Самолеты не вылетали из-за плохой погоды. На мысе Северном самолет «Н-4» выбыл из строя — сломался при посадке во время пробного полета.
Наш самолет разобрали для переноски на аэродром. Сегодня перенесли туда плоскости.
25 февраля
Пасмурно. Временами снег.
30 человек на санях везли самолет на аэродром. На это понадобилось больше двух часов. На-днях будет пробный полет.
Сегодня у нас в палатке масленица: мы напекли из ржаной муки лепешек на масле. Хотя лепешки были, как свинцовые, спрос на них превышал предложение.
Вечером все брились.
В общем совсем обжились.
Из-за плохой видимости самолет из Уэллена не вылетал.
26 февраля
Ясно, но о самолетах ничего не слышно. Погода у нас на редкость хорошая. Только бы искать нас самолету!
Пошли уже четырнадцатые сутки нашей жизни на дрейфующем льду.
Пока все благополучно. Больных нет. [85]
27 февраля
Восьмой час утра.
Моюсь и наблюдаю восход солнца. Раскаленное пятно на горизонте в хаотическом ворохе облаков предвещает появление великого светила. Появляется солнце и сквозь открытые двери заглядывает к нам в палатку, как бы приветствуя с добрым утром. Хорошо!
28 февраля
Метет снег. Самолеты в Уэллене приспосабливаются к посадочной площадке наших размеров.
Уже полмесяца, как мы на льду.
Установили в кухне новую печь с духовкой для выпечки хлеба. Пробные лепешки вышли очень вкусными.
Наш самолет собран, ждем теплой погоды для полета.
Сегодня выходной день. Провели его в палатке. С удовольствием читали третью часть «Тихого Дона» Шолохова.
1 марта
Пятибалльный ветер при 33° мороза. Холодно-холодно. Тянет поземка. По крыше точно кошки бегают. Посередине лагеря змеится новая трещина. Из-за холода не работаем. Сидим в палатке, читаем Шолохова.
2 марта
Температура минус 31° по Цельсию. Не работаем. Выпущен второй номер лагерной газеты «Не сдадимся!» с юмористическим отделом: «Как о нас могут подумать». Нарисованы разные страсти. И верно, чего только не думают дома о наших мучениях!
Сегодня сообщили, что «Смоленск» с самолетами вышел из Владивостока 28 февраля. «Сталинград» тоже уже в пути. Завтра выходит из Владивостока еще один пароход с дирижаблем и самолетами. «Литке» идет за границу на срочный ремонт.
Если будет хорошая погода, завтра из Уэллена к нам вылетит большой самолет.
Все здоровы, кроме Аллы. У нее шатаются все зубы, из десен течет кровь. Резвость ее исчезла. Бедняжка часто плачет.
3 марта
О самолетах ничего не слышно. Ясно. Читаем вслух Шолохова. Мороз минус 32° по Цельсию. Глубина 48 метров. [87]
4 марта
Температура минус 33° по Цельсию. Ясно.
В Уэллене запускали самолет. К 11 часам машина была готова, но почему-то летчики решили, что лететь поздно.
Уже 19 суток на льду, а самолетов все нет. Это заставляет людей улучшать свой быт: перестраивают палатки, обсыпают их снегом. Палатку с бараком я не сравню. По вечерам при тусклом свете коптилок жители барака разбиваются на группы, в полутьме играют в самодельные шахматы, читают вслух, часть лежит, не вставая, некоторые спорят из-за пустяков. [88]
Машинист И. Нестеров. День Красной армии
Мы не отдыхали уже десять дней.
Зато результаты трудов наших радовали глаз.
Были среди нас люди, которые всю свою любовь к жизни, труду и строительству сосредоточили на этом крошечном поселке, выросшем за несколько дней в центре ледяной пустыни. Это были патриоты и энтузиасты лагеря, его благоустройства; они реже других вспоминали о земле и самолетах, снисходительнее относились к трещинам, морозам и пурге.
Во внешности нашего лагеря было много схожего с любой из сотен социалистических строек, возникшей где-нибудь в пустыне. Груды строительных материалов лежали на льду у полыньи; десятки бочек горючего (керосина, нефти), новый барак, камбуз, утепленные палатки — за десять дней челюскинцы разбогатели и обстроились.
22-го вечером мы собрались в своем доме послушать доклад. Шмидта о мероприятиях правительства по нашему спасению и об [89] итогах десятидневного пребывания на льдине. Подведя итоги нашей работы, подсчитав накопленный запас топлива, поставили вопрос об отдыхе завтра, 23 февраля, в день Красной армии. Но мы все решили единодушно годовщину Красной армии, день 23 февраля, отметить работой.
В полынье застряли два мощных моторных вельбота, остатки стройматериалов и бочки с жидким топливом. Очередное сжатие могло их уничтожить. А разве мы могли быть уверенными в том, что нам не придется добираться до берега на этих вельботах?
И коллектив решил отметить день Красной армии спасением вельботов с погибшего корабля.
Дыра во льду — место его гибели — все еще носит у нас имя «Челюскина». Она даже подразделяется на те же части, какие были на покойном судне. Поэтому никого не удивляет, когда Анатолий Колесниченко дает распоряжение:
— Бригада Задорова идет работать на бак, бригада Ширшова работать на спардеке, бригада Загорского — на корме! [90]
«Бак судна», где работает бригада Володи Задорова, — это крупное бесформенное нагромождение льдов, перемешанных со стройматериалами. Из этих нагромождений бригаде нужно с большой настойчивостью, упорством, а подчас и риском добывать для коллектива то, что обеспечивает ему тепло и уют.
Бригада состоит из машинной команды, преимущественно из молодежи. Здесь орудуют здоровяки- кочегары, машинисты и механики: Вася Громов, Ваня Нестеров, Миша Филиппов и другие. Работа у них идет споро и весело.
Володя Задоров и Валя Паршинский возятся у 10-метровой балки. Леня Апокин накидывает петлю каната на ее конец.
Бригада дружно хватается за канат. Я запеваю:
«Раз-два, братцы, дружно взяли!»
Бригада дружно подхватывает — и балка… ни с места.
— Ваня, запевай снова!… — уже с надрывом, со слезой кричит мне Володя Задоров.
Я запеваю снова. Все напрягаются. Канат соскальзывает с бревна. Несколько человек теряют равновесие, срываются с торосов в трещины, в разводья. Они выскакивают по пояс мокрые. Снова набрасывается канат, снова мы хватаемся за конец и снова тянем.
