— Встретимся на улице.
— Никаких встреч. Не будь болваном.
Он что-то сказал по-испански, а потом добавил:
— Жду на улице.
С этими словами мексиканец указал рукой на дверь и вышел из ресторана. Я вернулся к поджидавшей меня компании и сел за столик.
— Ну, я уже подумала, что мы вас больше не увидим, — сказала Моник. — Он ушел?
— Думаю, что да, — ответил я, не совсем веря, что этот дурак отказался свести со мной счеты, и мысленно послал его к черту.
— Спасибо, Шелл, — поблагодарила меня Бафф.
— Не стоит, — ответил я.
— Шелл, а почему он показал на дверь? — спросила Моник.
Я посмотрел на нее, но ничего не ответил. Переспрашивать она не стала. Мы вернулись к теме нашего разговора, прерванного наглым мексиканцем, но оживленной прежней беседы у нас не получалось. Я уже начал постепенно успокаиваться, но тут увидел, что этот болван вернулся в ресторан. Он подошел к продавщице сигарет, пошептал девушке на ухо и сунул ей что-то в руку. Та кивнула, посмотрела в нашу сторону и взглянула на часы. После ухода мексиканца продавщица, как я заметил, стала то и дело поглядывать на свои наручные часы. Спустя некоторое время она подошла к нашему столику и остановилась около меня. В руке продавщица держала сложенный листок бумаги.
— Мужчина, с которым вы недавно разговаривали, просил меня передать эту записку блондинке, — обратилась она ко мне.
Я взял листок, поблагодарил ее, и она ушла. Хоть записка предназначалась для Бафф, я развернул ее и пробежал глазами. Этот подонок вызывал Бафф на улицу, чтобы поговорить с ней наедине. Последующий текст записки пестрел всякими непристойными выражениями.
Разорвав записку на клочки, я сжег ее в пепельнице и поднялся из-за стола.
— Через пару минут я вернусь, — сказал я.
Все разом удивленно посмотрели на меня, но ничего не сказали. Я вышел на улицу Генова, где должен был ждать меня мексиканец.
Я наивно предполагал, что через пару минут вернусь обратно. Было почти темно, и накрапывал дождь. Мексиканец стоял, в ожидании прислонившись к стене здания, и посматривал на дверь ресторана. Увидев меня, он выпрямился и самодовольно улыбнулся, оскалив зубы. Похоже, он совсем не удивился, что вместо Бафф на улицу вышел я. Именно этого парень и хотел добиться, послав записку девушке.
Прежде чем выяснять наши отношения на кулаках, я решил сначала с ним поговорить, и оказалось, что с моей стороны это было ошибкой. Как только я направился к нему, он, ни секунды не колеблясь, с решительным видом шагнул мне навстречу. Приблизившись ко мне, мексиканец сжал левую руку в кулак и резко, словно профессиональный боксер, выбросил ее вперед. Я попытался увернуться от неожиданного удара, но не совсем удачно. Его кулак скользнул мне по уху. Ответный удар левой я нанес мексиканцу в живот, а когда он согнулся, ребром правой ладони врезал ему по почкам. Прикрывая рукой солнечное сплетение, я начал наносить ему один удар за другим. Неожиданно что-то чиркнуло по моей скуле, и через мгновение я почувствовал в плече острую боль. Моя левая рука повисла, словно парализованная.
Мой противник уже готов был свалиться с ног, и до меня не сразу дошло, что этот внезапный удар я получил сзади. Поняв, в чем дело, я, не разжимая правого кулака, резко развернулся и увидел перед собой высокого мужика, взметнувшего над своей головой дубинку. Мой удар пришелся ему прямо в зубы.
Тот, хоть и не отключился совсем, сначала осел, помотал головой, выплюнул на землю пару выбитых мною передних зубов и снова поднялся на ноги. Только теперь мне удалось рассмотреть моего второго противника. Одет он был в униформу. Сомнений быть не могло — это был полицейский.
Тут я вспомнил, что у меня за спиной остался тот малый из ресторана. Но это уже было не важно, поскольку вокруг я увидел несметное количество полицейских. Они, наставив на меня свои пистолеты и угрожающе размахивая дубинками, неистово что-то кричали по-испански. Возможно, их и было-то человек шесть-семь, но мне показалось, что все блюстители порядка столицы Мексики разом собрались здесь, чтобы хорошенько отдубасить меня.
Глава 3
Изрядно побитый, я в сопровождении всей оравы полицейских был доставлен в тюрьму, расположенную на улице Лондрес.
Я сел, свесив ноги с тюремной койки, и, ощупывая голову, обвел глазами унылые стены камеры. И чем больше я насчитывал шишек у себя на голове, тем злее становился. Благо, что Моник смогла дозвониться до Амадора и того все еще продолжал волновать какой-то непристойный фильм, из-за которого у его графини возникли серьезные проблемы. Спустя полчаса после его ухода, когда я начал уже думать, что он забрел в какой-нибудь притон и теперь, потягивая трубку, начиненную опием, ловит кайф, перед дверью камеры появился Амадор. Причем один.
— Привет, графиня, — недовольно произнес я. Настроение мое было хуже некуда.
— Подожди, будет и она, — оскалив зубы, сказал гид. — Правда, эта женщина никакая не графиня. Я ее так называю, потому что она держится как настоящая графиня. А вот то, что она генеральша, так это доподлинный факт ее биографии. Ты слышал о генерале Лопесе?
Это было уже интересно.
— Конечно. Думаю, в Мексике это имя известно каждому, — ответил я.
Генерал Лопес был одной из ключевых фигур в мексиканской армии. Имя бригадного генерала частенько мелькало на страницах газет. Он выступал за укрепление армии, постоянно призывал с большей строгостью относиться к подрывным элементам в стране и активно выступал против коммунистов. Он не уставал повторять прописную истину — любой коммунист, пусть даже и не русский, это тайный агент иностранной державы, «пятая колонна» Кремля. Генерал взывал к властям, чтобы те предпринимали более решительные действия против всех красных, окопавшихся в стране. Не удивительно, что такой ярый антикоммунист, как Лопес, и сам подвергался нападкам со стороны коммунистов.
— А при чем здесь этот генерал? — поинтересовался я.
— А при том, что моя графиня его жена. Очень скоро она будет здесь. Так что быстро излагаю суть дела. Начну с того, что генерал Лопес очень занят на службе. Всякие там заседания в комитетах и всякое такое прочее. Дома по вечерам бывает редко. Жена иногда тоже отлучается и время проводит, увы, не в тех же компаниях, что супруг. Внимательно слушаешь?
— Пока да.
— В один из таких вечеров я и познакомился с ней. Тогда я еще не знал, кто она такая. А если бы знал, то держался бы от нее подальше. Ты бы видел, какими голодными глазами пожирала она меня в тот вечер. Понимаешь? Так что большую часть того вечера я провел с ней. И не только того, но и последующих тоже. О, сеньора оказалась то что надо. — Амадор с минуту рассказывал мне о том, что так восхитило его в графине, а потом сказал: — А роман наш закончился тем, что она попросила меня познакомить ее с другими мужчинами. С кобелями своего сословия встречаться она не хотела. Понимаешь? Ей нужны были парни попроще.
Я понял, что хотел сказать Амадор, еще до того, как он углубился в подробности, касающиеся запросов генеральши.
— Я, не ожидая ничего плохого, свел ее с одним малым. Тот отвез ее к себе и сделал все, что от него требовалось. Та была удовлетворена, более того, она осталась в восторге. Но этот малый отснял то, чем они занимались. И не на фото, а на кинопленку. Теперь любовник требует от нее сто тысяч песо. Если она ему не выплатит эту сумму, шантажист грозится передать пленку мужу.
— Вот поганец. Коль ты их познакомил, значит, хорошо знаешь, кто этот мерзавец?
— Вот здесь-то я и допустил промах. Я его почти не знаю. Мы случайно познакомились в баре, несколько раз вместе выпивали. На меня он произвел отличное впечатление. И вот, после того как начался
