— Какого черта?! Напугал…, — ругаясь и матерясь, Алик открыл дверь.
— Ливень-то какой! — с глазами, полными тревоги, испуганно пробормотал Иван.
— И что?
— Зальет же землянку и пацана вместе с ней… — Иван нервничал все сильней и сильней, — Грех ведь? Не могу спать спокойно.
Алик стал сердито выталкивать Ивана за дверь.
— Вали отсюда, нам без разницы уже — будет он живой или нет, тебе же сказали — послезавтра деньги передадут. Может и не зальет, завтра утром съездим. Ходишь по ночам…
… Андрей слышал, как в трубе громыхала гроза, молнии освещавшие весь лес и небо немного проникали через щели заваленной ветками дверцы люка. Михаил протянул:
— Да… громыхает…
— А я любил смотреть на грозу в окно, на молнии, когда они ниточками растекаются по небу, а потом громыхать начинает. У меня сестренка, когда маленькая совсем была, боялась их, а я нет! — стуча зубами, бормотал, не раскрывая глаз, Андрей.
Андрей заулыбался, вспоминая, как маленькая Ленка прячется под одеялом или бежит спать к родителям.
— Зальет тебя здесь… — грустно сказал Михаил, — А родители так ничего и не узнают…
Воспоминания и бред прервал маленький ручеек воды, полившийся на лоб откуда-то сверху. Открыл глаза, но ничего не было видно. На ощупь, кое-как, удалось в землянке найти место, где вода не доставала его. Но и на это место скоро полил новый ручеек. Андрей, судя по звуку и частым вспышкам, понял, что гроза еще только разгоралась. Ручейков стало больше…
— Я не хочу так… — заплакал мальчишка. — Миша, что делать?
Михаил молчал. Очень яркая молния снова чуть-чуть осветила землянку, показав Андрею — в землянке никого нет. Андрея охватил панический ужас. Приподнявшись и упершись спиной потолок, почувствовал, что воды уже по щиколотку. Мысленно подсчитывал, сколько эта гроза еще может продлиться, ведь приедут только послезавтра. Послезавтра — это целая вечность и даже если его не зальет, то все равно простоять в воде он столько времени не сможет…
…Иван, вернувшись домой, прошел на кухню и начал молиться на висящие в углу образа, на которые всегда крестилась его бабка Нина. «Что же я стою? Ведь случись, что с пацаном, ведь гнида буду последняя», — с горечью размышлял Сорокин. Вышел на веранду, ливень, не прекращая, лил сплошной стеной.
— Быстрей, быстрей, — вслух умолял он дождь скорей закончиться…
…Андрей, упершись спиной в люк и чуть приподнявшись, сделал, наверное, уже тысячную попытку открыть люк, но, как всегда, бесполезную. Ноги, не удержавшись на мокрой земле, соскользнули и он упал в воду. Поднялся и ухватился рукой за трубу и от отчаяния начал ее расшатывать. Страх стать утопленником придавал силы.
Наконец, когда воды уже было по колено, труба подалась чуть вбок, и Андрей, дергая во все стороны, понемножку начал стаскивать ее вниз. Труба выпала, вода в землянку полилась сильнее. Взяв трубу в руки, обняв покрепче, Андрей присел, и резко поднявшись, ударил трубой в люк. Дерево отпружинило удар, труба выпала из рук и он опять чуть не упал. Упершись ногами как можно прочнее, опять направил трубу в то место, стараясь бить как можно резче. Неизвестно, сколько он бил, но на очередном ударе, наконец, одна из досок люка вылетела, и в землянку ворвался свежий воздух. Просунув руку, сдернул деревянный засов, и крышка, увлекая за собой еловые ветки, откинулась без труда. Почему-то в этот миг ему вспомнились слова названия кинофильма: «Это сладкое слово свобода»…
… Дождавшись, когда гроза начала стихать, Иван побежал в сарайку, где хранился мотоцикл. Как назло, не мог отыскать шлем. Не теряя время на поиски, схватил с полки фонарик и, бросив его люльку, вскочил на своего железного коня. Ударом сапога об рукоятку завел мотоцикл и, испуская густой белый дым из глушителей, рванул в сторону леса.
Лесная дорога встретила Ивана бесконечными лужами. Боясь быть занесенным на них, Иван, с трудом удерживая мотоцикл и разгоняя волны во все стороны, с разгона преодолевал все эти препятствия. Но, вода — враг мотоцикла. Все же на одной из луж «Урал» встал как вкопанный и, понимая, что одному тяжелый мотоцикл не вытащить, Сорокин вытащил фонарик и побежал под светом уходящих молний, рискуя выколоть глаза ветками, которые хлестали ему по лицу словно пощечины.
…Выбравшись на поверхность, Андрей оглянулся. Грозовая туча уже отходила и дождь вот-вот должен быть закончиться. Попытался вспомнить положение солнца днем, знал, что бежать надо на север. Вспоминать особо не пришлось, когда выводили из землянки, все время подставлял лицо солнцу, да и небо уже начинало чуть проясняться, значит, и Полярная звезда поможет. Глянув в последний раз на яму, мальчишка побежал, через некоторое время, выскочив на одну из лесных дорог, пошел спокойно, а вокруг такая же тишина, как и в землянке, но только это уже был другой мир…
…Появившийся возле землянки Иван в первую секунду испытал легкий шок. Осмотрев место возле люка, и по ошметкам отвалившейся грязи с ботинок догадался, куда побежал Андрей. «Недавно вылез, раз следы еще не размыло, успею догнать, на дороге, может, выловлю…», — мелькнула мысль и со всех ног бросился в ту же сторону.
….Часа через два с небольшим, Андрей сидел, дрожа от холода, в кустах, ожидая хоть какую-нибудь проезжающую машину, и вот он — дальний свет фар…
— Нет, ты что, мальчик, куда мы тебя возьмем такого грязного? — ответили ему из первой машины. Пришлось ждать следующую…
…Пробежав несколько сотен метров, Сорокин остановился.
— Ладно, беги… раз повезло, — произнес он и, свернув влево, поплелся на то место, где бросил мотоцикл.
Понемногу начинало светать, Берцоев не стал ложиться спать после прихода Ивана. Все ходил взад- вперед по комнате, вспоминая слова брата и размышляя, куда девать этого мальчишку. Время шло, а Иван все не приезжал. В конце концов, выругавшись на своем языке, стал сам собираться. Чавкая сапогами по деревенской грязи, добрался до дома напарника. Не увидев под навесом сарая «Урал», кавказец забеспокоился. Пришлось ждать еще почти час. Когда, наконец, Иван, бредущий пешком, показался в конце улицы, Алик не выдержал и сам поспешил к нему навстречу. Встретив на полпути, пошел рядом.
— Где ты был?! Где мотоцикл?!
— Там был… а мотоцикл заглох… в луже стоит, — уставшим голосом сообщил Сорокин.
— С пацаном что?
— Не успел… нет его больше, кормить никого больше не придется, — хмуро произнес Иван.
Алик, наморщив лоб, не до конца понимая, что он имел в виду, остановился.
— Полная яма воды… — не оборачиваясь, добавил Иван и зашагал к дому. — Я спать пошел, вечером напьюсь, да и завтра наверно тоже…
— Хм… — тихо, почти про себя, сказал Алик, еще не зная, как воспринимать это известие.
…Николай почти не спал после звонка неизвестного, ожидание стало совсем невыносимым. Уже жалел, что согласился на эти два дня. Может быть, вчера Андрей был бы дома, ну, не такие же они, наверное, звери, чтобы с ним что-то сделать, выпустили бы, да и все.
Сегодня утром, бреясь, заметил: седина уже полностью скрыла виски, а ведь только сорок будет. Мысленно без конца посылал Андрею сигналы, мол, все завтра…
Утренний телефонный звонок заставил его вздрогнуть, на несколько секунд стало страшно поднимать трубку.
— Алло, — почти безжизненным голосом произнес Николай.
— Николай Иванович, — услышал он голос следователя, — Сейчас я за вами заеду.
— Что случилось?! Что-нибудь с Андреем? — спросил, ожидая услышать самое страшное.
— Не переживайте, есть хорошие новости. Оба собирайтесь, надо в Томск ехать…
…Уже сидя в милицейской Волге, мчащейся в Томск по трассе, проходящей через сосновый лес, разъединяющий два города, следователь Кирсанов, улыбаясь, рассказывал:
— Сегодня рано утром из томской милиции позвонили в отдел, а из отдела мне перезвонили. Сейчас
