— Мы есть орудие и рука… — прошептала я фамильную молитву сама, не призывая братьев.

Серая Леди снова приняла жертву, и Триэр заговорил:

— Ни у кого из нас нет сомнений, что ты — чистокровное Дитя Лезвия, Ра. А этот глупец получил по заслугам. Он хорошо владел оружием, но его сознание еще не развилось до той степени, чтобы понимать Заповеди.

— Его слова — прах, — подтвердила Кристия, допивая куаву и доказывая свою верность.

Только Рик смотрел на труп даройо и темную лужу крови, растекающуюся под телом, отложив мешок. Мне кажется, он не одобрял моего решения, хотя какое мне было дело до мыслей бродяги.

— Тарен… — позвала я и указала на Рика. — Оставайся здесь.

Брат кивнул и встал рядом с мужчиной, задумчиво рассматривающим труп Эда. Я могла не сомневаться, что в случае опасности он меня позовет, но вокруг трактира и далее, в близлежащих землях Чарующих не чувствовалось ничего, что могло бы насторожить сильнее обычного. Мне хотелось остаться одной — я заслужила это право.

Никто не спрашивал, почему я так решила. Иногда нужно уединиться и обдумать все свои поступки. Все, совершенное мной, было правильным, потому что я поступала в соответствии с законами, не поддаваясь слепым эмоциям, симпатиям или ненависти. Обвинения Эда не задели ничего в моей душе, разве что всколыхнули воспоминания об истории с Таготом, легенды, не отличимые от вымысла. Я закрыла дверь на засов, села на кровать и прошептала имя Эйлоса, звучащее, как переливчатое пение горного ручья.

— Будь со мной…

Он кивнул, не снимая капюшона, и я достала лэр.

* * *

Шарик лэра немного жжет язык, а потом полость рта немеет, прихватывая гортань, и кажется, что вскоре не сможешь дышать. Иголки холода пробегают по телу, а потом оно перестает существовать, оставляя лишь разум в свободном полете, звучащий мелодией одиночества посреди огромного пространства. Брат говорил, что я никогда не закрываю глаза, и зрачки заполняют весь глаз, пульсируя в быстром ритме. Постепенно в тишину онемения начинают врываться самые разные звуки — осколки разбитых мелодий, которые складываются в красивое пение. Потом на тебя наваливается целый шквал звуков, который может раздавить, но я привычно отслеживаю какой-то один, и вскоре они начинают расплетаться, светясь перед глазами, представая друг за другом и ведя за собой. Я лечу в изменчивом мире мелодий, и каждая травинка, каждый шаг даройо где-то вдалеке добавляет свое звучание к общей картине. Я слышу, как звучит Траэрн, как поет каждая струя, даже каждая капля — перезвон непревзойденных инструментов, которым нет места вне картины, которую показывает лэр.

Музыка захватывает и вовлекает в себя, пока ты падаешь вниз с оглушающей скоростью. Или это все-таки вверх? Серебристые листья, алый грохот и сочное звучание неземных ситаров, голоса, такие сладкие и прекрасные, а потом угрожающие и злые. Звуки пронизывают тело, заставляя откликаться, словно на эротическую ласку, поцелуи громких гитар и прикосновения тонких трелей флейт… Полет сэйфера над Ущельем — огненная симфония, в которой я плыву, не боясь исчезнуть. Больше одного шарика принимать нельзя, иначе невыносимый экстаз убьет. Я ненавидела менестрелей, которые делали жалкие пародии на настоящую Музыку мира, звучащую, как идеально отлаженный звон сталкивающихся лезвий. Все, что я слышала сама по себе, не шло ни в какое сравнение с мелодиями Вселенной, с хрустальным перезвоном звезд и надсадным гудением тумана, в котором исчезали даройо. Скрипка, которая вонзалась внутрь сладострастным и жестоким острием. Мощь замков, каждый из которых звал громким хором удивительных голосов, — боевая песнь, взлетающая вверх, прочь из чаши Ущелья, и поднимающая мой истерзанный наслаждением дух с собой.

Лэр не был обычным наркотиком, и каждый раз шансы вернуться обратно уменьшались. Это словно неоднократные вылазки на земли, принадлежащие врагу, где приходится применять все большую изобретательность, чтобы уйти живым. Слишком много ходов и приливов музыки, которые уносили дух. Его мелодии никогда не были одинаково сладкими: они били, они заставляли переживать несколько жизней и много порций боли, но эти перекрещивающиеся аккорды так глубоки, так красивы, что покинуть мир лэра очень тяжело. То же единение и величие я чувствую, лишь когда исполняю ритуал убийства. Смерть поет вместе со мной.

Самое главное — точно поймать момент, когда ты погрузился слишком глубоко, и повернуть назад, отделив из пучка сплетающихся мелодий одну, ведущую к выходу. Эйлос. В мире лэра были свои ограничители, своя музыка у всего, что окружает, и мелодии братьев-теней помогали мне вернуться назад.

— Тагот, — выдохнула я, вернувшись в комнату.

Брат все так же стоял рядом, не изменив позы. Жалкий вид покоев с их роскошью, достойной убранства гроба какого-нибудь вельможи из Беара, лишенный гармоничности и безупречности мелодий лэра, ударил по глазам несовершенством. В момент возвращения все выглядит столь убогим, что нет сил смотреть на окружающую обстановку без презрения, но ужаснее всего — ощущение, что ты больше не слышишь музыки мира, что ты глух, как глухи все вокруг. Я закрыла глаза и свернулась на кровати, погружаясь в сон, обессиленная, усталая. Это плата, которую нужно отдать за путешествие, она привычна для меня, но каждый раз все столь же безнадежно и пусто, как в первый раз. К этому невозможно привыкнуть. Нельзя привыкнуть к ограниченности своих возможностей, и, быть может, поэтому я всегда стремлюсь преодолеть преграды, преступить через черту, оказаться сильнее и могущественнее.

Лэр обессиливает и выпивает надежды и иллюзии. Разумный выбор включает в себя полную ответственность за свои действия, и я была готова ответить за то, что сделала.

— Ра, человек пытается пить вина Чарующих, — сообщил Эйлос.

— Следите, чтобы он был на ногах, — вздохнула я, засыпая. Меньше всего мне сейчас хотелось видеть лохматого бродягу, присосавшегося к бутылке.

В конце концов, он тоже слышит музыку… Проклятый человек, который тоже может улавливать отголоски звуков мира. Я помнила, как он звучит — попеременно вверху, словно трагичная песня умирающего, и внизу, как бархатные волны, лижущие песок. Через миг я заснула.

Разбудил меня подозрительный шорох и, вскочив, я увидела Рика. Он побрился, оставив на лице усы и небольшую бородку. Дух, ворвавшийся в комнату с его приходом, указывал на то, что мужчина пьян.

— Ты спишь, а меня могут убить, — заявил он.

Эйлос исчез, хотя я чувствовала, что он поблизости, Тарен незримо следовал за человеком. Я расслабилась, приходя в себя и пытаясь привести мысли в порядок; следовало бы отдохнуть больше, но сознание было ясным, лишь легкое неудовольствие окружающим напоминало о действии лэра, и тело, работающее над тем, чтобы полностью вывести наркотик, немного ломило.

— Не думаю, чтобы кто-то решил напасть на нас сейчас, — пожала плечами я. — Всем уже известно, что мы идем к Игле. Там нас и будут ждать. Растрачивать силы глупо.

— Я ничего не понимаю в ваших законах, но если ты будешь и дальше убивать всех направо и налево, ты очистишь Ущелье от демонов, — в руках он держал бутылку и отхлебывал из нее. — Мне это нравится.

— Нет, тебе это не нравится, — я встала и выбила бутылку одним движением. — Пора выступать.

— Я бы предпочел поваляться в постели, — он злился, и я не могла понять, чего он хотел. — Я устал. Я ненавижу ваше мерзкое Ущелье, ваши правила и ваши обряды. Меня от вас от всех тошнит. От всего вашего дерьма.

— Мы на землях Чарующих, которые нужно пересечь, чтобы оказаться около Иглы, — беспощадно начала объяснять я. — Думаю, лучше всего было бы обогнуть их владения, потому что ты не устоишь перед соблазнами. Уберечь тебя от меча проще, чем от колдовства.

— Меня будут совращать? — поднял бровь Рик. — Я бы не отказался. К тому же они, в отличие от вас, пьют вино и спят на застеленных кроватях. Я уже начал им симпатизировать.

— Вино делает тебя еще глупее, чем ты есть, человек, — усмехнулась я. — Твои желания не будут играть никакой роли на землях Чарующих, потому что они — повелители желаний. Любая твоя слабость будет использована ими, и ты побежишь к гибели, как слепой на звук голоса, обещающего все наслаждения мира.

Человек сел на край кровати, глядя на разлитую по полу жидкость, его лицо было бледно и угрюмо.

Вы читаете Дети Лезвия
Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату