. Но впереди еще было много тяжелых битв.
Союзники нанесли удар, которого так боялся Гитлер и для отражения которого он перебросил флот на
