заметят, то уж «наставники» из виду не упустят!
Они находились совсем рядом со мной. Крайний стоял всего лишь в пяти или четырех футах. Ни один из них не смотрел на гроб — «наставники» внимательно следили за толпой. Я разозлился от одной мысли, что это-то мне и помешает, но неожиданно придумал, как быть. Во всяком случае, подумал, что это может сработать. Немного поколебался, учитывая, что среди верующих наверняка есть и неверующие, и все же решился опуститься на колени, будто бы в молитвенном экстазе, чтобы незаметно отделаться от ходулей.
Без трех минут три.
Я медленно воздел руки вверх, сложил ладони, прижал их к груди, склонил голову. Затем опустился на колени и стал копаться под мантией, стараясь делать это незаметно. Нащупал ремешки, отцепил их от пряжек. Через секунду ноги были свободны. Я с облегчением вздохнул, а слева и справа от меня началось какое-то движение.
Всего через несколько мгновений я понял, что происходит. Моя уловка была воспринята как некий совет, возможно, и как команда. Человек справа от меня тоже упал на колени. За ним опустился его сосед. Мгновенно повсюду началось шевеление. Как стадо баранов, за нами последовали и все остальные.
Спустя полминуты на коленях стояли все. Все пятьдесят тысяч. Любой, оставшийся стоять, теперь бросался бы в глаза гораздо больше, чем я до этого на ходулях. Поэтому таких не было.
Без двух минут три.
Я взглянул налево, поверх склоненных голов рядом со мной и дальше, на склон утеса. Посмотрел на ровную землю, которую видел раньше, во сне, сквозь расплывчатые черты лица мертвой женщины. И в этот момент снова, совсем в ином свете увидел массу тел, сгрудившихся вокруг. Это была стена из людей! Разрабатывая мой план, я не подумал об этом, не учел этого.
Я знал: если мне удастся сорвать маску с мошенника, толпа может выступить против меня. Продумал заранее, что сделаю в таком случае, рассчитывая в момент всеобщего потрясения убежать и скрыться. Однако не мог и предположить, что вокруг площадки люди будут прижаты друг к другу так крепко.
Снова наступила тишина. Взглянув на часы, я увидел, как движется секундная стрелка. Вроде даже услышал тиканье.
Без одной минуты три.
Внезапно стемнело. По коже пробежал холодок. Я не мог понять, в чем дело, но потом поднял глаза, взглянул в небо. Солнце зашло за тучу. Только и всего. Обычное и нормальное явление, которое приходилось наблюдать много раз.
Над толпой пролетел и быстро стих вздох. Шестеро в черном стояли неподвижно. Теперь они глядели на крышку гроба. Наступил ожидаемый момент. Было ровно три.
И крышка гроба пошевелилась!
Толпа дружно ахнула, прервав тишину. Я почувствовал, что и сам поддался толпе, — уставился вместе со всеми на гроб.
Из-под крышки появилась белая костлявая рука с согнутыми пальцами. Шепот толпы смолк. Крышка приподнялась вверх, на мгновение опустилась, затем поднялась выше и вдруг с треском упала. В тишине этот грохот был пронзительно громким.
За боковые деревянные стенки гроба ухватились белые руки. Человек, лежащий в нем, подтянул себя в сидячее положение. Его белое, спокойное лицо с отпечатком смерти застыло в неподвижности.
Толпа зашевелилась. Раздался какой-то шелестящий звук, шум вздохов, нарастающая волна первых слабых голосов. Жен-шины завопили, мужчины стали кричать. Человек в гробу зашевелился.
Я тряхнул головой и почувствовал, как сильно забилось сердце. Меня словно загипнотизировали, хотя я был к этому готов, ждал, что такое произойдет. Я встал и напряг мускулы ног.
Человек в гробу был худым, с белой кожей. Не сомневался, что так и будет. Если «наставники» надеялись на успех, сходство с мертвецом должно быть совершенным.
Пока толпа визжала и всхлипывала, я заставил себя холодно и спокойно рассмотреть этого человека.
Он вылез из гроба, встал на землю. Я двинулся вперед. Вокруг меня раздавались грохочущие звуки, нарастающий рев непонятных слов и фраз, криков и визга. Женщины поворачивались, двигались, стонали и пронзительно вопили, падали на землю, снова стонали, визжали и всхлипывали.
Я выпутал ноги, проскользнул под канатами, выпрямился и бросился на «воскресшего».
Он повернулся в мою сторону, лицо его побелело еще сильнее. Когда я прыгнул на него, он отпрянул. И все же я дотянулся до него, схватил за лицо. В этот миг все звуки стихли.
Моя рука застыла. Я не мог пошевелиться. Я был парализован, мой мозг завертелся в шоке.
Передо мной стоял Артур Траммел!
Глава 23
В первую секунду я ничего не мог понять, зная, что Артур Траммел мертв. Ведь сам видел его растерзанное тело в крови. Но теперь я так же твердо знал, что этот человек — Артур Траммел!
Я уставился на его узкий череп, близко посаженные глаза, зубы и подбородок, волосы и губы. Затем еще раз вцепился в лицо, стал рвать длинный нос и щипать плоть, чувствуя, что мне не удастся оторвать фальшивые части, что он все равно останется вернувшимся к жизни мертвецом.
Толпа онемела. Стояла тишина. Я ощутил, как руки Траммела, в свою очередь, вцепились в мое лицо, сорвали мои фальшивые брови и бороду, видел движение и чувствовал прикосновение его рук. Углом глаза заметил шевеление вокруг нас, какую-то безумную суматоху. Мужчины и женщины отпрянули в страхе и ужасе, некоторые поспешили отвернуться.
И тогда Артур Траммел отступил, поднял левую руку, направил на меня длинный крючковатый палец. Голосом, прозвучавшим в тишине как трубный глас, он громко крикнул:
— Вот стоит человек, который меня убил!
Когда его слова стихли, раздалось тихое бормотание пятидесятитысячной толпы. Но гул стал нарастать с неправдоподобной силой. И вдруг толпа взорвалась. Это был разрывающий уши вой, крик страха и ненависти, какого я никогда не слышал.
С того момента, как Траммел указал на меня и произнес свои слова, и до того, как меня оглушил этот звук, ни один человек не сделал ко мне ни шагу. Движение исходило не от толпы, оно началось на площадке. Один из «наставников», низкий коренастый человек, двинулся в мою сторону, ухватился за рясу, повернул меня к себе и вывел из состояния шока.
Квадратный плотный «наставник» вцепился в меня, но еще до того, как я наполовину повернулся, моя левая рука оторвалась от середины туловища и выбросилась вперед. Жесткий толстый край моей ладони ткнул его в рот так, что хрустнули зубы.
Вокруг меня расплывалось движущееся цветное пятно. Никто пока еще не перешел на площадку, но я знал, что скоро все бросятся вперед. Я решил, что все равно, в любом случае уже мертв, так какого же черта! Поэтому начал колотить этих бедняг руками и ногами, сколько хватало сил. А потом совершил действие, которое могло потрясти всех этих жаждущих крови крикунов, если бы они были способны чувствовать. В один прыжок я подскочил к воскресшему Артуру Траммелу, изо всех сил нанес ему удар в челюсть, и он снова оказался в положении невоскресшего.
Потом наклонился над ним, схватил его хлипкое тело, поднял над головой, повернулся и, придав ускорение, швырнул за пределы ринга, ужасно при этом вопя.
Эти последние десять секунд подействовали на людей по-разному. Многие из тех, кто был тесно прижат к канатам, ограждавшим площадку, отпрянули и бросились бежать, опасаясь вспышек молнии и языков пламени, которые, несомненно, должны были возникнуть вокруг меня. И все-таки тут еще оставалось достаточно народу. У меня не было времени наклоняться, пролезать под канатами — я просто разбежался и прорвался сквозь них. Столбики, к которым они были прикреплены, упали, веревки опустились.
Некоторые из тех, в кого я швырнул Траммела, потеряли сознание, другие постарались увернуться ко всем чертям, опасаясь то ли Траммела, то ли меня. Ведь люди знали, что я сумасшедший, не хотели со мною
