Сейра, лежа в постели, следила за тенью листьев на стене спальни. Казалось, что ветер несет их в комнату.
Напротив ее окна было окно спальни Бена. Узкая полоска света пробивалась сквозь шторы. Он тоже проснулся еще до восхода солнца.
Сейра повернулась и спрятала голову под подушку. С того дня, когда она впервые увидела, как Бен Вудворт подстригал свою лужайку, прошел месяц. Он был кудрявый, как Джо, грудь покрыта золотистыми волосами, тесные джинсы обтягивали длинные ноги. По тому, как он управлялся с газонокосилкой, было ясно, что ему нравится и этот летний день в Айове, и запах свежескошенной травы.
Она видела его и другим, голым, страдающим, прячущим лицо в коленях.
Сейра наблюдала за трепещущей тенью листьев на стене и вспоминала шок, который она пережила, когда чужие губы прижались к ее губам, а весь мир заслонили чужие глаза. Она вздрогнула, вспомнив, как он прижал ее к стене. Запах вина… Она представила себе, как сжатые кулаки обрушиваются на нее.
Она — ядовитое растение, несущее смерть любому мужчине, который к ней прикоснется.
Бен сказал: «Я ее ненавижу».
Запах и вкус вина. Поцелуи, в которых сквозила ярость. Сейра закрыла подушкой уши и вдруг вспомнила, как Бен тащил ее через ту самую комнату, где они болтали и смеялись. Папоротник, который она принесла из своего сада, легко и печально погладил ее болтающуюся ногу, когда Бен, тяжело ступая и больно сжимая ее, нес ее по лестнице.
Но она ушла от его объятий и из его постели и закрыла за собой двери его дома.
Тогда, в кустах сирени, тяжело дыша после его поцелуев и ощущая еще его руки между ног, она взглянула наверх. Ярко светила луна, та же, что и три недели назад скрывшаяся за тучами над Манхассетом. Она смотрела на нее сейчас сквозь листья сирени. Полоска тумана закрыла луну, и она вся засветилась изнутри.
Залитая лунным светом, Сейра бросилась к дверям своего дома, вбежала внутрь и заперла за собой дверь. Она прижалась к гладкой, недавно выкрашенной стене кухни, ощупывая ее поверхность дрожащими пальцами.
Бен не пришел и не позвонил. Он исчез из ее жизни почти на две недели. Ей больше не угрожали сильные руки, мускулистые ноги, требовательные губы, которые делали больно и не обращали на это внимание.
Сейра села. Она не была уверена, что вообще спала в эту ночь. Ночь выдалась почти осенняя, холодная, с обильной росой.
На клене, росшем у нее во дворе, закричала сова. Ветер, поднявшийся перед рассветом, засыпал лужайки и дорожки опавшими листьями.
Сейра встала, выпила чашку кофе и оделась для пробежки. Хотя солнце еще не взошло, оно уже царило в желтых, оранжевых и золотых стенах. Дверь Сейра оставила открытой. Окна спальни Бена смотрели на нее. Она глубоко вдохнула холодный предрассветный воздух.
Приближалась осень. Стоя на пороге дома, Сейра чувствовала ее запах. Ощущение осени было разлито в воздухе. Еще две-три осени — и она, может быть, станет такой, как другие, и ее не будет трясти от прикосновения мужчины, и она сможет думать о чем-то другом, а не только о том, как бы бежать немедленно.
Шагнув в предрассветную темноту, Сейра почувствовала что-то под ногой. Она нагнулась и подняла небольшой букет. В свете уличного фонаря она увидела, что он был составлен из маленьких белых роз с одной алой в середине.
— Бен, — сказала она про себя.
Бен Неожиданно нахлынувшая волна счастья, казалось, подняла ее над землей. Она ощущала свежий влажный аромат цветов. Холодный осенний ветер принес запахи земли. Сколько же прошло лет с тех пор, когда ей в последний раз дарили цветы?
Бен Сейра положила розы на крыльцо и, поддерживая хороший темп, побежала вниз по бульвару — одна в безмолвном городе.
Бен тогда сказал: «Я ее любил, а она и поцеловать-то себя не позволила Господи, и возненавидел же я ее».
Кошка пробежала вдоль забора и скрылась. Сейра пересекла Мейн-стрит и железнодорожные пути. Внизу у нее под ногами сам с собой деловито беседовал ручей. Какое-то время она слышала его. Потом она миновала здание школы, напротив которого находился муниципальный бассейн. В послеобеденные августовские часы бассейн переливался яркими красками и звенел голосами. Но в начале сентября возобновились занятия, и теперь детишки, глядя на голубую воду, пытались понять, куда же ушло лето.
На бегу она улыбалась. Какая-то птица крикнула в темной листве деревьев. На лице Сейры проступил пот.
Перед глазами вновь появился Мартин. Он лежал один в их постели, закинув руки за голову. Время от времени его глаза открывались и смотрели в ее сторону через разделявшие их мили, как лучи прожектора, неся в себе ненависть. И тогда, испуганная, она старалась держаться в тени и снова видела пистолет двадцать пятого калибра и чувствовала, как пули разрывают ее тело… тело Бена…
Но ведь прошло несколько недель, больше месяца с того момента, когда она, задыхаясь от холода, погружалась в воды океана, а ориентирами ей служили два разбитых фонаря на берегу. Она старалась глубже дышать и успокоиться. Один за другим оставались позади фонарные столбы, стоящие в конусах света. Солнце еще не встало, но муравьи уже бегали по асфальту. Она видела их маленькие тени.
Она пробегала мимо спящих детей. Мужчины и женщины лежали в объятиях друг у друга.
«Это было сурово, — сказал однажды Бен, откинувшись назад и глядя на огонь свечи.— Все студентки прекрасны и все не для меня. Мне казалось, что все они ангелы, существа другой породы и их девизом было: «не тронь меня».
Она может покинуть Бена, оставить его в безопасности и вернуться много лет спустя, когда он будет уже женат и так и не сможет понять, почему она скрылась от него.
Но она может и остаться в Сидер Фоллз, перевести свою мать в приют, что находится в нескольких кварталах от нее на Юниверсити-авеню. Пусть Мартин ненавидит, пусть он только покажется, пусть.
Дрожа, она остановилась как раз перед университетской библиотекой.
Окна библиотеки светились перед ней, свет падал на полки с журналами, картами. Вспотевшая, задыхающаяся, стояла она перед широкими окнами.
Я ХОЧУ ДОБИТЬСЯ МАГИСТЕРСКОЙ СТЕПЕНИ В БИБЛИОГРАФИИ.
Часы на башне пробили четыре утра. Сейра повернулась и побежала по направлению к городу.
Она вышла замуж за Мартина, и все рухнуло.
Она старалась дышать глубоко и ровно. Мартин убежден, что Сейра Берни гниет в воде Или он представляет себе ее труп, лежащий где-то на берегу. Именно труп, если только она не совершила какую-то ошибку, и он все понял (Сейра вспомнила о стихотворении Сильвии Пэт) и теперь ждет, как Медуза у Сильвии Пэт, чтобы превратить в камень все, что есть у нее здесь в Сидер Фоллз. Сильвия как раз и говорит, что теперь она не может чувствовать себя в безопасности ни на минуту, потому что теперь кто-то непрерывно думает о ней.
Сейра побежала быстрее, стараясь сосредоточить все внимание на ароматах покрытых росой садов, на дальнем гудке поезда, на собственном пульсе, который гремел у нее в ушах.
Бен положил розы у ее порога. Она вбежала в дом счастливая, задыхающаяся, вся мокрая от пота.
Букет Бена ждал ее там, где она его оставила. На кухне она обнаружила в нем записку. Она включила свет. Листок бумаги был прикреплен к единственной алой розе. Улыбаясь при мысли о Бене, Сейра взяла в руки записку.
Я ЗНАЮ КТО ТЫ, МОЯ ЛАУРА,
Я НАШЕЛ ТЕБЯ, И НИКОГДА Я
НЕ ПОЗВОЛЮ ТЕБЕ УЙТИ.
Перед ней лежал букет белых роз и, как пятно крови, в середине алая роза.
Холодом повеяло на Сейру. Она метнулась к выключателю и погасила свет. Мысленно она вернулась к
