64
Весьма любопытно, что на монетах первого ордынского хана, не отличавшегося особенным благорасположением к исламу, нередко встречаются также надписи, традиционные для мусульманской нумизматики – символ веры 'Нет иного бога кроме Аллаха единого, он не имеет сообщника'. 'Хвала богу', 'Уповай на бога' и т. п. [Френ 1832, с. 2; Хромов 2005а, с 130].
65
Согласно Рашид ад-Дину, Менгу-Тимур 'долгое время противился Абага-хану, и они несколько раз сражались, и Абага-хан одерживал победы. В конце концов, они в году… [пропуск в тексте. – Р. П.] в силу крайней необходимости заключили мир' [Рашид ад-Дин 1960, с. 82]. Не следует забывать, что Рашид ад-Дин был сановником и официальным историографом персидских ильханов и поэтому мог несколько преувеличить успехи Абаги. Тем не менее, по-видимому, в самом начале своего правления Менгу-Тимур действительно потерпел поражение от Абаги. Так, например, сирийский автор середины XIV в. Ибн Касир сообщает: 'В 665 году (= 2 окт. 1266 – 21 сент. 1267 г.) встретились Абага и Менгу-Тимур. заступивший место Берке-хаиа. Абага разбил его, отнял у него большую добычу и возвратился в свою землю' [СМИЗО 2005, с 204] Правда, другие историки сообщают, будто боевые действия между Золотой Ордой и Ираном продолжались и потом. По сообщению того же Ибн Касира, 'в 669 году (= 20 авг. 1270 – 9 авг. 1271 г.) прибыла к нему (султану Египетскому в Аскалоне) радостная весть, что Менгу-Тимур разбил войско Абаги. Обрадовался он (султан) этому'; сходное сообщение встречаем и у другого арабского историка аз-Заххаби. 'В 669 году (= 20 авг. 1270 – 9 авг. 1271 г) дошло до султана аль-Малик аз-Захира (известие), что войско сына брата Берке разбило войско Абаги' [СМИЗО 2005, с. 165, 205]. Вассаф-хазрет также пишет, что 'однажды 30 000 всадников мечебойцев и дротикометателей, принадлежавших Абака-хану, во время возвращения и переправы через реку, когда льдины разломались, все утонули и погибли, отпечатав на поверхности льда результат дней (своей) жизни' [СМИЗО 2006, с. 165]. В последнем сообщении, по-видимому, смешались сведения о двух разгромах войск ильхана: о котором упоминает и аз-Заххаби и о катастрофе при переправе через Куру, имевшей место еще во время войны Берке и Хулагу. Сведения арабских историков, как мы не раз имели возможность убедиться, часто неправильно датированы, поэтому не следует с полным доверием принимать их сообщения о победах Менгу-Тимура в начале 1270-х гг. В какой-то мере их можно соотнести с сообщением Хондемира, согласно которому в 1268 г. Абага вынужден был отвести свои войска с захваченных в результате прошлогодней победы территорий, поскольку получил известия о приготовлениях к военным действиям Чагатаида Борака – союзника Менгу-Тимура [Khondemir 1852, р. 258]. Вероятно, эти события практически свели на нет результаты победы Абаги, недавно одержанной над ордынским ханом, и были восприняты арабскими историками как победа золотоордынского правителя. Сведения арабских историков о победах Золотой Орды над Ираном в 1270-1271 гг. опровергаются сообщением более компетентного автора Рашид ад-Дина, согласно которому поздней осенью 1270 г. к Абаге 'приехали гонцы от Менгу-Тимура с поздравлениями с победой над Бораком [и] с разного рода подарками и подношениями: соколами, сонкурами и шахипами. Абага-хан приказал, оказав им почет и уважение, отправить [обратно] и вместе с ними послал царские дары' [Рашид ад-Дин 1946, с. 86]. Весьма вероятно, что миролюбивая политика Абаги в значительной степени объяснялась его дипломатическими неудачами на Западе: еще в 1267 г он отправил письмо папе римскому Клименту IV, которому предлагал союз против Египта и Золотой Орды, но тот не отреагировал [см.: Mostaert, Cleaves 1952, p. 430- 445; Шталь 1961].
66
Единственный шанс возобновления войны появился у Бейбарса только в 671-672 гг. х. (1272-1273 гг.), когда между Менгу-Тимуром и Абагой, по-видимому, случилось очередное обострение отношений, и Менгу- Тимур направил в Египет своих послов с предложением о совместных действиях против Ирана Однако, согласно ал-Муфаддалу и Ибн ал-Фурату, эти послы были задержаны византийским императором, и только через год египетскому султану удалось освободить их. За это время Менгу-Тимур и Абага, вероятно, успели решить свои разногласия, и у Золотой Орды отпала необходимость в союзе с египтянами [СМИЗО 2005, с 152-153, 263-264, Закиров 1966, с. 61; Камалов 2007, с. 61-62].
67
Ярлыки 1955, с. 467-468. Текст ярлыка, по мнению исследователей, был весьма существенно 'подредактирован' в канцелярии русских митрополитов более позднего времени и существенно отличался от выданного оригинала. А П. Григорьев, проанализировавший большое количество официальных актов Монгольской империи и выделившихся из нее государств (включая ярлыки ханов Золотой Орды), высказал весьма убедительное суждение о том, что русский текст не соответствует типовому формуляру ордынских ярлыков, имеет многочисленные повторения и т п., а потому предложил реконструкцию оригинального текста в следующем виде: 'Предвечного бога силою, наш, Менгу-Тимура, указ даругам-князьям городов и селений, князьям войска, писцам, таможникам. проезжим послам, сокольникам и звериным ловцам. Чингис- хан и последующие ханы, наши старшие братья, говоря: 'Священники и монахи, каких бы то ни было налогов не видя, пусть богу за нас молятся, благопожелания нам возносят! ' – выдавали им ярлыки. И ныне мы, прежним ярлыкам согласно, сказали им: 'Каких бы то ни было налогов не видя, богу за нас молитесь, благопожелания нам возносите! ' – этому митрополиту ярлык дали В год зайчихи первого месяца осени в четвертый [день] старого [месяца], когда [наша ставка] находилась в степи, написан' [Григорьев 20046, с. 44] Реконструкция Л. П. Григорьева представляется вполне аргументированной, поскольку в значительной степени соответствует сохранившимся текстам других ханских грамот служителям различных конфессий. Впрочем, есть сведения, что проекты ярлыков нередко готовились самими будущими их получателями [см., напр.: Григорьев, Григорьев 2002, с. 9]. Поэтому в ярлыке Менгу-Тимура русскому духовенству могли содержаться определенные специфические положения, вписанные в проект ярлыка по требованию церковных иерархов в интересах именно русской православной церкви, а потому отсутствовавшие в ярлыках, например, великих ханов буддийскому или даосскому духовенству – при сохранении, конечно, общей структуры ярлыка.
Ю. В. Сочнев вслед за П. П. Соколовым полагает, что Менгу-Тимуром было выдано два ярлыка русской церкви, и до нас дошел второй, который исследователь датирует 1279 г. По его мнению, выдача этого второго ярлыка была связана с проведением в 1275 г. переписи населения и уточнением круга субъектов, облагаемых налогами и освобождаемых от них [Сочнев 2007, с. 18].
В историографической традиции ярлык Менгу-Тимура митрополиту Кириллу почему-то принято считать всего лишь наиболее ранним из сохранившихся ордынских ярлыков русской церкви. По-видимому, определенную путаницу внесло сообщение составителя Краткой редакции собрания ярлыков русским митрополитам, согласно которому 'Суть же и инии мнози ярлыци предании быша к церкви божии и пречистыя его матере от безбожных онех царей и крепость бысть митрополиту и всему причту о нем [не реку от Саина, иже бе попленид Русскую землю, но паче рещи и всех царей еже по нем царствоваша…]' [Зимин 1955, с 471]. При этом историки не принимают во внимание, что предшествующие золотоордынские правители не носили ханского титула и потому не могли издавать ярлыки, таким образом, практически не подлежит сомнению, что рассматриваемый документ был именно первым ярлыком золотоордынского хана русскому духовенству, а не самым древним из дошедших до нас Если же буквально понимать слова составителя собрания ярлыков и признать, что русское духовенство получало ярлыки еще со времен Бату, то речь идет, по-видимому, о ярлыках великих ханов – Угедэя, Гуюка, Мунке, а возможно, и Хубилая; не
