Тогда Фергус взглянул в сторону и ударил Брикриу кулаком по голове, пробил ему голову, и был ему от этого большой вред.
— Скажи мне, Буагле, что сказал тот бык, — сказала Медб.
— Сказал он, — сказал Буагле, — что если бы отец его, Бурый из Куальнге, пришел биться с ним, не было бы этого в долине Ай, и был бы Белорогий побежден по всей долине из конца в конец.
Тогда сказала Медб клятву:
— Клянусь богами, которыми клянется мой народ, что не лягу я и не засну на постели из пуха или шерсти, что не напьюсь я молока и не накормлю свое тело, что не выпью я пива ни красного, ни светлого, что не наемся я досыта, пока не увижу своими глазами схватку этих двух быков.
И тогда люди Коннахта пришли в тот сид и разрушили его, и взяли с собой все, что было в нем. И унесли они шлем Бриона. Это был один из трех чудесных даров в Ирландии, а еще плащ Лоэгайре в Ард Махо и рубашка Дунлайга в Лейнстере в Килл Даре. Остался Нера с людьми в сиде и не вышел оттуда в не выйдет никогда.
Аминь.
О ссоре двух свинопасов
«Как произошла ссора двух свинопасов? Нетрудно сказать.
Охал Охни был королем Сида Коннахта, и был у него свинопас. Был свинопас и у Бодба, короля Сида Мунстера. Звался Сид Охала Сидом Круахан, а Сид Бодба — Снд Фемен. И была между этими двумя королями большая дружба.
Служили у них два свинопаса. Фриух и Рухт звали их. Фриух служил свинопасом у Бодба, а Рухт — у Охала. Крепка была их дружба, и много постигли они в тайном ремесле и колдовском знании — принимать они могли любые обличья, как делал это Монган, сын Фиаху.
Так велика была их дружба, что если больше желудей и орехов оказывалось в Мунстере, приводил туда свое стадо и свинопас с севера, а если в Коннахте лучше был урожай, приходил туда свинопас с юга.
Но нашлись люди, которые захотели поссорить их. Сказали они свинопасу из Мунстера, что, мол, больше у его друга колдовской силы, чем у него. А свинопасу из Коннахта сказали они, что не сравниться ему в колдовстве с его другом из Мунстера.
И вот однажды много желудей уродилось в Мунстере. Свинопас с севера отправился на юг со своими свиньями. Там его приветствовал свинопас из Коннахта.
— Видно, поссорить нас хотят, — сказал он. — Говорят, что больше у тебя колдовской силы, чем у меня.
— Что же, так, наверное, и есть, — сказал свинопас Охала.
— Не верю я в это, — сказал свинопас Бодба. — Вот, смотри, наложу я заклятье на твоих свиней. Пусть едят тут желуди, сколько хо тят. Толще они от этого все равно не станут, а мои свиньи вдвое против прежнего растолстеют!
Так и случилось. Свинопас Охала привел домой свиней тощих да никудышных, будто и не ели они ничего вовсе. Все стали над ним смеяться.
— Да, видно, плохие дни ты там провел, — говорил ему каждый, — Видно, и вправду у друга твоего больше колдовской силы, чем у тебя.
— Неправда это! — сказал он. — Вот, посмотрите, будет тут хороший урожай, тогда и я поступлю с ним, как он со мной.
Так и случилось.
Через год уродилось много желудей в Коннахте, и пришел туда свинопас Бодба со своими свиньями. А свинопас Охала наложил на них заклятье, так что остались они тощими, будто и вовсе ничего не ели. И сказал тогда каждый, кто видел это, что равна у обоих свинопасов колдовская сила.
Свинопас Бодба отправился домой со свиньями худыми да никудышными, и не велел ему Бодб больше пасти свиней. Тогда и на севере свинопас Охала не стал больше ходить за своим стадом.
Приняли они тогда обличье птиц на целых два года. Первый год провели они возле крепости Круахан, на севере Коннахта, а второй год — возле сида Фемен. Собрались там однажды все люди Мунстера.
— Больно много шума от этих птиц, — сказали они. — Вот уже целый год кричат они тут и ссорятся.
Решили тогда послать за управителем дома Охала; Фуйдел, сын Фиадмиере, было его имя. Когда он пришел, все его сердечно приветствовали.
— Больно много шума от этих птиц, — сказал он. — Я уверен, что это те самые птицы, которые год назад никому не давали покоя на севере. А теперь нам от них покоя нет.
И вдруг обе птицы спустились на землю и приняли человеческий облик. Все узнали в них двух свинопасов и сердечно их приветствовали.
— Не стоит нас приветствовать, — сказал свинопас Бодба. Там, где мы, там раздаются стоны битвы и предсмертные хрипы.
— Что вы делали? — спросил их Бодб.
— Ничего хорошего не делали мы, — ответили они. — Провели мы два года в обличье птиц, а что делали мы — сами вы об этом знаете. Год, провели мы в Коннахте и год — в Мунстере, чтобы и на севере, и на юге видели люди нашу силу. А теперь станем мы морскими тварями и проведем два года под водой.
И разошлись они в разные стороны. Бросился один из них в реку Синанн, а другой — в реку Сиур. Два года провели они под водой. Первый год провели они в реке Синанн и пытались там пожрать друг Друга, а второй год провели они в реке Сиур.
Потом превратились они в двух оленей, выбрал себе каждый стадо из молодых олениц и бились они друг с другом за то, кому быть — первым.
Потом превратились они в двух воинов и сражались друг с другом.
Потом превратились они в двух призраков и пугали друг друга.
Потом превратились они в два снежных облака и хотели засыпать снегом земли друг друга.
А потом из снега того закапали они дождем на землю и превратились в двух личинок. Весной поселился один из них в реке Круйнд в Куальнге, и корова Дайре, сына Фиахны, проглотила его случайно, когда пила воду. А другой поселился в реке Гарад в Коннахте, и корова Айлиля и Медб проглотила его случайно, когда пила воду. И когда настал срок, родилось у этих коров два теленка. И выросли из них быки — Финнбенах, Белорогий с Равнины Ай и Дуб, темно-бурый бык из Куальнге.
Фриух и Рухт — были имена двух свинопасов. Инген и Эйте, звали их, когда были они в обличье птиц, Блед и Блод, звали их, когда были они водяными тварями.
Ринн и Фэбур, звали их, когда были они воинами.
Скат и Скиат, звали их, когда были они призраками.
Круйнниук и Туйнниук, звали их, когда были они личинками.
Финдбенах и Донн стали их звать, когда приняли они обличье быков.
