невысокого роста малый с темной бородкой, за которым он погнался в Небраске, но упустил.
— Я не существую, — сказал мужчина с бородкой. «Это не лишено смысла, — подумал Мартин, — ведь мне так и не удалось найти Бена Вудворта». — Так что меня нельзя обвинить в убийстве, не так ли? — Мужчина надел перчатки и осторожно закрыл за собой дверь.
— Черт! — заорал Мартин, пытаясь перекричать раскат грома — Бен Вудворт?
Бен Вудворт был невысокого роста и худощав.
— Ты так и будешь гоняться за мной, — сказал он.— Ты станешь убивать людей, которых я даже не знаю. И как только тебе пришла в голову мысль, что я принадлежу тебе?
Мартин не думал, что он грезит, но то, что говорил Бен Вудворт, могло быть только во сне.
— Мне не принадлежит ни один человек, — сказал Мартин. — Мной самим распоряжается Макманус. — Ему показалось, что по бороде Бена Вудворта текут слезы, но сказать наверняка он не мог — перед ним стоял обыкновенный мужчина с темной густой бородкой и усами.
— Ведь я любила тебя, — сказал Вудворт.
Такого Мартину не говорил ни один мужчина. Перед глазами возникло лицо отца с кислым выражением, потом Макманус, Чак Дженнер и Аль Сурино. Он едва не рассмеялся — так странно звучали эти слова.
— Да брось ты, — сказал он. Ни один человек не говорил такого Мартину.
— Ты будешь преследовать меня, пока не убьешь, — сказал Бен — И все же я такая же, как ты. Ведь ты не будешь выпрашивать деньги, не так ли?
— Нет.
— И ты требуешь уважения, — шагнул вперед Бен Вудворт.
— Да, — ответил Мартин. Перед ним стояли два Бена Вудворта и оба говорили. Он попытался сосредоточиться на одном из них в надежде, что второй исчезнет.
— У меня работа… — начал было Мартин и остановился, потому что работы у него не было. — У меня больше нет работы. И у меня больше нет жены. — Ему снова показалось, что он во сне. Он совершенно не помнил, где он и почему он здесь.
— Ты хочешь, чтобы у тебя были свои собственные деньги, своя работа, свой дом — ведь ты не захочешь жить в чужом доме?
Мартин покачал головой Этот человек задавал слишком много вопросов. Он, вероятно, полицейский.
— И убирать за другими?
Мартин снова покачал головой. Он вспомнил, что ему надо опасаться полиции.
— А как насчет временной работы, которой ты можешь заняться, если у твоей жены не будет возражений?
Мартин таращился на двух Бенов Вудвортов.
— А как бы тебе понравилось жить с человеком больше и сильнее тебя, который бил бы тебя каждый раз, когда ты забывал послать письмо его родителям или когда моль погрызла его кашемировый свитер?
Мартин сразу же вспомнил свой голубой свитер. Сейра забыла отнести его своевременно в чистку, и его поела моль. Сейру он тогда избил, а свитер выкинул.
Руки Мартина задергались. Он знал, что им нужно — пистолет.
— Я любила тебя, — прошептал Бен Вудворт. Мартин снова почувствовал, что вместо головы у него тыква, как-то ненадежно держащаяся на своем стебле.
— Ведь ты мог убить меня,— сказал мужчина.
Бен Вудворт был невысокого роста и худощав.
Мартин заметил, что руки Вудворта дрожат.
Бен Вудворт говорил негромко, тембр его голоса неуловимо становился более высоким и до странности знакомым.
— Помнишь, как мы стояли на коленях перед алтарем?
Мартин почувствовал, что голова у него пошла кругом.
— Помнишь, как мы ходили в театр? А как брали записи спектаклей в библиотеке Монтроза? А как прекрасна была регата на Чарльз-Ривер?
Бен Вудворт сунул руку в карман и вытащил пистолет.
— Извини, — сказал, вставая, Мартин. — Это все они. — Его руки беспокойно двигались.
У Бена Вудворта была черная борода и усы, густые брови, но его глаза — теперь Мартин был уверен в этом — были глазами Сейры. Вудворт стоял совсем близко от него. Теперь он был один, и Мартин прищурился, чтобы разглядеть его глаза. Он был уверен, что это были глаза Сейры.
— Это все они, — повторил Мартин. Он имел в виду свои руки.
— Ты смог бы любить того, кто бьет тебя? — спросила Сейра. Голос был ее, но тело — мужчины, так что она вроде бы была мужчиной, но она была и женщиной, помнившей то, что помнила только Сейра, и то, что помнил только он. Она спросила, кто же она — человеческое существо, такое же как и он, или его жена?
— Я ничего не могу поделать, это все они, — сказал Мартин и шагнул вперед. Она была тем мужчиной, у которого был пистолет, и он был нужен его рукам. Между двумя раскатами грома Мартин услышал легкий щелчок — Бен Вудворт снял пистолет с предохранителя.
Мартин смотрел на Сейру, слышал ее голос. Но она была мужчиной, по темной бороде которого текли слезы, руки направившие на него пистолет, дрожали. Он сделал еще два шага вперед
— Извини, — сказал Мартин, потому что его сообразительные руки собирались вырвать пистолет, который был им так нужен
— Я никогда не обрету свободу, если не убью тебя, — всхлипнул Бен Вудворт. Умные руки Мартина уже убили человека, лежавшего на клумбе с хризантемами. Теперь им был нужен пистолет.
— Ты убил человека, которого я даже не знала, — сказал Бен Вудворт.
Мартин кинулся на Бена Вудворта, Его руки ухватились за пистолет. — Он им нужен, — пытался объяснить Мартин.
Но пистолет был еще в руках Вудворта, Он боролся, пытаясь удержать его, и Мартин увидел перед собой отчаянные, полные ненависти глаза.
— Я люблю тебя! — услышал Мартин шепот возле своего уха. Но шустрые руки Мартина выкручивали запястье Бена.
Бен барахтался в его руках, а Мартин чувствовал аромат Сейры, утонувшей Сейры в зеленом платье, Сейры с родинкой между грудями, с длинными мягкими волосами — Сейры, которая никогда не вернется назад.
На мгновение Мартин зажмурил глаза, его голова-тыква угрожающе качалась на своем стебле. Он увидел полицию. Он избил женщину и убил мужчину, и теперь они идут по его следам. Сейра падала и падала под раскаты грома расколовшего небо пополам.
— Он им нужен! — всхлипнул Мартин. Его разумные руки овладели пистолетом и разнесли на части тыкву.
41
Покрывало с раздавленными мотыльками наполовину сползло на пол, где, закинув руки за голову, как во сне, лежал Мартин. Из небольшой дырочки на его виске вытекала струйка крови, в руке поблескивала беретта двадцать пятого калибра. Мартин задумчиво смотрел в потолок. Автобус на шоссе двести восемнадцать переключил скорость.
Невысокий мужчина с темной бородой, склонившись над Мартином, звал его, шептал ему: «Любовь моя», — и повторял снова и снова:
— Боже! О Боже! Зачем ты застрелил себя? Зачем ты убил себя, Мартин? — но не слышал ни звука дыхания, ни ударов пульса
