— Ты еще не успел устать от исхода в мир людей. Мы слишком легко прогибаем реальность, как какие-то космические ковбои. Я иногда думаю, что мы вообще не выходили из демо-ролика Стар… Рыжая доделает набросок, а потом за нами приедут, — он отхлебнул из выдохшейся бутылки синтетического сока. — Не верю, что Корпорация не может обнаружить нас в течение дня.
— Ты ничуть не более надежен, чем она, — заметил джокер.
Священник зажег еще одну сигарету.
— Определенный риск существует. Но, что касается нее, то ее идеология попахивает. Она очень серьезна, а чрезмерная серьезность убивает драйв.
— Ты сейчас тоже не слишком остроумен, — пожал плечами я. — Нас рано или поздно найдут, как нашли Сида, Трэя Робертса и остальных. Но мы вполне можем провести остаток времени, как следует.
— Да, я узнаю этот грошовый фатализм. Что в вас плохо, так это то, что вы не умеете воспринимать развлечение как развлечение. Вы начинаете считать его исключительным, делаете из шоу идеологию. Ваша коллективная серьезность выводит меня из себя.
Гарри был раздражен, он погрузился в кататонию и не желал разговаривать, сжигая пачку за пачкой. Я решил уйти — подобные периоды в жизни бывшего священника мне не нравились. В его нежелании рисковать дальше не было ничего удивительного — он не любил проводить линии до самого конца, постоянно меняя увлечения и тактику. Он считал себя интеллектуально неуловимым, но я вдруг понял, что он просто нетерпелив, недостаточно упорен и боится больших слов. Собираясь отдохнуть от нас, он больше всех нуждался в отдыхе от самого себя.
Мэд не обращал на нас внимания, пытаясь что-то приготовить из валяющихся на кухне полуфабрикатов. После того, как он позавтракал, мы оделись, я наклеил осточертевшую маску, позвал зомби, взял гитару и вышел наружу. Неприветливое и резкое солнце било в глаза.
Гулять с джокером было просто — он умел молчать так, что это не нависало, без всякого выражения и скрытого значения. С ним можно было разговаривать на любую тему, не нарываясь на самолюбивую икону. Даже если он был оскорблен какой-нибудь легкомысленной фразой, он не казался опасным. Он был постоянен, находился в точке равновесия. Пока он не наталкивался на новые для него вещи, по его лицу нельзя было читать; он ничего не замышлял.
Мэд казался самым здравомыслящим человеком из всех, что я встречал, хотя подростковая неуверенность добавляла несколько неприятных надменных нот. Недоразвитость эмоционального восприятия в определенных ситуациях превращала его в совершенное существо. Рыжая не согласилась бы, но лично мне нравилась именно эта сторона Мэда — он был прагматичен, рассудителен, его было трудно вывести из себя, но он достаточно легко импровизировал. Наверняка мы оба думали о том, чтобы встретиться со Стар, но ни один не чувствовал себя достаточно уверенно, чтобы вслух сказать об этом.
У станции было грязно. Приблизившись к подземке, мы получили пачку покрытых печатным текстом листовок. Шэо короновали меня новым антихристом и активно проповедовали взять оружие в руки и предупредить конец света. Я почувствовал что-то вроде гордости, Мэд удачно сострил. Механический зомби скрипел рядом.
Чем дальше оставалась квартира, тем лучше я себя чувствовал.
— Можешь связаться со Стар?
— Конечно.
Без Стар я ощущал беспокойство. Неприятное чувство — словно что-то вокруг неправильно, восприятие пространства искажается, но нельзя найти причину и немедленно все исправить. Чем больше проходит времени, тем сильнее увеличивается разрыв между реальностями — недостижимой верной и лживой, заполненной только паранойей и картонными лабиринтами. Словно стоишь на льдине, которая медленно отрывается, и, что бы ты не предпринимал, трещина становится только шире. Стар возвращала все на свои места. Она смещала элементы искаженного мира так, что он полностью менял цвет. Она знала секрет управления головоломкой. Она и была этим секретом.
Всех людей можно условно рассматривать как небольшие вектора. Стар — сеть, координатная лента, пульсирующая ловушка. Но у ее сверхчувствительности, способности проникать в чужие пространства была оборотная сторона. Волосы Стар пламенели так, что я подумал о взлетающих на воздух складах. Она вынырнула из туннеля и быстрым шагом направилась в нашу сторону.
— Грайнд, все хотят твоей крови, — она смяла листовку, которую ей успели всучить шэо. — Похоже, они восприняли это серьезнее, чем мы. Тебе стоит немедленно спрятаться.
— Тебя допрашивали? — Мэд засунул руки в карманы.
— Как на счет взорвать шэо?
Она начала ввинчиваться в него с того момента, как увидела, прячась под шутливым вопросом. Но если выбирать между этими двумя, я предпочитал последний.
— Мне кажется, что «спрятаться» и «взорвать» — вещи не очень совместимые, — уголок рта джокера пополз вниз. — К тому же у нас нет взрывчатки.
— Это так. Тебе пора приобрести что-нибудь для самозащиты.
Рыжая повернулась и положила руку мне на грудь, словно хотела проверить, что я еще жив. Каждый палец подрагивал. Я знал, что она хочет запустить щупальца мне в грудную клетку, но присутствие Мэда ее сдерживало.
— Так что по поводу допроса?
— Конечно, меня допрашивали. Все-таки я психодизайнер «Тьмы на троих». Смотрели мои записи, сканировали, доставали.
Этого было мало, однако расспрашивать дальше означало показать недоверие. Рыжая протянула джокеру руку, он поколебался, но взял ее, послушно отправившись вместе с нами. Она предлагала растопыренную ладонь так, будто за этим скрывалось что-то огромное. Это опьяняло.
Коса все так же гремела и рвала голову. Ее крысиные ходы, заваленные барахлом, погружали в суету, нескончаемую чечетку переходящих из рук в руки кредитов. Лавки, витрины, роботы, разобранные механизмы, появляющиеся тут и там члены банд, космоторговцы и механики. Каморки-храмы непопулярных сектантов, вездесущие торчки, дешевые технофрики, пытающиеся выгадать на очередной имплантации, агенты инопланетников, пирсингованные охотники, холодные женщины, ищущие любовников-андроидов. Голографическая реклама так уплотнилась, что ее нельзя было отличить от человека, пока красотки не наклонялись и не шептали про преимущества нового шлема. В считанные минуты у нас уже был порошок и пистолет для джокера. Он неплохо стрелял для мальчика-социопата.
— Отдача… — Мэд поморщился и потряс кистью. — В Среде совсем не такая зверская отдача.
Он потренировался на мишени, пробив несколько отверстий ближе к центру, затем развернулся и неожиданно направил пистолет мне в лицо. Я рефлекторно уклонился. Он шутил, но у этой шутки был неприятный привкус. Пушка в его руках выглядела грубо, однако даже самый неловкий человек может проделать в тебе дыру, а у Мэда с прицеливанием не было никаких проблем.
— Опусти дуло, Мэд, — голос Стар стал ниже, чем обычно.
Я не торопясь достал свой пистолет и направил его между глаз джокера. Меня было нетрудно вывести из себя, и он это сделал. Торговец прищурился. Стар сделала пару шагов, встав между нами, и сжала бледными пальцами сначала дуло пистолета Мэда, затем — мое. Рыжая не боялась, внимательно посматривая из-под полуприкрытых век. В этот момент я понял, что она не будет возражать, если мы на самом деле решим ее застрелить. В ее безрассудстве было слишком много от феодальной преданности.
— Я просто хотел попробовать, — Мэд убрал пушку первым.
Я обдал его презрением и вышел наружу. Горячий воздух улицы разбился о тело.
— Взорвать шэо мы не можем, нас сразу засекут. За Стар наверняка следят, поэтому кидать коктейль Молотова под камерами я не стану. В клоунах-поджигателях мне нравится все кроме того, как они закончили, — джокер почему-то продолжал разрабатывать шутливое предложение Стар.
— Давайте захватим Каабу и выпустим спятивших геймеров бегать по всему Тиа-сити.
— Хм. Хорошая идея.
Стар посмотрела на меня так, словно я только что не поддевал Мэда, а изобретал гениальный план.
— Кааба полупуста, — пояснила она. — Легенда о ней охраняет ее лучше любых систем. Там автоматизированная охрана, которую можно взломать со спутника, несколько медбратьев-фриков и
