Стоя ко мне лицом, она стала застегивать на шее ожерелье, и ее полная грудь выперла и натянула платье.
– Не знаю, зачем я это надеваю, – пробормотала она. – Ты ведь не заказывал никакого столика.
Я вздрогнул.
– Луиз, послушай! Давай начистоту. Все равно придется сказать правду – так чем раньше, тем лучше. Эти камни дал тебе Пушка. Я подозреваю, что они краденые. Они находятся у тебя. Я не знал, что окажусь в таком запутанном сюжете, но так уж случилось. Как теперь быть? Ты хочешь что-нибудь мне сказать? Или я должен буду и дальше все раскапывать сам?
Карие глаза сделались злыми.
– Эти камни мне вчера подарил Пушка, – холодно сказала она. – Я не знаю, где он их взял, и до сего момента меня это не интересовало. Он и раньше делал мне подарки, хотя и не такие прекрасные. Он пытался... купить у меня кое-что за свои подарки, но у него ничего не вышло, потому что то, что ему надо, не продается. Хотя что-то он, возможно, и приобрел. – Она остановилась и поглядела мне в лицо. – А ты мне нисколько не нравишься, Шелл, – добавила она серьезно.
Некоторое время никто из нас не мог промолвить ни слова. Наконец я сказал:
– И с чего это я решил, что могу быть детективом? Знаешь, а давай еще по маленькой, и полетим.
– Ты все еще хочешь куда-то ехать? – бесцветным голосом спросила она.
– Само собой! – весело сказал я.
Мы выпили наскоро, под вялый и никчемный разговор, и вышли на улицу. В лифте она стояла тихо как мышь, и я не вытерпел:
– Луиз, милая, улыбнись! Ну хоть кашляни! Давай плюнем на все и устроим шорох под звездами!
Она улыбнулась краешком рта.
– Мне кажется, нет смысла гробить вечер впустую.
– Конечно, не впустую! Мы напьемся и пойдем бегать, и визжать, и пугать прохожих, и взлетать под небеса, и танцевать на улицах...
Лифт остановился, и я замолк. Она покачала головой, но улыбнулась чуть шире и чуть ярче.
Рука об руку мы вышли на Уилкокс-стрит. Я направился к своему «кадиллаку» и вдруг услышал какой-то шорох по асфальту. Луиз вскрикнула:
– Пушка! Как ты здесь...
И тут раздался рев, свист, грохот и звон колоколов. Чудовищный кулак опустился на мою голову, подобно артиллерийскому снаряду, и последнее, что я успел подумать, было: танцы на улицах сегодня отменяются.
Глава 7
Я очнулся на водительском сиденье своего «кадиллака», лбом на руле. После нашей первой стычки с Пушкой я был более чем обозлен на него. Но в этот раз я вполне серьезно задумался, не убить ли сукина сына. Я был так взбешен, что мне казалось – моя макушка вот-вот слетит, как крышка с кипящего чайника, и пробьет крышу «кадиллака». Прошло не менее пяти минут, прежде чем я успокоился настолько, что смог начать думать о чем-то другом, кроме как вмазать оба кулака в морду Пушки.
Тогда я вылез из автомобиля и направился обратно к квартире Луиз. Ее там не было; по крайней мере, никто не ответил на бешеное дребезжанье звонка и удары в дверь. Я проверил «Обитель Зефира», но оттуда Луиз «ушла домой, сказав, что у нее болит голова». Нет, ни Пушка, ни его дружки не появлялись. Да, у меня фингал, а вам хотелось бы два? Я вышел из бара и пошел к себе домой, все еще пылая от гнева.
Было чуть больше десяти. Я нашел в телефонной книге номер Луиз Сандерс и набрал его раз десять, но линия все время была занята. Наконец я упал на кровать и заснул, не раздеваясь. В полночь меня разбудил телефонный звонок.
Я очнулся и, разом вспомнив все произошедшее, схватил трубку.
– Да? – не слишком дружелюбно прохрипел я.
– Скотти... Скотти, я, кажется, надралась. Уй-юй, я пьяненькая, да, Скотта? Это ты, Скотти?
Я зарычал. Диана. Господи, только Дианы мне не хватало. Я совершенно забыл о ней.
– Где ты, черт побери? – спросил я.
– Я у Гроува! Ты же сам сказал. У шоколадного Гроува. Сказал, а сам не пришел, вот ты какой, Скотти.
Голос звучал так, словно она вот-вот заплачет. Я рявкнул:
– Христа ради, не вздумай реветь. Я сейчас приеду и заберу тебя.
– Ты приедешь? Правда, Скотти?
– Да, обязательно. Клади трубку, я приеду через пятнадцать – двадцать минут.
Она выдохнула:
– Божечки ж ты мой! – И я повесил трубку.
Что ж, я еще не снял свой смок. Так что я был вполне экипирован для Гроува. Почти. До сих пор я не брал с собой револьвера. Я пошел в спальню, откопал «кольт-спешиэл» 38-го калибра и, скинув пиджак, надел кобуру со сбруей. Она оттопыривалась под смокингом, но это ничего. Теперь я готов. Если я опять встречу Пушку и он позволит себе хотя бы оскалиться мне в лицо, я прицелюсь ему в правый глаз и спущу
