чтобы убедиться, что она отмечает время в вонючей и влажной записной книжке. Вот это надо исправить… Это ты обязательно напечатаешь…
Книжка воняла у нее на коленях, а ручка скользила и не писала на мокрых желтых пятнах. Рэндел был доктором философских наук и часто насмехался над ней: «У тебя есть только диплом колледжа. Ты не знаешь, что такое настоящее образование. Ты никогда ничего не напишешь – ты слишком ленива для этого».
Под конец Рэндел вырвал из записной книжки один лист, забрал у нее свои часы и, неся вонючий листок словно драгоценный документ, направился к лестнице.
Мэри последовала за доктором Буном в заднюю комнату, заполненную книгами. Войдя, она закрыла за собой дверь.
– Не грозит ли Рэнделу опасность, когда он один выходит из дома?
– Да, но видите ли вы альтернативу? Вы думаете, ему станет лучше, если мы накачаем его лекарствами и закроем в комнате? Что с ним делали раньше? – спросил доктор Бун.
– Его изолировали и давали ему лекарства, – ответила Мэри.
– Наши методы несколько иные, – сказал доктор Бун. – Я согласен, что в этом есть элемент риска. Но он всегда должен говорить нам, куда идет, – таковы наши правила. Если его не будет долго, мы найдем его.
Сидя на стуле в маленькой комнате с книгами, Мэри вспомнила, как часто ей приходилось давать согласие в письменном виде на изоляцию и лечение Рэндела шоковой терапией.
– Я всегда считала, что надо следовать рекомендациям и советам его врачей, – сказала Мэри. – Что я еще могу сделать?
Доктор Бун вкратце перечислил свои регалии, рассказал о своем опыте и о методе лечения. «Как будто это убережет Рэндела на лондонских улицах», – подумала Мэри, с тяжелым сердцем слушая доктора. Она представила себе, что заберет его отсюда. Что тогда? Долгая дорога домой, квартира, где она не сможет оставить его, звонки другим докторам, потом поездка с Рэнделом в другую клинику…
– Мы попытаемся сопровождать вашего мужа на улице, если это успокоит вас, – донесся до нее голос доктора Буна.
– Да, в таком случае я буду чувствовать себя гораздо спокойнее.
– Он сказал, что он писатель.
– Он издал четыре романа, – сказала Мэри.
– Ага, – задумчиво произнес доктор Бун и потом, словно этот вопрос логически следовал из предыдущего, спросил: – Так что мы сделаем с оплатой?
– В Штатах у нас есть страховка, – сказала Мэри. – Мне надо позвонить в наш университет. – Она посмотрела на часы. – Сейчас у нас около девяти утра.
– Вы можете позвонить отсюда, – сказал доктор Бун, переставляя телефон к ней поближе. Мэри достала книжечку с телефонами, набрала номер и услышала знакомый акцент в родном Небраске. Она говорила спокойно и твердо. Да, она за границей. У нее возникли кое-какие проблемы… Доктор Бун напряженно ее слушал. Сделав кое-какие пометки в записной книжке и закончив разговор, Мэри повесила трубку.
Доктор Бун спросил, не может ли она заплатить несколько сотен долларов заранее? Она ответила, что может, и выписала чек. Потом она помыла руки над раковиной в кухне и, попрощавшись, покинула дом, где оставался Рэндел.
Никто не знал, куда она собирается идти. Она и сама пока этого не решила. Никто не ждет ее дома. Никому в этом городе до нее нет дела.
Такое никогда с ней не случалось. Мэри нашла в автобусе свободное место и села, рассматривая в окне проносившиеся мимо афиши и плакаты, витрины магазинов и людей, спокойно дожидающихся транспорта или куда-то спешащих. За сорок семь лет жизни с ней ни разу не случалось такого – ее никто не ждал, и никто не знал, где она и куда направляется.
Она достала из кармана карту автобусных маршрутов и, стараясь, чтобы люди вокруг не заметили этого, заглянула в нее. Проехали Ноттинг-Хилл-Гейт… Найтс-бридж… Гайд-Парк-Корнер… Она вспомнила, как родители приучили ее к тому, чтобы она предупреждала их о том, где она бывает и куда направляется. Даже тогда, когда она уже училась в колледже и работала. После них этого от нее требовал и Рэндел: куда она идет, когда будет дома…
На Чаринг-Кросс-Роуд она смешалась с толпой и пошла мимо билетных касс, сувенирных магазинов, кинотеатров. Из открытых дверей вырывались звуки современной музыки. Она знала короткую дорогу до билетного киоска в парке, под деревьями. Под рукой, в подкладке пальто, у нее находился потайной карман; у киоска она встала в очередь и пробежала глазами перечень спектаклей и шоу, которые можно увидеть сегодня вечером.
«Сказки Гофмана». Музыка и танцы. Купив билет, она положила его в тот же надежный карман и решила зайти в знакомую лавку неподалеку, где продавали репродукции известных художников. Картины висели здесь всюду – от пола до потолка. Времени у нее было достаточно. Она не спеша рассматривала репродукции, пока не выбрала те, которые ей больше всех пришлись по душе. Она купила репродукцию прекрасного дерева над водой Моне и танцующую пару с сигаретными окурками и фиалками под ногами Ренуара. Картина была светлая и красочная.
Ознакомившись с меню в Швейцарском центре, она со свернутыми в трубочку репродукциями спустилась вниз, в ресторан, но прежде чем войти в зал, зашла в туалет.
Здесь никого не оказалось, кроме женщины за маленьким столиком у двери.
Она читала книгу, но сразу вскочила на ноги, как только увидела Мэри.
– Что вы читаете? – улыбнулась Мэри и увидела, что это был поэтический сборник Неруды.
– Это – Неруда, – сказала женщина.
– И вы можете читать его на испанском?
